– Пьедестал забрал мою душу?! – воскликнул я, потеряв самообладание.

– Ты ведь чувствуешь пустоту в груди, не так ли? – проницательно заметил Арго. – К счастью для тебя, похоже, ты успел сохранить какую-то часть. Иначе был бы уже мертв.

– Ты мерзавец!

– Стража! – крикнул он и скомандовал появившимся воинам: – Приготовьте заключенного к казни завтра утром.

– Повесишь меня? – усмехнулся я, когда меня брали под руки.

– Сожгу. Как поганую чумную собаку, – и он отвернулся, словно сам мой вид был ему невыносим.

Меня отвели обратно в камеру. Я не сопротивлялся, желая сберечь драгоценные минуты, чтобы все обдумать и осознать. Прис была женщиной. Все это время. И тогда в детстве, и теперь. Вот почему в школе ее не интересовали девочки, вот почему я ни разу не видел друга голым хотя бы по пояс. Как же я был слеп, сокрушался я.

Тем временем за мной снова пришли и проводили уже в другую камеру, для подготовки к казни. Здесь была кровать не хуже, чем в гостинице, у изголовья лежала чистая одежда, а слева за ширмой находился закуток, где можно было помыться. С меня сняли кандалы и с самым гостеприимным видом поинтересовались, что я хочу на завтрак. Некоторые традиции остаются неизменными, и вся эта трогательная забота о том, кого завтра не будет их же усилиями, показалась смешной. Я широко улыбнулся и попросил жареную индюшку с мочеными яблоками. Стражник моего веселого настроения не понял, но пожелание аккуратно записал на листе бумаги.

Оставшись один, я сел на кровать и снова задумался. Но и на этот раз в покое меня не оставили.

– Эльф, – позвал из-за двери тюремщик, гремя замком. – К тебе подружка. Говорит, Тиарой зовут. Впустить?

Я так и подскочил. В первое мгновение захотелось крикнуть, что видеть ее не хочу. Но я удержался. А Тиара ли это? Я хорошо ее знал. Приняв решение, она не сдает назад.

– Впускай, – попросил я.

– Но ты же понимаешь, – объяснял стражник девушке, – за твое здоровье мы ручаться не можем.

Видимо, она кивнула, потому что ответа я не услышал. Дверь наконец-то открылась, и я увидел свою гостью. И в тот момент был безумно благодарен той самой традиции, что дает смертнику право на вкусный завтрак и последнее свидание.

– Здравствуй, Ланс, – сказала Прис и улыбнулась.

Она была в длинном темно-зеленом сарафане, так идущем к ее изумительным глазам. С нашей последней встречи ее темные волосы чуть отросли и почти закрывали уши. Не знай я, что это она, ни за что не признал бы в ней генерала.

Она протянула ко мне руки, я бросился навстречу и заключил ее в объятья, словно всегда знал, и словно не было этих минувших лет.

– Ну почему? Почему ты не сказала мне раньше? – возмущался я.

– Тогда бы я не стала твоим лучшим другом, – улыбнулась Прис, и в камере будто засияла радуга.

Я должен был умереть завтра и понимал, что она здесь не для того, чтобы спасти меня. Но я был счастлив. Как дурак, который не замечал сокровище у себя под носом.

– Если бы я знал… – не унимался я. – Все было бы по-другому.

– Все правильно, Ланс, – сказала она, чуть отстранившись. – Ты спас эльфов, ты исполнил свою мечту.

– Они предали меня, ты знаешь?

– Знаю, – кивнула она. – И мне очень жаль. И раз уж это последний раз, я пришла, чтобы открыть свою тайну. Я больше не генерал Прис, я теперь снова женщина. Но ты ведь даже не удивился…

– Арго…

Она вздохнула и села на кровать.

– Как же я хотела бы, чтобы все сложилось не так.

– Давай не будем терять время на сожаления, – сказал я, устраиваясь рядом.

– Ланс… – начала она, но я перебил:

– Можно я буду звать тебя Сия? Все-таки Прис был моим лучшим другом.

Свет ее улыбки снова озарил камеру. Я не удержался и, притянув к себе, начал целовать. Я вел себя как человек, страстно, бездумно, забыл обо всем на свете. Даже о Тиаре и ее холодных голубых глазах. Я возжелал Сию всем своим существом, и это чувство, так не свойственное рассудительным эльфам, взяло верх надо всем.

