– …королевич! – Ивану тоже понравилась эта игра в отгадывание этой такой знакомой и такой незнакомой истории.

– Ну да, пусть так, королевич, – благосклонно согласился Александр Валентинович, – который вернул Феодору спустя десятилетие во дворец, чтобы она правила государством совместно с Зоей. Первое, что сделала Феодора, вернувшись во дворец, – разбила то самое, «волшебное», зеркало. И Зоя умерла. Причем перед этим, по свидетельствам очевидцев, она из цветущей красивой женщины мгновенно превратилась в страшную сгорбленную старуху. Вот вам еще такая история про зеркало из Венеции. Это потом уже история эта стала сказкой, аналог которой есть у всех европейских народов. Так и получается: сказка ложь, да в ней намек…

– Интересно… – Сергей задумался.

– Конечно интересно! И люди, хранившие этот секрет почти тысячу лет, никогда бы не продали его ни за какие деньги ни в какую антикварную лавку, чтобы там мне ни плел какой-нибудь наглый мальчишка, считающий себя умнее всех на свете и наивно думающий обмануть специалиста. – Неожиданное окончание довольно мирной и увлекательной речи Александра Валентиновича было эффектным. Повисла пауза, которую сам же Александр Валентинович и нарушил: – А теперь скажите мне правду. Откуда у вас этот манускрипт?

Сергей задумался. Конечно, можно было рассказать Александру Валентиновичу обо всем, что произошло в Венеции. Это как минимум помогло бы как-то легитимизировать историю появления у него столь ценного документа, что, наверное, поможет продать манускрипт гораздо дороже. С другой стороны, если этот документ действительно так ценен, то у Сергея его могут просто отобрать какие-нибудь официальные органы или Италии, или России. Он ведь ничего ни в какую декларацию не заносил, об увиденном убийстве никому не сообщил, да и вообще кто он такой, чтобы с ним считались? Да и стоит ли так раскрывать душу перед первым встречным? Так и не приняв окончательного решения, Сергей ответил:

– Может быть, я вам об этом и расскажу. Но точно не сегодня.

– Вам нужны деньги. Мне – этот документ. Мы с вами должны его оценить, потому что очень сложно понять, сколько он стоит. А стоит он очень дорого.

– А зачем вы нам все это рассказываете? Ну, про зеркала там, про то, как это все круто… Могли бы ведь вообще ничего об этом не говорить, мы бы лоханулись и продали манускрипт, например, за десять штук и все! – сказал Иван.

– Во-первых, я всегда веду бизнес честно, что мне уже неоднократно спасало не только репутацию, но и жизнь. Во-вторых, если этот документ – действительно то, что я думаю, тогда лучше все делать максимально открыто, гласно и при большом количестве свидетелей, что опять-таки исключает любую возможность надувательства. Ну и, в-третьих, может быть, надуть на самом деле пытаюсь не я вас, а вы меня? И такое у нас, знаете ли, бывает. В прошлом году, может быть, слышали, шум в Москве стоял – нашли уникальную работу Кустодиева? Тоже вроде бы совершенно не понимающие значения этой картины и ее ценности люди предлагали ее по дешевке разным известным антикварам. И как гениально они разыгрывали простаков! За неделю цена картины поднялась до миллиона долларов! А начинали, кстати, как и вашем случае, с десяточки…

– Ну и чем все закончилось?

– Один коллега купил у них эту картину за девятьсот тысяч долларов, был счастлив абсолютно. А через полгода выяснилось, что никакой это не Кустодиев, а обычная подделка и все это была гениально провернутая афера.

– Ну, ведь, наверное, какие-то экспертизы перед продажей проводились? – предположил Сергей.

– Ну, конечно проводились! И сделка страховалась, и много еще чего делалось. Не буду вдаваться в подробности. Кинули его. На лимон. Согласитесь, что ваш случай ту историю несколько напоминает.

– И что же вы предлагаете? – спросил Иван.

– В моем рассказе была упомянута фамилия Четвериков. Рудольф Михайлович Четвериков знает про зеркала все. Он работает в МГУ, на химическом факультете. Я предлагаю нам вместе к нему завтра наведаться и показать ему ваш манускрипт.

