Двигаясь, словно во сне, Мэтью вернул фонарь в тайник и добавил к свертку трутницу. Когда он вернулся на тропу, ноги снова будто приросли к земле. Он постоял некоторое время, таращась на хижину, как на самое злое существо в мире, а туман касался его своими холодными пальцами.

Хижина не дала ответов, а лишь породила новые вопросы. Вся эта засохшая кровь, разложившаяся плоть, зубы и лужица цветных карандашей…

Но где же труп?

На обратном пути в поместье Мэтью остановился и зашвырнул стамеску далеко в лес. Затем он пошел дальше и по дороге осознал, что его рука то и дело соскальзывает в карман, где он нервно перебирает пальцами зубы мертвой девушки.

К тому времени, как Мэтью добрался до вершины утеса, в голове у него прояснилось, и он принял новое решение: как можно больше разузнать о Норе Суэйн. Он прошел мимо поместья к каретнику. Из трубы поднимался дым. Деревянная лестница с одной стороны строения вела к двери над стойлом, где стояла карета. Мэтью поднялся наверх и воспользовался медным молотком в форме подковы, чтобы сообщить о своем визите.

Вскоре дверь открыл высокий и длинноногий Калеб Клегг с волосами песочного цвета и подстриженной светло-каштановой козлиной бородкой.

— Господин Корбетт! — воскликнул он с некоторым удивлением. — Чем я могу вам помочь?

— Я бы хотел поговорить с вами и вашей женой, если не возражаете.

— Могу я узнать, в чем дело?

— По правде говоря, — немного смутился Мэтью, — это касается текущей ситуации с мистером Форбсом. И, конечно же, его воображаемых бесед с умершей Мэри.

В дверном проеме позади Клегга показалась женщина.

— Впусти его, Калеб. Тепло уходит.

— Конечно. Извините за мою нерешительность, сэр. — Дверь распахнулась шире, и Мэтью очутился в теплой и хорошо обставленной гостиной с недорогими, но симпатичными стульями, диваном, дубовым столом, темно-зеленым ковриком на полу и камином из белого камня, в котором пылал сильной огонь.

— Могу я взять ваш жакет? — спросила Лия Клегг, подходя к нему и становясь рядом со своим мужем.

— Благодарю, но я останусь в нем. — Мэтью отметил, что супруги Клегг почти одного роста. Женщина была худощавой и очень привлекательной. У нее были темно-каштановые волосы, заколотые маленькими металлическими заколками в виде бабочек, их голубой цвет почти совпадал с оттенком ее глаз. На ней было строгое и ненавязчивое платье сиреневого оттенка с белым кружевным воротничком и манжетами. Ее взгляд, устремленный на Мэтью, был теплым и уверенным. Мэтью решил, что она и ее супруг — люди, которым можно доверять. Во всяком случае, он горячо на это надеялся.

— Прошу, сэр, присаживайтесь, — сказал Клегг. — У нас есть чайник чая, если вы не откажетесь от чашки.

— Еще раз благодарю, но нет. — Мэтью сел в кресло поближе к камину и повернулся так, чтобы видеть мужа и жену. Клегг и его жена оставались на местах и выглядели немного встревоженными. — Я здесь не как «господин», — кивнул Мэтью. — Мы с вами почти в одинаковом положении. Я работаю на Тракстонов так же, как и вы. Поэтому, пожалуйста, давайте обойдемся без формальностей.

Казалось, они оба вздохнули с облегчением. Они сели на диван, и Клегг слегка наклонился вперед.

— Что мы можем для вас сделать, сэр? Я имею в виду, чем мы можем помочь?

— Зовите меня просто Мэтью, пожалуйста. У меня к вам вопрос. Когда вы находитесь здесь, а Харрис хочет приехать сюда из Бостона, как он добирается?

— У него есть свой собственный кучер. Этого очень способного джентльмена зовут Эндрю Брайс. Когда Энди здесь, он спит в комнате для гостей.

— И часто ли Харрис совершает поездки с Эндрю? Особенно меня интересует, часто ли он совершал такие поездки до несчастного случая с Мэри?

— Несколько раз. У него была привычка навещать господина Уиттона время от времени. А после… гм… его самоубийства… он продолжал иногда приезжать. — Клегг поерзал на стуле и бросил взгляд на свою жену. Мэтью заметил, что к ним вернулось беспокойство. — Сэр… то есть, Мэтью… не хочу показаться дерзким, но в чем, собственно, дело?