Я обнимал и целовал ее как свое личное счастье, как самое ценное, что когда-либо было у меня в жизни. И чувствовал, как мир вокруг превращается в туман. Как мы уносимся в вечность, как растворяемся друг в друге и как обретаем новую жизнь. За все последние годы именно с Сией я впервые забыл о томящей пустоте в груди, что преследовала меня даже по ночам. В любви все же есть нечто непостижимое разумом. И хотя столько времени было потрачено в мыслях о другой, в ту минуту набор событий моей жизни вдруг сложился в правильный узор.

Приссия не хотела вставать между мной и моей мечтой. Я же оказался недостаточно умен, чтобы увидеть ее мечту. И только в этот самый последний день мы все-таки шагнули друг к другу. И уже одно это я посчитал за великое счастье.

– Как бы я хотел, чтобы вражда людей и эльфов однажды закончилась, – проговорил я, гладя ее по голове.

– Да, и чтобы была одна большая страна для всех, – прошептала в ответ она.

– И мы бы назвали ее…

– Лансия, – одновременно сказали мы и рассмеялись.

– Когда-нибудь… – начала было Сия.

– Послушай, – я приподнялся и заглянул в ее невозможные зеленые глаза. – Рано или поздно Арго вернется к поискам пьедестала и входа к источнику душ. Нельзя, чтобы он обрел силу. И поскольку я уже вряд ли что-то смогу, бремя ляжет на тебя.

– Постараюсь сделать все возможное, – пообещала Сия.

Она не осуждала меня за невольную помощь Арго, и на душе становилось легче. Хотя какой душе? Ее огрызку? Может, оттого я был так слеп, глуп и уперт, что лишился части души?

– Рован защитит магию и знания, – добавила она. – А я не позволю Арго…

– Пообещай мне еще кое-что, – я снова перебил ее. – Пообещай, что будешь беречь себя. Пообещай!

– Обещаю, Ланс, обещаю, – Сия несколько раз поцеловала меня и, поднявшись, начала одеваться.

– Вот и все, – тихо прошептал я.

– Да, – так же тихо ответила она.

Сия ушла, но я догадывался, с каким трудом ей давался каждый шаг. Я лежал в темноте и слушал свое разрывающееся на куски сердце. Остатки души слились с пустотой, и теперь казалось, что меня уже нет.

На следующее утро я был чист и одет во все новое, с удовольствием съел поданный завтрак и приготовился к самому волнующему испытанию в жизни. Я знал, что имя мое войдет в историю, а значит, туда войдет и моя смерть. Поэтому она должна быть безупречной.

Даже спустя столько лет я отчетливо помню, как меня вели по улицам под гул и крики толпы, как женщины прямо из окон выливали помои. Я шел, гордо подняв голову. Как победитель. Как борец за правое дело. И как эльф, у которого все в жизни на своих местах. Мне даже было жаль сопровождавших меня стражников, которым тоже невольно досталось.

Мы пришли на огромную площадь, словно затопленную океаном людей. На возвышении напротив эшафота я увидел старого императора, а по правую руку от него Арго. Я поднялся, позволил привязать себя к столбу, все это время не сводя глаз с принца. Он снова проиграл и отвел взгляд. Я смотрел, как палач нес факел. Толпа гудела, я слышал в свой адрес столько бранных слов и проклятий… Пожалуй, впервые в жизни мне было оказано столько внимания. Я глубоко вдохнул и посмотрел вверх. В небе кружились птицы. Они знали, что скоро вдоволь полакомятся.

Глашатай объявил последнее слово приговоренного. Я снова посмотрел на Арго. Слова мои были обращены к нему. Я знал, что где-то здесь в толпе стоят Приссия и, может быть, Рован, может быть, даже Тиара. Но я все равно говорил с Арго, и он понял это.

– Даже золотые цветы гибнут, если их поливать кровью, – сказал я.

Палач поднес факел, и уже через минуту стало нестерпимо жарко и захотелось кричать. Я искусал губы в кровь, ободрал кожу на руках, я… Даже сейчас все вспоминается с ужасом. Боль. Очень сильная боль. А потом пустота. Провал. И начало новой жизни.

Осознавал я себя долго. Сначала всплывали неясные образы, очертания людей, мест, отдельные слова и звуки. Все, что я когда-то видел и слышал. Потом я понял, что ничего этого на самом деле нет. И что меня самого тоже нет. Захотелось закрыть глаза, но я не смог. Как будто разучился это делать. Попробовал шевельнуться, но и это не удалось.