То есть, а какого мужского полового Света ВООБЩЕ обсуждает-разбирается, был у меня кто или нет?! После того, как врага народа и попячьего выкормыша в Верховном Совете расстреляли, вопрос секса перестал быть табу. Естественно и нормально, а если дети появятся — так совсем замечательно. Но попячьи сказки Советскому Человеку без надобности, как и их запреты! Так что ни партия, ни люди в жизнь половую не лезли, разве что уж совсем человек дебоширит. Но, тут как и со спиртным — выпьешь бутылочку-другую пивка, после службы или лекции — никто слова не скажет, всё на пользу. А упьёшься как свинья, хулиганить начнёшь, прохожих задирать — будь любезен на четырнадцать суток. И на собрании мозги в трубочку свернут, припомнил я и поёжился.

В общем, с сексом так же, дело личное, пока обществу не вредит. И, соответственно, у меня перед Светкой никаких обязательств. Да и быть таких не может: ячейка советского общества, которые буржуи и попы браком называли, браком не была. А была союзом для воспитания Советского Человека! Там, обязательства, взаимные, конечно были. Но у нас-то не те расклады! Даже романа нет, при котором на сторону ходить прямо скажем, непорядочно и не вежливо.

Так какого, извиняюсь, мужского полового эта андроид хочет от меня?! Сама своим хулиганским елозиньем возбудила, а теперь устраивает не пойми что!

— Как ты мог?! — патетично произнесла Светка.

— Пенисом, — честно ответил я. — Свет, я не понял. Какие у тебя ко мне претензии? Да и уж прости, какое твоё дело?

— Какое… мой? Никакого, — произнесла она, опустила плечи и очень… жалобно пошла в уголок Автобуса.

Присела на корточки, отвернувшись, и стала вздрагивать плечами. Это… вот же заковыка какая! И вот виноватым себя всё больше чувствую, отметил я, поглядывая на плачущую девчонку. И… ну ладно, поговорить надо.

— Свет, а Свет, — подал аккуратно голос я, на что Света продолжала молча вздрагивать.

А андроиды вообще плачут? Ну, видимо, да. И без слёз, вздохнул я, ощущая себя чертовски виноватым. Как дурак, блин — ну в чём я виноват?! Но ощущая…

— Свет, скажи мне, пожалуйста, чем я тебя обидел?

— Сам как будто не понимаешь!

— Нет, ну дурак я. Объясни, а?

— Ты… я с тобой хочу бы-ы-ыть, — рыдая выдала Света. — А ты… с какой то девкой приблудной… Променя-а-а-ал…

— Свет, ну какой «променял»? — возмутился я.

— Променя-а-а-ал! И трахался с ней, кобель такой, пока я тебя ждала и страда-а-ала!

— Дык… Тык… Мык… — приводил я обоснованные аргументы. — Светка, прекрати рыдать! — взорвался я.

— Не прекращу-у-у… А говорил — я красивая-а-а… Кобель и вру-у-ун!

— Ну, красивая. И нравишься мне, — рассеянно протянул я, судорожно решая, что делать.

— Врёшь!

— Не вру!

— А зачем с девкой мне изменял? Мне так плохо и больно-о-о…. — продолжала рыдать лицом в уголок Света.

Да блин! Ну что за бред-то! И что мне делать-то?! Ну… ну извинюсь, наверное. И вообще, ситуация, конечно.

— Свет, ну извини. Я недолго, посмотрел как живут, и хотелось очень…

— У-У-У-У…. — последовало выдающееся в скорби и печали тихое подвывание.

— Свет, ну не буду я с другими девками. Потерплю, пока тебе синтокожу найдём, — решился я.

Скажем так — не такая уж и жертва, если уж начистоту. А здоровая психологическая обстановка в коллективе — и не такого стоит.

— Правда? — слегка отвернулась Светка, зыркнув на меня глазом через разведённые, закрывающие лицо пальцы.

— Честное комсомольское, — вздохнул я.

— Смотри, ты обещал, — довольно заключила эта… слов нет кто, вставая и улыбаясь. — Сработало, — довольно заключила она, непонятно к чему.

— Светка-а-а… — с подвыванием, чувствуя как картинка перед глазами краснеет. — Я-а-а…

— Жор, ну не волнуйся ты так. Мне и вправду, не очень приятно, когда ты с другой. И терпеть тебе не придётся — есть возможности, — похлопала она подлючими глазками. — А как я восстановлюсь — я не против, можно даже вместе.