— Вы знаете, что Харрис нанял меня для расследования этой прискорбной ситуации. В этом качестве я должен не оставить тут камня на камне.

И ни одну дверь закрытой, — добавил он про себя. Ему показалось, или в ноздрях все еще оставался запах мертвечины?

— Могу я задать вопрос? — спросила Лия и подождала, пока Мэтью кивнет. — Какое отношение поездки господина Харриса сюда из Бостона имеют к… этой неприятной ситуации?

— Меня интересуют приезды и отъезды каждого, не только Харриса. — Это было ложью, но это нужно было сказать. — Харрис предоставил мне три теории. Первая: Форбс обезумел. Вторая: кто-то играет роль призрака Мэри, чтобы вынудить его покончить с собой. И третья: по дому действительно бродит призрак. В какую теорию я склонен верить, мне еще предстоит решить.

— Но вы же не верите, что привидение действительно существует! — воскликнул Клегг. — Нет, я, конечно, понимаю, что господин Форбс начал терять рассудок, когда госпожа Мэри упала. А может, и раньше, если учитывать историю семьи… — Он моргнул. — Извините, сэр, я позволил своему языку взять верх над моими манерами.

— Вовсе нет. Я ценю вашу откровенность. Возвращаясь к разговору, сколько, по-вашему, визитов сюда совершил Харрис за период до смерти Мэри?

— Много, — ответила Лия.

И в этом слове было нечто такое, что мгновенно заставило Мэтью встретиться с ней взглядом, потому что выражение ее лица изменилось. Не явно. Но теперь в уголках ее губ появилась жесткость, а плечи слегка выдвинулись вперед, словно в стремлении защитить себя.

— Много? — переспросил Мэтью. — Насколько? Четыре? Восемь? Десять? Сколько?

— За пять месяцев до несчастного случая с госпожой Мэри, — надтреснуто заговорила Лия, — я думаю, господин Харрис посещал поместье раз семь и каждый раз останавливался примерно дня на три-четыре. В этих случаях мистер Брайс привозил его сюда и увозил обратно.

— Хм, — протянул Мэтью. — Семь поездок. По три-четыре дня каждая. И, насколько я понимаю, Форбс и Мэри приехали сюда только в августе. Жена Харриса сопровождала его?

— В некоторые визиты — да. В другие — нет. Я слышала от Мэрион, что они пользовались спальней господина Уиттона.

— Разумно, — сказал Мэтью. — Но что утонченному джентльмену из Бостона делать здесь, в этом пустом доме, целых четыре дня? Я знаю, что миссис Бейнс — хорошая кухарка, но, пожалуй, это слишком долгая поездка за вкусной похлебкой. Вам так не кажется?

— Господин Харрис любит охотиться, — предположила Лия. — Он часто ходил в лес со своим мушкетом, чтобы пострелять оленей. Илай, Калеб и Энди оттаскивали туши для свежевания, а Рут готовила мясо. Однажды он убил лису… ради забавы. В остальном… не знаю.

— Вы уверены? — прищурился Мэтью.

Пара замолчала. Затем Клегг прочистил горло, прежде чем сказать:

— Нам не пристало об этом говорить, сэр. Мы не принадлежим к высшему обществу и не должны строить догадок.

— Понимаю, но это дело о блуждающем призраке должно стереть границу между хозяевами и слугами. Если, конечно, вы не хотите, чтобы Форбса Тракстона отправили в бедлам.

Клегг распрямил спину, и его тревога стала очевидной. Он наморщил лоб.

— Это то, что с ним произойдет? Я не знал.

— Это возможно. Поэтому, пожалуйста, расскажите мне все, что, по вашему мнению, может быть важным, даже если на первый взгляд это кажется пустяком. Ничто не выйдет за пределы этой комнаты.

Они некоторое время молчали. Первой тишину нарушила Лия:

— Почему вы хотите знать, как часто приезжал господин Харрис?

— Я составляю список дат и нахожу некоторые… особенности. — Мэтью не стал вдаваться в подробности, но он думал о четырех деталях: Харрис купил навесной замок для старой хижины пятнадцатого сентября, через семь дней после смерти Мэри; Йейтс Джонси купил навесной замок тринадцатого сентября и, очевидно, использовал его, чтобы запереть амбар без окон; и — что очень тревожно — Нора Суэйн не вернулась домой в ночь на пятнадцатое, предположительно накануне ее отъезда в Бостон на торговом судне. Стоило добавить еще одно событие, случившееся пятнадцатого сентября: кража у Илая Бейнса.