Сзади появились хлюпанья, приближались. Резко повернувшись, лезвием отвёл лапу, пытавшуюся его схватить. Она уродлива и обглодана. Левой рукой вдарил в голову и прожал до хруста — шея точно сломалась. Грегор сорвал ткань, это был констебль, чьё лицо перестало быть лицом. Без труда считывались общие черты с раздавленным фруктом. Зубы заострились и загнулись в сторону глотки. Если бы кадавр укусил, освободиться было бы крайне сложно и болезненно.
Размявшийся в стычке взял рядом валявшийся мешок, подошёл к колодцу. Глубоко дышал, привыкал к жужжащему под ним зловонию. Вороны сидели на крыше квадрата, продолжали наблюдать. Тут бывший страж порядка подскочил, размахивая граблями, с диким визгом кинулся на живого. Взмах топором разделил его на две части. Голова прикатилась к сапогам, а тело упало в нарыв, где приземлилась в лужу, судя по звуку. Закинув переспелый «фрукт» в мешок, охотник спрыгнул вниз.
Вот она вонь, от которой дух выгребной ямы казался изысканным парфюмом, что благоухает на нежной коже юной красавицы. Воды на дне колодца почти не было, едва закрывала лодыжку. Спустившийся крутанул верхушку фонаря — свет не зажёгся. Снова досада.
— Само собой, — шепнул он и пробрался в свежевырытый проход. Дальше невероятно душная полость. На другом конце шевелился непроглядный мрак, словно сонма червей взбиралась вверх по стене, затем в стороны и вниз. Охотник в цилиндре медленно приближался. Спустя несколько коротких шагов, сам по себе зажёгся факел. В какое-то мгновение возле него промелькнуло щупальце или любой другой крайне похожий придаток. Сняв палку с горящей паклей, направил её к той червивой перегородке. Её покрывала гнойная масса, что мельтешила как поверхность дремучей топи. Она замирала после каждого шага, прислушивалась, затаивалась от опасности.
Раздался надрывистый крик, он приглушен и вроде бы далёк, но ненадолго, громкость не приглашённого нарастала и нарастала. С потолка, за спиной, срывались капли, так вот с каждым звонким ударом по водному барабану неистово-мучительный всё громче и громче. Глотка, извергающая ЭТО, была уже совсем близко. На своём пике она затихла, настала почти тишина, где перемежались стуки, немного схожие с ударами сердца, и редкие хлопки лопающихся пузырьков.
Пальцы сжали рукоять топора, приготовился к встрече с подземным крикуном. Тут поверхность стены вспучилась, и из неё вывалился ещё один страж порядка с мордой, как у предыдущего. У этого констебля по колено отсутствовала нога, из культи торчало некое оружие: нижняя часть бедренной кости треснула на два острых стреловидных осколка. Таким двузубцем не нанести ровную колотую рану, только — рваную; с ней заражение не заставит себя долго ждать. Жертва чудовищных обстоятельств металась между звериным и человеческим началом: то пытался встать, выпрямить спину, то полз упырём из рассказов сказителей. С каждым мигом всё больше отдалялся от прежнего себя, отказывался от прошлого, где, вероятно, был добропорядочным, мечтал изменить мир к лучшему. Но ныне судьба распорядилась иначе — выбор сделан. Ошмёток, утративший всё человеческое, прыгнул на живого, и тогда незамедлительно был остановлен сапогом. Грегор воспользовался моментом, скользнул немного вправо, чтобы отсечь шейную ношу. Задуманное свершилось, но не полностью, слишком вязкий.
Недобиток ощутил холодный металл, нырнул физиономией в грязь и сразу ломанулся вперёд, башка болталась на шматке плоте — это неудобство его нисколько не останавливало. Да и вообще никто не мешал ковыляниям до трупа, что валялся на дне колодца. Охотник выжидал, слушал чавкающий треск, презрительно улыбался. Ожидания длились недолго: оно вернулось с большим количеством конечностей, первое тело дополнило второе. Трудно сказать, удивил ли этот фокус кого-нибудь из присутствующих или же нет. Грегор совсем не впечатлился, словно простоял в банке Эрнктон пару вечных очередей и наглухо выгорел. Однако было нечто, что могло сказать о многом — нити на высоком воротнике всё отчетливее скалились. Тот случай, когда малозначительная деталь переворачивает всё с ног на голову.
