– Ладно. Давай оденем его и перенесем в конюшню.

Изрядно провозившись, они усадили Лаирэ на лошадь и договорились, что Фуэртэ будет ждать у кромки леса, при необходимости укрывшись, а Рикки вернется за вещами, погрузит на третью лошадь и поедет к ним.

Отпустив эльфов, Горностай вышел из конюшни. Под сапогами хрустел снег. Солнце заставляло белые просторы искриться, было хоть и морозно, но хорошо. Рикки решил, что поможет Фуэртэ. Один тот не справится, а в неспокойное время можно ожидать всего. Да и не то чтобы у него были другие дела по жизни.

Он бойко поднялся на второй этаж и, распахнув дверь комнаты, застыл в оцепенении. Вещи исчезли. Зачем-то он принялся шарить по углам, теша себя непонятной надеждой, затем снова выскочил в коридор и побежал к комнате Фэй. Возможно, девушка кого-то видела. Но длинноногой красавицы на месте не оказалось. Тогда он решил обратиться к сестрам и ринулся к кабинету Розы. Та принимала в бывшей библиотеке.

В кресле у окна расположилась девочка с книжкой. Она читала вслух, а ее мать внимательно слушала.

– Роза ушла проведать… – начала было женщина, завидев Рикки, и тут осеклась. Он тоже признал ее не сразу.

– Это вы, – сообразил наконец Горностай. – Хризалина Найт?

– Какое совпадение, – растерялась та. – Эриал с тобой?

– Нет, я ее давно не видел, – поспешно ответил он с нотками оправдания. – Ближе к границе на нас напали эльфы и забрали ее. По счастью, меня нашли местные и отнесли к Розалине. Тогда еще не было этой лечебницы, но она говорила, что собирается ее открыть.

– Ясно, – кивнула Хризалина. – А сейчас ты почему здесь?

Рикки моргнул, вспоминая, зачем, собственно, пришел.

– Наши вещи пропали, – сказал он после паузы.

– Какие вещи? Как пропали? – не поняла Хриз.

– Гляди, мам! – крикнула ее дочь, прильнув к окну. Горностай подскочил к девочке и сквозь подернутое морозцем стекло увидел мчащуюся во весь опор Фэй вместе с их мешками на их же, между прочим, лошади. Рикки выругался и, не раздумывая, бросился вон из библиотеки.

– Я спешил к эльфам со всех ног, – продолжил рассказ Оринг. – Старался не задерживаться в гостиницах, избегал патрулей и прятался по лесам. Приходилось отвыкать от удобной жизни и снова приспосабливаться к дикой природе. Когда-то друиды учили меня слушать деревья, но за прошедшие годы навык едва ли удалось сохранить. Я пытался изо всех сил снова стать эльфом. Я хотел увидеть Тиару. Хотел быть достойным ее. И к этому устремлялись все мои помыслы.

В дороге я загнал несколько лошадей, прежде чем вспомнил, что животные тоже были частью мира, и я обязан был заботиться о них. Лес не хотел говорить со мной, потому что я не берег других детей природы. Однажды вечером, греясь у костра, я понял, что не столько стремлюсь домой к эльфам, сколько пытаюсь убежать от жуткой пустоты в груди. С тех самых пор, как я достал из пьедестала золотой бутон, она не уходила. Как будто меня лишили чего-то, и я маялся, но не мог понять, чего именно.

В итоге я все же достиг родной деревни. Здесь меня ждало печальное известие. Отец погиб на охоте еще два года назад, поскользнулся, упал в овраг и ударился о камень. Глупо так. А мать сильно заболела и не выдержала последней зимы. В воздухе пахло смертью, и я чувствовал себя виноватым. Другие встретили меня холодно, словно я их предал тогда, и, конечно, на мои пылкие речи не обращали внимания. Я тщетно искал в лесах друидов, но не нашел даже следов от копыт в грязи.

Я вернулся в чужой мне мир. Вернулся пустым, одиноким и никому не нужным. Захотелось сесть у берега реки и заплакать, но даже слез не было. Я просто смотрел на воду и не знал, что делать дальше.

Почти целый год я пытался приспособиться к жизни среди эльфов. Как-то освоился, привык сам, ко мне тоже привыкли, и стало немного легче. Только пустота внутри так и не исчезла.

