Запах, все еще мучающий ноздри Мэтью, теперь исходил не только от разложившейся плоти жертвы убийства, а от мерзкого заговора, скрытого внутри другого заговора.

— Господин Харрис… — внезапно заговорила Лия. Голос ее звучал нерешительно, однако она продолжила: — Он несколько раз… приставал ко мне…

— Лия! — резко воскликнул Клегг, схватив жену за руку. — Мы поклялись никому об этом не рассказывать!

— Я знаю. Но, как говорил мистер Корбетт, важным может оказаться все, что угодно. — Она пристально посмотрела на Мэтью. — Несколько раз господин Харрис прикасался ко мне в неподобающих местах. Когда это случилось в первый раз, он настоял на том, чтобы пойти со мной в деревню. В церковь, где я преподаю чтение и письмо. Пока мы шли по тропинке, он сказал… — Лия сделала паузу, чтобы набраться немного смелости, ведь говорить о таком было позорно, а раскрытие этого скандала угрожало ей увольнением. — Он сказал, что я слишком привлекательна, чтобы быть замужем за кучером, и, если я захочу, он сможет сделать меня очень счастливой женщиной. Затем он положил руку мне на плечо, а другую… на левую грудь.

— И как вы отреагировали? — осторожно спросил Мэтью.

— Я, конечно же, отстранилась от него. И сказала ему, что я уже очень счастлива, но я поблагодарила его за проявленный интерес.

— Он пошел с вами в церковь?

— Не в то утро, нет. Но в некоторые другие дни он приходил туда. Он всегда сидел в задних рядах и наблюдал.

— В других случаях он тоже прикасался к вам неподобающим образом?

— Пожалуйста, сэр! — воскликнул Калеб. — Неужели мы и правда должны…

— Все в порядке, Калеб, — мягко сказала Лия. — Я думаю, мы можем доверять мистеру Корбетту. В других случаях, — продолжила она свой рассказ, — он касался моих бедер… моей груди и моей… интимной зоны. Он стал очень грубым из-за того, что я каждый раз хотела отстраниться от него. Но с тех пор, как умерла госпожа Мэри, он… мы избегали друг друга.

То, что описывала Лия, само по себе не было преступлением. Мэтью предположил, что число служанок, к которым приставали их богатые хозяева, исчислялось легионами. Суды нисколько не заботились о таких случаях. Жена Харриса Тракстона, вероятно, большую часть времени не была желанной женщиной для своего мужа из-за ее особого состояния. Посему голодный самец поскакал искать другую самку в поле.

Пришло время спросить о другом. О том, что не меньше занимало Мэтью.

— Одной из ваших учениц была девушка по имени Нора Суэйн. Это так?

— Да. Нора была очень внимательной ученицей. — Теперь лоб Лии наморщился. — Почему вы спрашиваете о ней?

Мэтью проигнорировал вопрос.

— Что вы знаете о Норе?

— Ну, она очень внимательная, как я уже говорила. Симпатичная девушка, ей всего шестнадцать, и она интересуется рисованием. Она показывала мне несколько своих работ, и я сказала, что у нее к этому талант.

— Она использует восковые цветные карандаши?

— Да. — В голубых глазах появилось недоумение. — Я не понимаю, почему вы задаете эти вопросы. Не могли бы вы объясниться, прежде чем мы продолжим?

И снова Мэтью предпочел проигнорировать вопрос. Что он мог сказать? Начать с того, чтобы показать ей четыре зуба, которые он держал в кармане?

— Вам известно, что Нора села на торговое судно и уехала в Бостон? Вчера я встретил ее отца в деревне, и он…

— Подождите, — перебила Лия. — Минуточку… — Она покачала головой. — Нет, это… это неправильно…

— В это верит ее отец. И так было написано в письме, которое он получил.

— Ох… да. Письмо. — Лия кивнула, и в последних ее словах прозвучало… что? Удивление? Настороженность? Недоверие? Мэтью ждал, что будет дальше.

Прошло некоторое время. Лия смотрела на свои сцепленные пальцы.

— В чем дело, дорогая? — спросил Клегг, обнимая Лию за плечи. — Что-то не так?

Женщина подняла подбородок и посмотрела в глаза Мэтью.

