А еще я, разумеется, не заклинатель. Никакого золотого ядра у меня нет и в помине. Но медитациям и управлению энергией ци потомков знатных семей здесь учат с детства. Элементарные навыки, весьма облегчающие жизнь, тоже присутствуют, а опытные целители умеют еще и диагностику проводить. Но опять же – сейчас все равно нужно «труп» раздеть: через одежду дотянуться до меридианов силенок не хватает.

Мне действительно НАДО щупать тело руками, а не просто водить над ним ладонями с умным видом.

Обидно, что по этой причине многие пациенты-мужчины от меня сбегают, распуская странные слухи. В особенности те, которых еще не совсем припекло.

Ничего, бывший небожитель точно не сбежит. Он и ползти-то не может.

Пару секунд постояв над слабо шевелящимся парнем, я отмахнулась от сомнений: ведь вообще его не обследую, если тупо не сдеру семь традиционных слоев тряпок. А шок бедолаге придется каким-то образом пережить. И ничего не поделаешь.

Не я такая, жизнь такая.

– Только не трепыхайся, пожалуйста, я тебя не съем, – попыталась немного успокоить пациента. – И запомни: некрофилией не страдаю, на кости не кидаюсь. Я лекарь, ты меня не стесняйся.

Кажется, жертва смирилась с судьбой. Или заклинателю так поплохело, что он закрыл глаза и обмяк. Вот зараза, холодный, как лягушка, и течение ци почти прекратилось. Тревожный признак. Лучше побыстрее раздеть и в бочку с горячей водой, пусть чуток поварится.

А в воду – особый порошок, от которого немилосердно краснеет кожа и открываются самые мелкие меридианы. Основные каналы у «трупа» запечатаны, а как их вскрывать, я пока даже не задумывалась. Зато сумею пустить минимально необходимый объем ци в обход по капиллярам.

Своей энергии у небожителя минимум – ядро разрушено. Человеческий же способ вырабатывать необходимый для жизни уровень энергии тело, кажется, «подзабыло». Значит, будем заливать извне. Духовные пилюли стоят дорого, если покупать их в лавке заклинателей. Зато мой порошок… похуже, естественно, действует помедленнее, и ци не такая чистая. Но результат есть! А побочные эффекты в виде зуда и красноты можно и потерпеть.

Пока я размышляла, руки действовали сами: опыт работы в земной скорой помощи и полтора года здесь – это вам не жук чихнул. Я даже аккуратно сложила все семь слоев одежды. После отдам слугам в стирку. Что ж… мослы, мослы, мослы… Господи боже, в жизни не видела, чтобы сразу и длинное, и тощее… несмотря на вполне развитый мышечный каркас.

– Ах-х-х-х-с-с-с-с-с… – Первый звук, который издал «труп», начиная с момента нашего знакомства, был очень красноречивым. Особенно в сочетании с резко открывшимися глазами.

– Тихо-тихо, не откушу. О боги… держи полотенце, прикрой стратегическое место. Чего я там не видела, спрашивается? – Перед «трупом» ломать комедию не было смысла. – Мне бедренный меридиан нужен, не дергайся. Ого, смотри, плохо запечатали, халтурщики… Живем! В смысле – жить будешь, доходяга, радуйся.

– Госпожа! – позвали из-за ширмы. – Служанки принесли воду. Перекатить бочку в спальню, госпожа?

– Нет-нет, не надо! – Домочадцы наверняка привыкли, что я голубей и ежиков прямо на обеденном столе препарирую, но голые заклинатели для них все равно перебор. – Наполните бочку и отдыхайте, я позову. Скажите А-Лею, чтобы не смел уходить, я брата еще не отпустила.

– А я и не уходил… сбежишь от тебя. Ты потом иголками колешься больно! – Братик вылез из-за ширмы, с непосредственным детским любопытством осмотрел едва прикрытый полотенчиком ниже пояса «труп» и вздохнул: – Правда тощий. В бочку его?

– Ага, отнеси, – кивнула я и задумчиво посмотрела на стопку одежды бывшего заклинателя. По-хорошему надо бы отдать в стирку, как раньше решила, но другой одежды у пациента не имелось. У брата позаимствовать? Или не париться и в простыню завернуть? Все равно пока это имущество – недвижимое.

