Следующие несколько дней для Снежаны тянулись мучительно медленно, потому что Николай избегал ее. После короткой ссоры, настроение девушки испортилось, да еще на улице начался дождь. Теперь даже о прогулках до моря, которые она совершала с бдительно следившей за ней Мариной, пришлось забыть.
В какой-то момент, когда на душе девушки «скребли кошки», «тюремщица» зашла в ее комнату с большим предметом в руках. Оказалось, она принесла гитару в чехле. Потом она доставила подставку для гитары, видеокамеру и короткое письмо от Николая:
«Знаю, как ты любишь играть. Надеюсь, снова начнешь сочинять песни. Видеокамеру прислал, чтобы могла записывать клипы и однажды выложить их в общий доступ».
Снежана любовно поглаживала бока деревянной гитары, брала аккорды, спела несколько песен... А потом снова погрузилась в тоскливые мысли. Она даже не знала, что ее сейчас удручало больше — холодность хозяина дома или же, собственное пребывание в неволе.
Так прошло еще несколько унылых дней. А потом... Потом Николай снова пришел в её комнату.
Это случилось после того, как девушка вернулась с прогулки. Николай лежал на диване, сжимая одной рукой початую бутылку вина. Вторая рука бессильно свесилась с дивана. На полу валялась пустая бутылка, а рядом с ней стояла закрытая целая.
Снежана почувствовала сильную усталость. Она хотела увидеть Николая и поговорить с ним, но у нее и в мыслях не было, что он заявится к ней, пьяный. Скинув с ног легкие босоножки, она подошла к дивану и бессильно опустилась на колени перед спящим Николаем.
Сегодня он не казался чудовищем. Суслов спал и выглядел крайне беззащитно. Иногда он хмурил брови и морщил лоб, словно ему снилось что-то не очень приятное.
Снежана почувствовала волнение от того, что находится так близко к нему. Для храбрости она подхватила с пола бутылку вина и, выдернув пробку, сделала глубокий глоток. После чего вернула бутылку на место и несколько минут любовалась спящим мужчиной. Тот не шевелился и выглядел сейчас безобидно, как ребенок.
Девушка, повинуясь неясному внутреннему порыву, перехватила его свободно свисающую руку и прижала ладонью к щеке. Она не знала, откуда в ней взялась эта глупая, непонятная нежность.
Только сейчас, глядя на Николая, она поняла, что самое страшное — что она испытывает чувства к этому человеку. Сейчас трудно понять, насколько они сильные, но она постоянно думает о нем, зависит от него. Мысли об этом мужчине не дают ей спокойно спать, а в особенных снах он снова ласкает ее и доводит до пика блаженства.
Какая же она дура!
— Ты... Что ты делаешь? — тихо спросил Николай, и это нарушило поток ее мыслей. Мгновенно выпустив чужую руку, она отшатнулась. Мужчина, воспринявший это по-своему, поспешил ее остановить:
— Прости, это я должен уйти. Заявился к тебе пьяный. Сегодня день рождения матери, и мне очень хотелось забыться. Но я не должен искать жалости или любви у тебя... Я не имею на это права... Ты, наверное, ненавидишь меня. Знаешь, мне так стыдно от того, что я сотворил с тобой, что не могу смотреть тебе в глаза. Ты не простила меня и правильно сделала...
Он решительно поднялся с дивана, немного покачиваясь, но девушка вскочила на ноги первой и толкнула его обратно.
— Как бы я к тебе не относилась, не могу отпустить тебя в таком состоянии. Останься здесь и расскажи мне о ней. О своей настоящей матери. И о своей странной семье. Мне кажется, я смогу понять тебя лучше, если услышу об этом, — Снежана надеялась услышать правду сейчас, когда Николай так уязвим. Желание его понять было сильнее ее разума. Очевидно, что Николай добился того, что хотя бы часть ее сердца занимали тоскливые, непонятные и противоречивые чувства к нему.
Суслов минуту молчал, после чего попросил:
— Тогда, пожалуйста, сядь рядом.
Девушка пожала плечами и опустилась на диван рядом с ним. Ее тут же окутал аромат дорогого вина, и она ощутила легкое головокружение.
И Николай поделился с ней своей болью. Рассказал про отца, невзлюбившего его, про ненависть мачехи Маргариты и сложные отношениями с ее детьми. Поделился с ней воспоминаниями о том, как провела последние дни его мать, сжигаемая отчаянием из-за того, что любимый ее бросил:
— Знаешь, единственное блюдо, которое хорошо готовила моя мать, это шарлотка с яблоками. В доме отца предпочитали другую, более изысканную, кухню. Однажды, когда я, спрятавшись в темном углу, плакал, меня нашла старая служанка. Она спросила, почему я плачу, и я пожаловался, что скучаю по маме. Тогда женщина спросила, есть ли у меня любимое блюдо, которое прежде готовила мама, и я признался — шарлотка.
Служанка предложила вместе ее испечь. Потом, когда пирог был готов, в кухню заглянул Гордей. Заметив наши труды, он усмехнулся и сказал, как в старой рекламе: «Пахнет вкусно, думаю, мне понравится!» С этими словами он отломил приличный кусок и сжевал его. После чего взял остатки шарлотки и выкинул в мусорное ведро со словами: «Незачем переводить продукты для еды бедняков в нашем доме!»
Я полез драться, но на кухне появилась Маргарита, которая тут же назначила мне наказание за то, что я ударил ее сыночка. Перед тем, как уйти, я хотел забрать из мусорного ведра остатки шарлотки. Но старая служанка не позволила мне, сказала, что я могу заболеть и вынесла ведро на помойку.
Тогда я так и не попробовал желанный пирог. И сделал вывод, что если хочешь что-то получить, действовать нужно быстро. Отчасти я так ужасно поступил с тобой из-за этого. И даже извиниться нормально не смог.
Николай закрыл лицо руками, откинувшись на спинку дивана. Снежана заметила, что по его лицу текут слезы. Что ж, иногда алкоголь действует именно так. Девушка поймала себя на том, что тоже готова расплакаться. Но не от сочувствия к Николаю, а от понимания того, что была права, когда называла его сложным человеком. Он нес на себе тяжелый груз прошлого, и, самое плохое, что не желал с ним расстаться. Ему нравилось чувствовать себя обиженным ребенком. И она не знала, может ли помочь ему посмотреть на мир другими глазами. И, главное, хочет ли, после всего, что с ними произошло.
Николай убрал руки от лица и внимательно посмотрел на нее:
— Вижу, ты все еще не можешь простить меня. Лучше мне уйти, пока я опять что-нибудь не натворил, — он снова поднялся с дивана, собираясь сбежать, но тонкие ласковые руки обняли его за талию.
— Снежана?- растерялся мужчина, глядя на удерживающую его девушку.
— Мы оба так одиноки и нуждаемся друг в друге. Не сбегай сегодня, — попросила Снежана, и он мгновенно загорелся от этих простых слов, как соломинка, по ошибке упавшая в костер.
... Она решила заняться с ним любовью сознательно, по собственному желанию. Зачем? Просто в эту минуту она хотела помочь ему забыть прошлое и думать только о ней. И взять, наконец, на себя ответственность за то, что с ними происходит. Ей захотелось быть ведущей, выбить у влюбленного почву из-под ног, даже если в процессе придется потерять голову. Возможно, если она покорить сердце Николая, он отпустит ее? И тогда весь этот кошмар останется в прошлом....
Суслов не принуждал ее, раздевая ее крайне медленно, целуя я плечо, ушки, нежную шею. Долго гладил грудь, вычерчивая на ней сильными пальцами неведомые узоры, ощупывая властно и нежно. Она в этом время расчерчивала полосками страсти его спину, царапая его сквозь рубашку. Ее возбуждало чувствовать так близко его стальные мускулы, его мужскую силу. Ее заводила мысль, что откажись она сейчас от продолжения процесса, и он остановится только по ее приказу. По крайней мере, ей хотелось в это верить...
Второй раз отдаваться на милость мужчине было почти не страшно, и главное, совершенно не стыдно. Она спокойно выдержала его пристальный взгляд, направленный между ее ног, когда он стянул с нее кружево трусиков. В зеленых глазах плескалась страсть и восхищение, и Снежана тонула в этом обожающем ее взгляде. Сейчас Снежана чувствовала себя взрослой и раскованной, сознательно пожелавшей удовольствия. Все обиды, нанесенные Николаем, временно затопила стихия, именуемая «желание». Снежане вдруг захотелось стать единым целым с этим человеком по собственному выбору, чтобы даже если они потом расстанутся, было о чем вспомнить. Кто знает, может она вообще теперь никогда не сможет никого полюбить? Зато у нее будет одно светлое воспоминание.