Бесстрастный головоруб потёр нижние веки большим и указательным пальцем. Приступив к делу, уклонялся от неловких махов, рубил ноги и руки двух слившихся воедино констеблей. После отсечения каждой конечности усмирял натиск, нарезал круги вокруг твари, точно изучал, делая мысленные записи и зарисовки. Вероятно, позже перенесёт их на бумагу. Существо, что заставило бы самих вермундов испытать первобытный ужас, лишилось опор, рухнуло и без реверансов получило добивающий удар по студенистой шее. Вторая голова нырнула в мешок, который нашёл своё место на плече охотника.
Встав напротив стены, приложил к ней ладонь, на ощупь вроде бы твёрдая, но стоило приложить чуть-чуть силы и надавить, так перчатку затянуло. После чего воткнул факел, тот прошёл как нож сквозь воду. Когда вытащил, пламя всё ещё горело. Без лишних раздумий сам прошёл в гнойную жидко-твёрдую перегородку. Так оказался в тоннелях под городом, ромбовидный тёмный камень выдал их с потрохами. Появление ориентира не заставило себя долго ждать. Приятное песнопение манило к себе сильнее, чем кровь исхудавшую от голода животину. Факел всё ещё светил, и идущий по ходам карты, нарисованной багровым потоком последнего желания, продолжал идти дальше. Тени под давлением света принимали всяческие формы. Некоторые безобидны, некоторые вполне могли поднять колом волосы на затылке. Но только одна повторялась чаше других: щупальца древнего гигантского спрута. Вероятно, подсознание, таким образом, помогало не заблудиться.
В круглом центре пересечения двух тоннелей лежала пара изуродованных тел. Их настигла та же участь, что и местных служителей порядка. Там же, прислонившись к углу, стоял человек — девушка в тонком доспехе из чёрного серебра. Не составило особого труда догадаться, кто она такая и из какого ордена. Но вопрос заключался в другом: как и зачем оказалась под Оренктоном? Светоносец подошёл к ней поближе, но никакой реакции, она без сознания, хоть и стояла на своих двух. Тут песня исказилась, начала скрестись в черепные швы. Спустя мгновение из верхнего пути галереи показался незнакомец, облачённый в тёмную мантию с фиолетовыми лентами. По лентам тянулись узоры из точек и линий. Уродливая красная маска паучьей морды(или чего-то подобного) закрывала лоб, нос и прерывалась на верхней губе, перетекая в пиявочные усы.
— Неужели я услышу мистическое предсказание? — улыбнулся джентльмен, приподняв цилиндр. — Что меня ждёт сегодня ночью, какой драгоценный камень принесёт мне удачу, и какого цвета одежду следует носить? Скажи же мне, Астролог.
Тот продолжил петь, поднимая над собой колючий посох, украшенный пучком маленьких высушенных голов.
— Ворон, подчинись воле Блуждающего огня. Гарганрюэль примет тебя, как когда-то принял меня. Выйди за пределы своего «я», освободись от оков времени. Я понимаю, ожидания так мучительны, — мягко сказал культист. — Каждый рождается в боли, живёт в ней и умирает, захлёбываясь ею. Но довольно! Мы больше всего хотим прекратить слепые блуждания в холодной неизвестности. В наших силах положить конец страданиям. Муки прекратятся, когда настанет эпоха Далёких огней. Примкни к нам и будешьвознаграждён. Иначе тебя ждёт смерть и забвение! — заорал он.
— У-у-у, страшно, — выдул Грегор, приподняв плечи. — А так всё неплохо начиналось. Скажу тебе по секрету, она ждёт всех. Но я, пожалуй, опоздаю на несколько десятилетий. У меня ещё есть незаконченные дела.
— Таков твой ответ, Левранд, Защитник отбросов, рожденный под деревом висельников? Восставшему из трупной ямы мертвецу не спрятаться за другим именем. Неужели сила Хора так ослепила тебя? О, понял, я понял! Ты боишься! Понимаю, не стоило заключить с ним контракт …
— Ты болтаешь, как и полагается фанатику, который накинул на себя удавку веры. Жаль, Астрономы не вырезали всех вас. Но есть в этом и утешение. Теперь могу дать волю своим желаниям. Надеюсь, болевой шок не вырубит тебя раньше времени.
