Отхлебнув вина из кубка, достал из шкатулки драгоценные камни, поместил их в углубления по верхним углам рамы. Кристаллы идеально подошли. Для проверки пошатал, но те вгрызлись, как минимум, навечно. Вернувшись на место, приготовил свой любимый тоник и продолжил самодовольно любоваться «лучшим из лучших». Минуты собирались в толпу, бежали вперёд до линии появления часа, но возвращались назад. Так день за днём, пока мысли не начали отпрыгивать от отражения. Сам того не понял, как стал участником непринуждённой дружеской беседы. Едва ли осязаемый друг на той стороне хвалил вермунда за достижения, целеустремленность и холодным ум. Убеждал, что великие цели необходимо поливать жертвами… да побольше. Иначе никак. Иначе не избежать участи быть перемолотым миром. Вот для того чтобы не сгинуть, не затеряться в пыли безызвестности и надо заставить его вращаться вокруг себя.

Совсем неожиданно появилось облако маленьких мерцающих точек. Мухи летали по спирали, подражали возвращающимся в бескрайний простор каплям дождям. Растягиваясь и сжимаясь, беззвучный рой заглатывал зеркальную копию. Не было никаких укусов или же покалываний, а даже наоборот — тёплые прикосновения разбегались по спине, шее и голове. Махи маленький крылышек разожгли под рёбрами огонь гордости за проделанный путь. В блаженстве провалился куда-то глубоко, далеко или же высоко.

Тут вырвался из объятий дрёмы, обнаружил себя на том же месте. Свечи ещё не растаяли — всего прошло около пары часов.

Ветер на улице гонял ставни дома напротив. За скрипом слышались глухие постукивания сапог, что отскакивали от брусчатки под окнами. Клацанья жёсткой подошвы вытянули предупреждение старика из илистого дна памяти. Отхлебнув настойки из кубка, не смог избавиться от чувства присутствия в комнате второго. Тогда вслух себя успокаивал: наивный кладовщик не ходит, от того и шагов не может быть слышно.

Поставив кубок на стол, рядом с канделябром, подошёл поближе к зеркалу. Микгриб самодовольно поглаживал плечо, поправлял накидку — та похожа на прижатое волчье ухо. Уставшими глазами не заметил, как отражение повторило улыбку. Тогда улыбнулся ещё раз, но визави сохранял холодное чуть ли не мёртвое выражение. С непониманием отступил назад, а оно стояло на месте.

Копия сама по себе сдвинулась, в жуткой тряске отошла в сторону. Остановившись рядом со столиком, согнулось, как если бы на плечи упал забитый песком мешок. Тяжесть выдавливала из горла стоны, постепенно переростали в беспомощный крик. Кровогонный орган отбивал свои удары прямо в подкорку, заглушал иные звуки. Воротник висельной петлёй сдавливал горло. Отражение вцепилось кривыми пальцами в ямки на щеках, раздирало их. Кусочки податливой плоти падали на пол, при этом совсем никакой крови. Такая же участь постигла шею и верхнюю часть груди. Слишком отвратительное зрелище для того, чтобы быть реальным. Из ран пролазили руки, вылепливали человекоподобные фигуры. В итоге единое разделилось на троих. Каждый трудолюбивым гончаром продолжал начатое, пока не приняли уже знакомые облики. Андер загипнотизировано продолжал смотреть, не смел и шелохнуться.

— Друг мой, ты уже близок к своей цели. Вскоре… сможешь возглавить Орден рыцарей, — произнёс Лицлесс звучавшим из далека голосом. — Хоть ты и простолюдин, не потомок Первых людей, что помогали Сахелану, но всё же займёшь своё место под солнцем. Мы поможем уладить неувязочку с твоим происхождением. Разнесём историю преображения твоей крови до каждого закоулка, до каждого тупика, до острия каждого шпиля, до каждого оврага. Везде будут с трепетом шептаться о подвигах Магистра ордена Капиляры, который вернул рыцарей на путь верности Министерству, образумил братьев и сестёр. Впрочем… обойдёмся без последних… Так что, готов шагнуть на последнюю ступень? Тогда сольёшься в единый поток с переменами, будешь направлять его, станешь вершителем своей судьбы.

— Как я могу сделать это? Где найти эту ступень? — возбуждённо вопросил стаявший перед стеклянным озером, где отражалось существо из трёх частей, в них виделся глава Дома «Ромашки»; Тэттор Кильмиор и сам вермунд, облачённый в тонкий, но прочный доспех из чёрного серебра.