— Да, — сказала она. — Кое-что не так. Нора не планировала прятаться на торговом судне. Ее должен был отвести в Бостон… один человек. Я не знаю, кто. Она не сказала мне. Когда Нора уехала в Бостон, она была на втором месяце беременности и боялась, что ее родители узнают об этом. Она спросила у меня совета. Конечно, я посоветовала ей рассказать обо всем матери и отцу и сказать, кто ее возлюбленный. Но она не согласилась на это и мне свой секрет раскрывать не стала. Она лишь сказала, что возлюбленный обещал отвезти ее в Бостон, и она будет оставаться там, пока не родит ребенка. Потом она вернется.

— Боже мой! — воскликнул Клегг. — Почему ты не говорила мне об этом?

Лия пожала плечами и вздохнула.

— Просто это женское дело. Нора доверилась мне, попросила меня никому не говорить, и я не сказала. Это не должно тебя волновать.

— Замечательно, что вы до сих пор сдерживали свое обещание, — отважился Мэтью. — Но как молодой человек из деревни собирался доставить Нору в Бостон, если не на торговом судне?

— Она сказала, что у него свой способ добраться туда, и это определенно была не лодка, потому что я об этом спросила. Больше она ничего мне не сказала. — Лия на мгновение закрыла лицо руками. Когда она снова опустила ладони, то поморщилась и сказала: — Я не знала, как правильно поступить. Я имею в виду… надо было предать доверие Норы и рассказать ее родителям правду, или хранить молчание? Ведь я знала, что, если скажу, то девушка останется здесь и родит ребенка. У Друциллы Джонси репутация грубиянки, но она приняла много детей. Конечно, я беспокоилась о Норе и о том, что может случиться с ней в Бостоне. Затем Захария показал мне письмо, написанное для нее, и попросил меня прочитать его ему. В том письме говорилось о том, что она спряталась на борту торгового судна. Но она говорила, что собирается поступить не так. Я была сбита с толку. Подумала, что, возможно, она поехала безбилетницей. При этом ни один молодой человек, который мог бы оказаться ее любовником, не покинул деревню. Это просто не имеет смысла!

Мэтью кивнул. Он не сводил с нее взгляда и не позволял ей отвести глаза.

— Я хочу, чтобы вы хорошенько подумали. Видели ли вы Нору с каким-нибудь молодым человеком в деревне особенно часто? Я имею в виду, кто мог бы быть отцом ее ребенка?

— Я вообще не видела ее с парнями из деревни, — ответила Лия.

Но она продолжала теребить собственные пальцы, словно пыталась вылепить другой ответ из воздуха, как можно вылепить фигуру из бесформенной глины.

Мэтью ждал.

Наконец руки перестали двигаться.

— Однажды утром несколько месяцев назад, — начала Лия, — в мае… стоял теплый денек. Господин Харрис был здесь с госпожой Симоной. Он сказал, что ему нужно подышать свежим воздухом, имея в виду, что хочет побыть подальше от нее. Он ходил со мной на мои уроки, но ко мне не прикасался. Почти не разговаривал. Сидел в задних рядах и наблюдал за учениками. Когда урок закончился, он встал и вышел. После этого я немного поговорила с учениками, ответила на вопросы — они всегда задают мне много вопросов. Когда я вышла из церкви, мне на глаза случайно попался господин Харрис. Он стоял в тени дуба чуть правее. И я увидела, как он подходит к Норе и заговаривает с ней. Он улыбался. И я тогда подумала: «Нора, не останавливайся. Нора, продолжай идти. Нора, иди домой к своим маме и папе и не возвращайся к тому дубу после наступления темноты». Я должна была что-то сказать. Как-то предупредить ее. Но я этого не сделала, потому что это было не мое дело, хотя… я уже тогда знала…

— О чем? — подтолкнул Мэтью.

Она ответила:

— Насколько господину Харрису нравилась охота. — Она моргнула, ее голубые глаза затуманились. — Так что… нет. Я не видела Нору ни с одним из деревенских парней.

Мэтью не мог оставить это без внимания.

— То есть, вы предполагаете… — Он остановился, потому что это был неправильное слово. — Вы уверены, что Харрис и Нора были… как бы это сказать… любовниками?