– Идет. – И Сергея, и Ивана подобный план вполне удовлетворил.

– Но это не все. – Александр Валентинович вынул из кармана пачку долларов и внушительно потряс ею в воздухе. – Здесь десять тысяч долларов. Я их отдам вам, а вы мне – документ. Сергей, подождите возражать! Я у вас его не покупаю, хотя именно эту сумму за него вы назвали, я бы мог у вас купить этот документ прямо там, на Арбате. Я же только что вам рассказал, почему я этого не сделал без всех этих теперешних объяснений и разговоров. И не забудьте, именно я только что вам сообщил, что этот документ стоит значительно дороже. Завтра в одиннадцать ноль-ноль мы встретимся на химфаке МГУ и документ будет со мной. Если один из ведущих экспертов в стране по зеркалам хотя бы предположит, что этот документ подлинный, мы с вами начнем разговаривать про настоящую цену. Если он скажет, что это – подделка, десять тысяч долларов остается у вас, а ваша подделка у меня, как сувенир и память об этой интересной истории.

Сергей внимательно посмотрел на Александра Валентиновича и вдруг решил, что доверять этому человеку можно. Он взглянул на Ивана, которому Александр Валентинович нравился явно меньше, затем решительно встал, прошел в прихожую, достал там из своей сумки файл с пергаментом, вернулся в комнату и молча протянул его гостю.

Александр Валентинович вдруг стал двигаться очень быстро. Он проворно поднялся из кресла, отдал Сергею деньги, раскрыл портфель, положил в него документ и мгновенно очутился в прихожей, где молниеносно обулся, оделся и даже самостоятельно открыл входную дверь.

– Счастливо оставаться, – сказал он, уже выходя из квартиры. – Не забудьте, завтра в одиннадцать, в МГУ. Посмотрите в Интернете, где находится химфак. Это на Воробьевых горах. Я буду ждать вас у входа.

Щелкнул замок закрывающейся входной двери, и гость исчез так же неожиданно, как и появился.

Вечером следующего дня после встречи с наглым венецианцем Фридрих приказал созвать к себе в шатер самых отважных и достойных рыцарей. Император ходил вокруг укрытого драгоценной тканью вчерашнего подарка и рассуждал:

– Сегодня нам с вами, друзья мои, предстоит разгадать тайну этих венецианских штуковин. А опыты будем ставить над их послом. Тогда-то мы во всем и разберемся.

Рыцари стояли по периметру стен императорского шатра молча. Все знали вспыльчивый характер Фридриха, и лишний раз никто не хотел привлекать к себе внимание Барбароссы своими высказываниями. Но было очевидно, что многие рыцари просто не верили венецианским слухам и снисходительно смотрели на своего взволнованного правителя.

Встревожен был один только Райнальд фон Дассель, архиепископ Кельнский.

За долгие годы мытарств и испытаний этот отважный человек научился слушать свой внутренний голос. Сегодня внутренний голос просто вопил: «Тревога! Опасность!», поэтому осторожный священнослужитель и бесстрашный воин не разделял благодушного настроения усмехавшихся рыцарей. Он опасался древних зеркал не меньше своего правителя и искренне верил в их особенные способности.

Так, прежде, чем отправить из Милана в Кельн знаменитую священную золотую раку с мощами волхвов, Райнальд фон Дассель распорядился вложить в нее одно из старинных венецианских зеркал, которое обладало, по слухам, какими-то уникальными способностями. По его мнению, это должно было многократно увеличить божественную силу чудотворных мощей. Правда, сам архиепископ наотрез отказался посмотреть в это зеркало и потребовал того же от своих слуг, укладывающих зеркало в золотую раку. Ничего на свете не боялся отважный фон Дассель, а вот венецианских зеркал опасался.

Пока рыцари позванивали шпорами, переминались с ноги на ногу, поправляли богатые перевязи и с нетерпением ожидали увлекательного представления, кельнский архиепископ встревоженно оглядывался по сторонам и инстинктивно ждал какой-то неприятности. В шатер вошел слуга, приблизился к императору и что-то зашептал ему на ухо. Фридрих на это спросил: