— Всех касается! — Громко сказал профессор, обращая свой взор к другим студентам. — Я специально выделил этот день, чтобы восполнить пропущенный урок, на который явилась лишь половина класса, и та откровенно меня не слушает, — в его голосе слышалось негодование, он продолжал свою обвинительную речь, обращаясь уже ко всем:

— Я не потерплю такого безалаберного отношения к своему предмету, учитывая, что вы его сами выбрали. И для чего? Чтобы просиживать штаны и получить свои четыре кредита? Если так, то вам нечего здесь делать, так что советую вам не тратить время.

Повисла долгая пауза, все избегали смотреть на профессора. Он вновь повернулся к девушке, вытягивая вперед свою огромную ладонь:

— Ваши художества, мисс Донован, отдайте их мне, — его голос звучал громко, специально чтобы все слышали, — я верну вам их после занятий.

Энди инстинктивно сжала края своего дневника, испуганно глядя на мужчину. Нет, только не это.

Лицо профессора было бледнее обычного, он смотрел на нее взглядом, полным решимости. До неё дошла мысль, что, если она добровольно не отдаст свои, как он выразился, «художества», то он заберет их силой.

Она протянула дневник дрожащими руками, молясь чтобы он не открыл его. К счастью, он этого не сделал. Он продолжил говорить уже более низким тоном, обращаясь лишь к ней:

— Если я еще раз застану вас за чем-то подобным во время моего урока, то можете более не появляться в моей аудитории, — с этими словами он резко развернулся и зашагал прямо к кафедре с её дневником в руках.

Профессор резко собрал в охапку свои папки вместе с заветной черной книжкой, подобрал с пола портфель и демонстративно вышел из аудитории, громко хлопнув дверью. Только после этого студенты стали собираться и выходить из класса.

Энди подскочила с места и бросилась за ним вдогонку. Он ведь обещал ей вернуть ее вещь после урока.

Девушка расталкивала ошеломленных студентов, пробираясь к выходу. Выбравшись, наконец, в коридор, она заметила, стремительно удаляющегося по направлению к выходу Гейла, и пошла вслед за ним, сохраняя дистанцию. Она думала окликнуть его, но не сделала этого, так как не хотела привлекать к себе внимание.

На выходе тот повернул за угол и направился к соседнему зданию, принадлежащему коллегии кафедры гуманитарных наук. Он уже скрылся за дверьми, когда Энди была лишь на полпути. Войдя в помещение, девушка огляделась: оно отличалось от других помещений университета своим викторианским интерьером, создавая у вошедшего впечатление, будто он попал в старинный английский дом. Да, сразу видно, что тут обитают гуманитарии. На ближайшей стене красовались деревянные таблички с указанием этажей и кабинетов, принадлежащих заведующим различных факультетов.

Справа от себя она увидела вход в уборную и решила зайти туда, чтобы хоть немного успокоиться и восстановить дыхание. Она посмотрела на себя в зеркало: её лицо было пунцовым от смущения, а глаза лихорадочно бегали. Энди умылась холодной водой, чтобы прогнать предательскую краску и поправила прическу. Она глубоко вздохнула, чтобы успокоить сердце и вышла из дамской комнаты.

В списке говорилось, что кабинет главы кафедры находился на втором этаже. Поднявшись, девушка довольно быстро нашла нужную дверь с табличкой: «Приемная главы кафедры Гуманитарных наук», из-за которой доносился противный женский голос, громко обсуждающий телесериал «Любовники», который недавно вновь начали крутить по телеку. Андреа неуверенно приоткрыла дверь.

За большим секретарским столом сидела дородная темнокожая женщина со смешной прической и выпученными глазами. Она разговаривала по мобильному и, в то же время, чистила апельсин.

— Нет, ну каков подлец этот Ноа. Будь он моим мужем, я бы ему яйца отрезала и подала бы ему их на обед, — восклицала в трубку женщина, не обращая внимание на посетительницу.

