Выйти я решила вовремя, чтобы не заставлять себя ждать. Не хватало еще из-за такого пустяка портить впечатление о себе. Хотя что там еще осталось портить?

Наряжая Чмоню в поводок, я вдруг обнаружила на ее холке крупную каплю. Потом вторую и третью. Когда я признала в них свои слезы, мне стало одновременно смешно и жутко грустно. Рано плакать. Может, не все еще потеряно. Может, Тимур поймет, что на самом деле я тут ни при чем… Ну да, ну да, Ксюша, мечтай. Ты сама-то в это веришь?

Чмоня сегодня была милой, послушной собакой. Наверное, чувствовала, что не стоит злиться на меня, потому что я могла и в ответ погавкать.

Очутившись на улице, я побрела вдоль дома к выходу со двора. Мы не договорились о месте, где встретимся. Но мы, как правило, ходили друг к другу одним маршрутом, а значит пересечемся по пути.

Я шла, понурив голову, и потому на углу дома едва не врезалась в Тимура. Он, казалось, тоже сперва меня не признал. Он шел быстро, сунув руки в карманы и нахмурившись так сильно, что брови едва не сходились на переносице. Если бы не Чмоня, которая тявкнула на Тимура, признав в нем знакомого человека, мы бы, вероятно, так и прошли мимо.

Остановившись, мы, как по команде, посмотрели друг на друга. Лицо Тимура не изменило выражение. Он не был рад видеть меня, как это было раньше. Казалось, он едва сдерживается, чтобы сразу же не уйти прочь.

Дика с ним не было. Ну, конечно. Неужели я рассчитывала, что мы снова все вместе пойдем гулять?

— Почему ты мне сразу не сказала? — спросил Тимур, не здороваясь.

— Я не знала.

Я сказала чистую правду, но Тимур даже усмехнулся. Ужасная ухмылка.

— Правда? — насмешливо спросил он. — Может, это не ты была? Что скажешь? Какую еще чушь ты мне соврешь?

— Я не вру! — воскликнула я, ступив на шаг вперед. Тимур почти синхронно со мной сделал шаг назад. — То действительно я, но… Я не помню почти ничего со вчерашнего вечера… В смысле после того, как ты ушел.

Я опустила взгляд. Тупая отмазка. Тупая. Конечно, она ничего не значит. Сказать я могу все, что угодно. Но действия докажут обратное.

Тимур поджал губы. Он долго не отвечал, и я тоже ничего не говорила, потому что было нечего сказать.

— И давно вы так? — наконец сказал Тимур. — С озер? Зачем тогда я тебе?

— Да мы никогда не были вместе! Это ошибка! А на озерах, если бы ты не пришел, он бы меня изнасиловал!

В последнем я была не уверена. Хотя почем знать?

Тимур снова усмехнулся.

— Я думал, что ты не такая.

— Какая⁈ — воскликнула я и тут же почувствовала, как из глаз брызнули слезы. Ну вот. А я так не хотела расплакаться на улице, к тому же при Тимуре.

— Ты врала мне все это время.

— Да нет же!

— Все конечно.

— Что? — вдохнула я.

Осознав, что значили его слова, я зачем-то бросилась к нему. Но Тимур стал отдаляться. Два шага он сделал спиной вперед, видимо, чтобы я увидела выражение его лица. А затем Тимур развернулся и зашагал прочь.

— Стой! — кричала я. — Подожди! Ты неправильно все понял!

Разумеется, Тимур не останавливался. Он даже не оборачивался. Я прошла всего несколько метров, но остановилась, когда поняла, что попытки догнать его ни к чему не приведут. Тимур ушел. Я бы простояла так, наверное, не меньше часа. Но тут Чмоня стала скулить и мы пошли домой.

Что мне теперь делать? Как вообще так получилось?

Слезы капали и капали, а я рукавом все стирала и стирала их. Неужели все может кончиться так быстро и просто? Неужели так бывает? Я была в отношениях уже целых три дня. Хорошего понемножку.

Задумавшись, я забыла, что Чмоня не ходит сама по лестнице. Она тянула поводок и я очнулась только на третьей ступеньке. Чмоня смотрела на меня своими огромными черными глазами, которые были влажными и потому казалось, что Чмоня тоже плачет. Блин, она хоть в туалет успела сходить? Вероятно, нет.