Я присоединился к охотникам и добывал в лесу дичь, изредка пытаясь заговорить о свободе и равенстве. Со временем у меня появились единомышленники. Мы стали собираться по ночам в старом амбаре, но дальше разговоров дело не шло. Я предложил тайно делать оружие, луки и стрелы, ковать мечи и доспехи. На организацию восстания требовались годы, но у эльфов всегда было много времени. Мы не боялись ждать, а потому все делали пусть и медленно, но с большой осторожностью. Никто ничего не заподозрил.

Через шесть лет дошла весть о смерти старшего сына императора. Наследником был объявлен его младший брат, но, по слухам, среди знати начались волнения. Впервые за долгое время я подумал об Арго. Был ли он действительно тем, за кого себя выдавал?

Смута, как известно, – лучшее время для восстаний. Но мы были еще не готовы, преступно медлили и упускали момент. Я решил ненадолго покинуть деревню и направиться к Хаарглейду на разведку. По дороге я услышал о новой школе чудесной медицины, где лечили людей якобы силой мысли. Не знаю, почему, но я решил свернуть и проверить, сколько в этом истины. И, похоже, судьба моя и здесь не осталась безучастной. Одним из основателей школы оказался Рован. Даже через семь лет мы легко узнали друг друга. Он повзрослел, обзавелся собственной семьей и морщинами не по возрасту, но взгляд его горел все так же.

– Ты совсем не изменился, Ланс! – воскликнул он, приветствуя меня.

– Меня зовут Оринг, – поправил я. – Имя Ланс дал мне Прис, но я не видел его даже дольше, чем тебя.

– С тех самых пор?

Я кивнул.

Школа чудесной медицины, по сути, была школой магии, где бывшие хаенские повстанцы собирали древние тексты, ставили опыты и изучали природу энергий и стихий. Тогда я был далек от этого и в подробности вникать не стал.

– Что сейчас происходит в Хаарглейде? – спросил я Рована за ужином.

– Хоронят второго сына императора.

– Как второго? – удивился я, вспомнив, как Арго говорил о двух старших братьях.

– Непосвященным говорят, что это несчастный случай. Второй кряду, – добавил Рован и понизил голос. – Но, видишь ли, Ланс, то есть, Оринг, есть основания полагать, что за всем стоит Арго, третий сын. И что он не просто подстроил эти случайности, но воспользовался силой.

– То есть? – переспросил я, боясь думать о том, что невольно приходило в голову. Пьедестал, золотой ключ, тайные обряды… И я как главный помощник и соучастник.

– Помнишь легенду о драконах и Огненной лилии?

Мои предчувствия оказались не напрасными. Рован рассказал, как, освободившись, вернулся на раскопки и видел пьедестал. Арго смог снять древнюю печать и забрать артефакт, золотой бутон. После этого он должен был скрепить союз с вечностью.

– Союз с вечностью? – переспросил я, потому что от Арго этого словосочетания не слышал.

– Бессмертие, – пояснил Рован. – Только так можно заполучить силу источника душ и не погибнуть.

– Так, и…

– Согласно записям жрецов, союз с вечностью скрепляют кровью. И мы полагаем, Арго добыл бутон лилии, совершил нужный ритуал и обрел вечную жизнь. После этого он открыл портал к источнику душ и заполучил силу.

– А где находится этот портал? – полюбопытствовал я.

– Где угодно. Мы связаны с источником душ невидимыми нитями, и для перехода не нужно особое место. Я видел на фреске изображение жреца, держащего в руке распустившийся цветок, охваченный огнем. Но вряд ли тело может перенестись к источнику, скорее только душа.

– Хорошо, – кивнул я. – Допустим, жрецы драконьего культа не ошибались, и Арго на самом деле перенесся в источник душ. Что он там приобрел? Ведь если он стал бессмертным, то чего же еще желать?

– Быть бессмертным и при этом беспомощным – страшно, – философски изрек Рован. – Полагаю, источник душ содержит бесконечную энергию, которой и воспользовался Арго. И если это так, то он мог стать самым могущественным магом из всех когда-либо живущих. Подстроить неприятности, самому оставаясь у всех на виду в другом месте.