Энди мельком оглядела приемную. Секретарский стол стоял слева от двери, так, чтобы секретарь видел вошедшего, позади него было огромное окно, из которого хорошо было видно то здание, откуда она только что пришла. Напротив секретарского места был небольшой кожаный диванчик и маленький деревянный столик. Справа же от диванчика была дверь, ведущая в кабинет заместителя главы кафедры и его личного помощника, которая сейчас была закрыта.

Дверь в кабинет профессора находилась напротив входной двери, она также была закрыта.

На двери красовалась табличка:

Глава кафедры гуманитарных наук

Э.Г. Фрилинг, Ph.D

Энди вошла в приемную и женщина оторвала глаза от своего занятия, посмотрев на неё:

— Подожди Луиза, у меня тут посетитель. — С этими словами она убрала телефон в сторону, предварительно облапав его грязными от апельсинового сока руками, и обратилась к Энди, — Я могу чем-то помочь?

— Профессор Фрилинг принимает? — Андреа произнесла это хриплым голосом, будто до этого долго кричала.

— Профессор занят, у него конференц-связь по телефону, — женщина указала на красную лампочку на стационарном аппарате, которая оповещала, что линия занята.

— Я могу подождать, — Энди не собиралась отступать, она хотела получить свою собственность обратно. От одной мысли, что Гейл мог открыть ее дневник, ее колени задрожали, а от лица отхлынула кровь.

— Не выйдет детка, — пробубнила женщина, она уже отправила пару долек апельсина себе в рот, — это надолго, минимум часа два, — женщина прожевала и продолжила, — в любом случае, даже если бы он не говорил по телефону, я бы все равно не советовала бы тебе, да и вообще никому, сейчас к нему соваться, — она сделала паузу, отделяя еще одну дольку, — он зол, как чёрт.

— Так что приходи завтра… — женщина закатила глаза вспоминая что-то, — ...в три часа. Да, в три часа, у него завтра заседание в деканате, пока туда-сюда, в три будет тут.

Энди бросила еще один взгляд на дверь профессора и глубоко вздохнула:

— Хорошо, спасибо.

— Обращайся, — с этими словами женщина вернулась к прерванному разговору, а Энди на ватных ногах поплелась в общежитие.

20 июля, 01.30 p.m, университетский городок, MIT, Кембридж | Сейчас

Энди не спала всю ночь, гадая, прочел ли профессор ее сокровенные тайны, где он являлся главным героем. Воображение рисовало ей ужасные картины, что он читает ее мемуары о нем и смеется в голос, или как отдает ей ее дневник, при этом игриво подмигивая. Измученной девушке удалось уснуть лишь под утро, ей снилось как Гейл силой забирает у нее дневник в аудитории, полной студентов, и начинает листать прямо при всех. Она проснулась в холодном поту, полная решимости вернуть свою вещь любой ценой. И сейчас сидела под деревом прямо на траве вблизи здания, которое покинула вчера, карауля Гейла.

Она сидела тут уже несколько часов, прерываясь лишь на короткие прогулки недалеко от своего пункта наблюдения, чтобы хоть немного успокоиться. Она сделала круг вокруг здания и обратила внимание на окна на втором этаже. Девушка тут же узнала окно секретарской, она свернула за угол, ближайшее к краю окно должно было быть профессорским, и, о Боги, оно было открыто. Андреа увидела пожарную лестницу, примыкающую к соседнему от профессорского окну, и длинный и узкий карниз, который тянулся на всю ширину здания.

Не думая ни секунды, она бросилась к пожарной лестнице.

«Высоковато», — подумала девушка.

Она оглянулась по сторонам, проверяя не видит ли ее кто-то и подпрыгнула, цепляясь за первый прут. Ее вес был легким и, без особого труда, она подтянула свое тело и быстро забралась по лестнице. Дальше было самое тяжелое: карниз был очень узким. Ступив на него, первым делом она посмотрела в окно, проверяя есть ли там кто-то, все еще держась за железные прутья лестницы. Убедившись, что кабинет пуст, она вжалась в углубление окна и засеменила к своей цели, плотно прижимаясь к стене. Энди смотрела лишь себе под ноги, боясь оступиться, сердце бешено колотилось, грозясь выпрыгнуть из груди.