Я вышла обратно на улицу. Чмоня была этому рада. Мы с ней немного прошлись. Я все думала, как же могло так случиться… Почему такая жуткая, такая нелепая случайность оказала такое громадное влияние на меня. Как мне пережить этот вечер? Ночь? Я не смогу так долго держать все в себе. Мне нужно как минимум выговориться.

Адель.

Нужно написать ей… Нет, лучше позвонить.

— Алло? — услышала я через полминуты.

Ну и что я собираюсь ей сказать? Вывалить всю душу вот так сейчас, стоя во дворе и наблюдая за тем, как Чмоня обнюхивает деревья?

— Можем встретиться? — сказала я.

— Конечно! Ксюша, что случилось?

Голос Адель вмиг стал обеспокоенным. Она так за меня переживает.

— Такое нельзя говорить при встрече, — пыталась повторить я тон, с каким Адель говорила мне о своем свидании с тем диджеем. Получилось погано. Плаксиво, будто кто-то умер.

Уже через полчаса мы сидели за столиком на открытой веранде одной кофейни, которая находилась недалеко от моего дома. Я только завела Чмоню и пошла сюда. Не успела даже переодеться. Поэтому сейчас, в простых шортах и старой футболке я чувствовала себя здесь не к месту, хотя кофейня была самой обычной. Зато Адель, кажется, постаралась над собой. Она была в легком платье. Хорошо хоть без каблуков. А то я бы чувствовала себе еще более никчемной.

Я уже все рассказала Адель и теперь смотрела на белое сердечко на шапочке из пены, которым увенчивалась моя чашка с латте.

— Не хочу говорить, что я говорила, но…

— Замолчи, — сказала я, поднимая взгляд на Адель.

Кажется, за весь сегодняшний день это был первый взгляд, которым я ее наградила.

Адель сидела, закинув нога на ногу. Одной рукой она держала блюдечко, второй — чашечку. Для завершенного образа богатой аристократки ей не хватало только мизинчик оттопырить.

Смутившись собственной злости, я опустила взгляд. Он упал на подол юбки Адель, которая колыхалась от теплого ветра, который подул к вечеру.

— Нет, ты послушай. Я тебя предупреждала, ты не послушала. Поэтому и злиться ты можешь только на себя.

От всех этих речей мне становилось только хуже. А я-то думала, что получу облегчение, если с кем-нибудь все обсужу.

— Тебе не стоило выставлять то видео, — сказала я. — Ты виновата в том, что Тимур все узнал.

Адель прыснула от смеха.

— А тебе не стоило сосаться с Владом.

От возмущения я даже подскочила с места.

— Да он сам пристал! Он специально все так подстроил! Напоил меня, а потом решил, что может делать все, что ему вздумается!

Адель отставила чашку и сложила руки на груди.

— Ну да, конечно. Прямо пистолет к виску приставлял и умолял его поцеловать. — Адель покачала головой. Затем она отвернулась и, глядя куда-то вдаль, сказала тоном, которым озвучивают общеизвестные истины: — Ты сама виновата.

От этих слов я почувствовала себя так, будто меня ударили под дых. Хотелось отдышаться, но кислорода не хватало, словно его вовсе никогда не существовало на планете.

— Адель, — сказала я тихо. — Как ты можешь так говорить?

Адель пожала плечиками. Она болтала ногой, все еще смотря в закат, а затем повернулась ко мне и четко произнесла:

— А что? Я просто перечисляю факты.

Теперь я задышала быстро, моя грудь учащенно вздымалась и опускалась. Наверное, я сейчас очень глупо выгляжу. Адель сидит, я — стою, но все равно кажется, будто она выше. Я опустилась на стульчик, но не почувствовала себя лучше.

— Это жестоко по отношению ко мне, — сказала я.

Губы дрожали от того, что я пыталась удержать слезы, и потому слова получились смазанными. Но Адель меня поняла. Она вскинула брови и посмотрела на меня.

И уже в следующую секунду ее настрой сменился на противоположный. Она подошла ко мне и, присев на корточки, обняла, как взрослые обнимают детей. Тут уж я не выдержала и зарыдала по-настоящему.

— Ну что ты, — шептала Адель. — Не расстраивайся…

Разумеется, ее слова не сильно мне помогали. Я чувствовала, как сжимаются плечи, как хочется спрятать лицо в ладони и самой вжаться в стульчик, чтобы занимать как можно меньше места в этом мире.