— Хорошо, очень хорошо, — заговорил Тэттор. — Чтобы сделать шаг нужно поднять ногу, а затем опустить её. Первую часть уже сделал, подделал бумаги, провёз в город злобную тварь, рыбомордого великана из Межутковых земель, якобы на нужды зельеваров. Говорят, из его печени и поджелудочной получается отличная микстура для выносливости, верно? Но чтобы вырезать их… нужен неживой великан, а с этим могут быть проблемы!

— Теперь нужно опустить ногу и раздавить неугомонных червей, — продолжил Лицлесс. — Да посильнее. Пусть все запомнят созданный тобой опус из крови и плоти. Убей Рэмтора сегодня же, вырежи ему сердце, поглоти его, стань потомком Первых людей. Вот оно решение, тогда никто не посмеет усомниться в новом Магистре!

Ванригтен и Кильмиор поглаживали отражение в чёрном, нависли как паук над добычей, что-то нашёптывали.

— Когда с Бургомистром будет покончено, мне бежать в Столицу? — пробормотал Микгриб.

— Не торопись. После Бургомистра… нужно позаботиться об этом Вороне, лицемерном Грегоре. Ты же видел его, выглядит… точно уставший от жизни пустой мертвец. Окажи ему услугу, если гигант не справится, помоги оказаться на той стороне, помоги обрести покой, избавь от проклятия такого существования. Пусть его гибель станет ударом по Хору, пусть услышит эхо отмщение за мою смерть. Зарубив Композитора, переживший пепел совершил преступление против все-мира, а такое не может остаться безнаказанным.

— Ужин без музыки — это и не ужин вовсе, — с улыбкой утвердил Полуглобус. — Настал твой час. Ты можешь доказать всем этим бездарям, что Андер Микгриб — не какой-то самозванец, а человек, находящийся на самом верху пищевой цепи. Доказать им, что ты не блеклая тень своего отца. Став Магистром Капиляры, обретёшь власть, сможешь помогать людям, как и хотел когда-то. Но…мы должны предупредить тебя. Уверяю, это чистая формальность. Если не справишься, то станешь шуткой. Вот теперь отвечай. Ты готов убить их? Каков твой ответ? Говори же!

— Я…готов. Сегодня Рэмтор Кильмиор и чужак умрут, — с трудом произнёс Андер.

— Замечательно, — в один голос проговорили они.

Их физиономии исказились, стали пародиями на недоношенного ребёнка. Рты растянулись в широкой улыбке. Губы третьего медленно расползались, он тоже заулыбался, а на дне колодцев-глазниц засверкал огонёк.

От окна донеслись постукивания, вырвали без устали смотрящего из морока безумного представления. Не это ли хоривщина? Резко вздрогнув, попытался вернуть себе хоть какое-то самообладание. После чего осторожно отдёрнул штору. На карнизе в ряд сидели чёрные птицы. Те разглядывали Андера, будто бы разглядывали вьющегося на земле дождевого червя. Не прогоняя гостей, почувствовавших тепло из комнаты, ответил таким же пристальным взглядом. Одна из ворон покрутила клювом, трижды ударила им по стеклу. Стук — в том же количестве — донёсся со стороны входа. Из-за чего гвардеец усомнился в собственном рассудке. Перед тем как узнать, кого к нему принесло, глянул на карниз, но пернатых на нём уже было.

— Кто это? — сдержанно выкрикнул он. — Что тебе нужно?

Ответа не услышал. Тогда с опаской подкрался к двери, приоткрыл её так, чтобы образовалась щёлочка. У порога лежал отвратительный мешок. От него исходило не менее отвратительное зловоние. Присмотревшись, понял: это вовсе не мешок, а часть того пса из библиотеки, из пасти которого вываливались руки и молящие голоса. Из останков торчала записка со знаками ловчих. Как она попала туда, останется за пределами его понимания. Из-под ошмётка вытекла вязкая жидкость, целеустремлённо поползла к порогу. Испытав приступ отвращения, скрещенного с испугом, быстро отпрянул, захлопнул дверь. Сердце застучало быстрее возможного, а звуки поступи начали оглушительно плясать по ту сторону барабанной перепонки. Под рёбрами отчётливо чувствовалось движение, внутренние органы ищут путь на свободу.