– Ладно уж, ты не бойся, парень. Мы с Янли тебя откормим, и быстро станешь в ее вкусе. Это важно, она ведь с тебя даже самые нижние одеяния содрала сразу.

– А-Лей. Застой ци. И на сей раз не в крестцовом отделе, а с противоположной стороны. Полечить?

– Не-не! И в язык иголку не надо! Ой! Смотри, какой я послушный младший брат, кладу его в бо-о-очку…

– Только не урони!

– Ой!

Бултых.

– Да твою… – выругалась я, погрузив руки в бочку и хватая невольного утопленника за волосы, чтобы вытянуть голову пациента на поверхность. – А-Лей! Ты действительно решил сделать из него подарочный труп?

– Кто же знал, что он реально складывается, как портновский метр, – уязвленно парировал братец, придерживая заклинателя за плечи. – Дальше что?

– Дальше – порошок цун номер двенадцать, три порции по семь унций. На столе, подай.

– Ой, фу-у-у… В прошлый раз я этой дрянью провонял насквозь! Может, пойду уже? У вас интимные дела…

– Стоять! Я тебе пойду. Быстро дай лекарство.

А-Лей с недовольным видом раскрыл матерчатый мешочек, взял мерную ложку, бойко отмерил нужное количество пахучего темно-зеленого порошка и пересыпал в пиалу.

– В общем, сочувствую тебе, братишка, – кивнул А-Лей, отдавая мне плошку. – Ты, главное, выживи. Только первый раз больно, затем привыкаешь. Может, войдешь во вкус…

Я хмыкнула и, выдав дежурный подзатыльник свободной от волос заклинателя рукой, ею же аккуратно начала сыпать лекарство в воду. Я следила, чтобы ци не собиралась комочками, а равномерно распределялась.

Раз… два… три… теперь ждем ровно тридцать секунд.

– А-а-а-ах! – Вялое тело, которое я продолжала придерживать за волосы над водой, ожило. Прямо взбеленилось. Глаза парня распахнулись в совершенно осмысленном изумлении, более того, он сделал весьма бодрую попытку выскочить из бочки.

– Слушай, как-то уж чересчур! – неожиданно разволновался брат, помогая мне усмирить пациента. – Оно, конечно, неприятно, но даже я так из воды не выпрыгивал. А этот еще и полудохлый…

– Нормально все, а ты не был в настолько отвратном состоянии. Вон и зрачки стабилизировались. – Я наклонилась и всмотрелась в глаза пациента. – Он ведь совсем истощен, а сейчас поток энергии забурлил, значит, парня припекает изнутри. А краснота пройдет. Максимум за пару дней.

Взгляд, которым меня одарила «вареная свекла», в смысле пациент, можно было сдать в палату мер и весов как идеальный образец праведного негодования напополам с полным обалдением.

– Прости, дорогуша, – посочувствовала я. – Глаза закрой, пожалуйста. И рот. Вреда не будет, но… – Поняла, что он не собирается следовать указаниям, вздохнула и аккуратно притопила покупку по самую макушку, давая лечебной ци достигнуть всех нужных сосудов. – Жжет неприятно, если отхлебнешь – такой же отстой. Но я предупреждала.

Заклинатель, выскочивший на поверхность после того, как я его отпустила, отчаянно отплевывался и тер покрасневшие веки. Ага, действует! Руки не свисают вялыми веревками, а уже неплохо шевелятся.

Внезапно бывший небожитель дернулся, посмотрел на нас с братом как на врагов и обмяк, погружаясь в воду. По ходу, решает, утопиться или нет…

– От депрессии помогают скипидарные клизмы. – Я задумчиво почесала кончик носа. – Сначала раскачаем ему периферическую систему мелких каналов, а позже назначим массаж, иглоукалывание, курс отваров и пилюль и, если не поможет, прибегнем к вышеупомянутому крайнему средству.

Парень в бочке обреченно прикрыл глаза. Брат по-детски потыкал его пальцем по темечку, но, не получив отклика, вопросительно уставился на меня.

Я успокаивающе помахала рукой, мол, все идет по плану.

– Ты лучше сам оживай, приятель, – посоветовал А-Лей жертве. – Иначе силой заставит. Я однажды попробовал помирать всерьез, но мне о-о-очень не понравилось… Сестра – суровый лекарь, если сможешь пережить лечение, никогда болеть не захочется.