— Что вместе? — растерялся я.

— Ну ещё одну девицу. Группенсекс называется! Я смотрела.

— Разврат какой! — заинтересованно осудил я, слегка остывая.

— И не говори, Жор, — покивала Светка.

— Так, — встряхнулся я. — Свет, это вот сейчас — чистой воды свинство было!

— Лёгкая стервозинка, — помотала головой Светка. — Мне — можно.

— Чего это тебе можно?!

— А я — рыжая. Ну, была в смысле, — немного подутратила в улыбке Светка. — И буду!

— Хм-м-м… Аргумент. Слабенький, конечно…

— Сильный!

— И Свет, всё равно свинство!

— Ну мне и вправду обидно! Не до истерики, конечно, — признала эта андроидная актрисса подземного хранилища, — Если я тебе так противна…

— Да не противна. И обещал, — махнул я рукой. — Но Свет, давай без таких представлений?! Я за тебя волновался, между прочим!

— Я тебе небезразлична, — довольно кивнула она.

— Ы-ы-ы-р-р-р-ы-а-ага, — честно ответил я. — Так, всё, хорош, Светка! — уже совсем взял себя в руки я, начиная снова раздражаться, — Одевайся и слушай, что я узнал!

— Как скажешь, Жорик, — поиграла глазками железная зараза.

И стала, под мой рассказ, одеваться. Вообще, после того, как я успокоился, выходило всё это скорее смешно. В комедии бы такое увидел — животик бы надорвал. Правда как-то с собой в главной роли не очень вышло. Хотя тоже — смешно, стоит признать. Когда успокоишься. И ждут Светку просто незабываемые месяцы, когда синтоплоть ей сделаем, повеселел я. Я ей всё припомню, стервозинке рыжей, с моими-то новыми возможностями! Стираться будет!

Ну а пока я думал, Светка собралась, надела жёлтый комбинезон, нацепила поляризованный щиток забрала. И пошли мы, для начала, в горком.

И, кстати, по дороге стало прекрасно понятно, что хоть Феликс и редкостный придурок, но совет дал толковый. Да и страж у ворот тоже. Вот я милиционеров не видел, а за двадцать минут, пока мы шли к горкому, нас пять раз останавливали! И всё к Свете, на тему — почему в городе и в костюме?

Отпускали, но каждый раз демонстрировать, что она андроид — и её неприятно, и мне. Да и милиционеры некоторые на неё зыркали не слишком приветливо, так что бумажка какая-то точно нужна.

Дошли до центра распределения, совмещённого с новостройками, с надписью «Горком». Засунулись туда и оказались под прицелом ПСЗДеца, расположенного, причём, внутри здания. Вот те раз.

— Кто такие, по какому делу в горком Собинки? — раздался голос от стоящего за стойкой охранника.

Причём охранника в полной боевой выкладке! Не просто боевой, а ударной! Я такой обвес только и в журналах наблюдал, в глаза — первый раз видел!

Погост, Индивидуальный Носимый Станковый Пулемёт и экзоскелет, для перемещения и фиксации этой двадцати миллиметровой дуры. В боевом положении, причем, стоит — коробы по бокам, а здоровый страшный ствол, удерживаемый на уровне живота, смотрит на нас.

— Андроид, нужна регистрация в горкоме, — ответил я, а Света покивала.

— Доклад… пять штук набралось! Почему не явились раньше?!

— А где написано, что мы должны явится? — возмутилась Светка, и кивал уже я.

— Это очевидно любому разумному и ответственному! — грохотнул этот тип.

— Глупости какие, — буркнул я. — Как смогли так и явились.

— Ясно. Безответственные и неразумные, — не понижая голос выдал этот тип. — Впрочем, вопрос предоставления документов решать не мне, — признал он. — Сдайте на хранение огнестрельное оружие! — после этих слов в стойке открылся короб-сейф.

Ну, что делать, положили оружие, хотя СЛУшку я класть не стал: привык к ней, да и говорилось про огнестрел. После чего невежливый охранник выдал нам металлическую бирку и направил в «отдел регистрации», даже пояснив дорогу.

И пошли мы со Светкой по коридорам горкома. Кстати, камер слежения было натыкано на каждом углу, как, кстати, и в самом городе, припомнил я. Ну, не обращало сознание внимание, а вот теперь, наблюдая за блестящими шарами камер, вспомнилось, что видел их в городе не раз, но воспринимал как деталь пейзажа.