Открыл я глаза и тут же закрыл, почти рефлекторно. Допился, похоже: здравствуй, белочка… Говорил мне наш доктор Бец: не пей, Жора, столько. Козлёночком станешь.

Похоже всё-таки стал. Стыдобища-то какая: младший научный сотрудник орбитальной лаборатории высоких энергий — и допился до похмельных чертей! И ведь жирных каких, отметил я, приоткрыв на секунду глаза. Черти никуда не делись, они были круглы и отвратны.

И ведь я на орбите, дошло до меня, отчего я не просто закрыл глаза, а зажмурился до боли. Нет бы дома, там ещё куда не шло, можно было с Леночкой договориться. Ну, по нашему, по-комсомольски. И не узнал бы никто… А сейчас, похоже, всё. Отлетался, Георгий. Вылечат, конечно, но какой позорище-то будет!

И на орбиту больше не попаду, начал перечислять я самому себе свои беды. И работу нормальную не дадут, биться придётся как рыба об лёд годами, доказывая товарищам, что не совсем пропащий… Причём — опять. Эх…

А может — на морскую биолабораторию на Чёрное Море, задумался я. Там людей вечно не хватает, никого вокруг не будет-то особенно, даже чтобы выпить. А служба нужная, да и за пару лет контракта забудется вот это позорище. По крайней мере, есть надежда на это. Только эти мерзкие, щупальцастые и подводные… бррр! Лучше не вспоминать! Но если там работать — придётся эту пакость видеть ежедневно. А что делать… значит придётся.

Так, всё!

Да и что мне, так и лежать, зажмурившись?!

Раскрыл глаза. Черти неприличные никуда не делись, а если присмотреться — так и в подробностях стали видны, что радости вообще не прибавило. Вообще, были это не совсем черти. Были это люди, но таких людей просто не бывает! В Союзе таких отвратных и разжиревших типов быть просто не может! Да и у буржуев НАСТОЛЬКО разожравшихся — тоже не бывает! Вроде. А если… Нажал я на глаз рукой. Круглые комки жира с чертами людей… взяли и раздвоились.

Вот же женский половой орган! Это что — не галюны?! Какой-то бред! Стал я пристальнее вглядываться в бултыхающихся в невесомости вокруг меня типов. И выходило, что это люди. Но люди весом в полтонны, не меньше! Не гиганты, а просто запредельно заплывшие жиром туши. Это даже не киты: не будь мы в невесомости, эти туши бы сами себя убили, что в воде, что в воздухе. Просто нежизнеспособные отвратные куски жира. Мерзость-то какая.

И что-то с оборудованием они делают, взгляды с заплывших жиром рож на меня кидают. Всё-таки белочка, задумался я. А с чего? Вроде последний раз пили с тёзкой, пустотным механиком, почти месяц назад. И с контрабандой пронесённой бутылки армянского коньячку, на два здоровых рыла, — белочка? Через месяц!? Да бред какой!

А потом всё, ничего не пил, да и нечего пить было, кроме техспирта. А такой горлодёр и последний пропойца в рот не возьмёт.

И всё же, что со мной творится? Или не со мной?

А жиробасы ещё в потёртых комбинезонах техслужбы. Или лаборантов? Чёрт знает, не понять — обтягивает всё это их жиры, перекручено и скособочено, не разобрать. Какие они, всё-таки, уроды!

— Низший существо, — вдруг утробно пробулькал один из бурдюков с жиром, — твоя предстоит очень честь.

— А вы вообще — кто такие? — решил, на всякий случай, уточнить я. Голос прозвучал хрипло и непривычно.

— Наша — высшая ступень развития человеков! — важно булькал мешок с жиром. — Разумные, прекрасные, не то что ты — истощённый убожество! — выдал этот жирпромкомбинат. — И пребываем мы на Небесах. А ты должен нам служить!

— Ну, физкультура вам не помешает, — согласился я. — Такие отвратные жиры — недостойны советского человека. Да и просто человека.

— Ты — дурака! Мы совершенны! Нам нуж…

— Придурки жирные вы, — отмахнулся я, поднимаясь с лабораторного стола и оглядываясь. Слушать это уродище дальше не хотелось.

Малая технически-медицинская, определил я, оглядевшись. И обшарпанные сегменты спаскапсулы холодного сна. Видимо, меня оттуда достали. Хм, странно.

— Прекрати двигаться, низший существо! — заголосил бурдюк с жиром. — Внимай мудрым словесам…

— Шел бы ты на дореформенную букву алфавита, — пожелал я. — А если галюны — то и вообще на х…й! — вполголоса добавил я.

Ну, как-то материться комсомольцу и члену в кандидаты партии — не стоит, конечно. Но если белочка — то уже всё равно. И галюн сумасшедший послать куда положено — нормально.

А вообще, где это я? Не в плане мастерской, тут всё понятно. Но почему она такая обшарпанная, пыльная… На последнем я просто замер. Пыль, мать её, на пустотном объекте высшей категории важности! Этого просто НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! За такое головотяпство эти самые головы снимут, в самом прямом смысле слова! А воздух?! Он затхлый и вонючий! Как такое вообще может быть?!

Так, нужно к терминалу, потопал я к инфотерминалу у дверей. И замер, просто не веря своим глазам! Терминал был… разбит. Сломан! Это… да, белочка. Но какая реальная! Срочно к медикам! Тут уже не до «а что будет»! Я опасен, себе и товарищам, такие галюны — совсем плохо.

И тут мне в спину прилетел разряд из парализатора! Это галюны, в глючности которых я очень резко засомневался, разрядили в меня пару сотен вольт! Сволочи! Но мне, советскому человеку поколения Волжанин-62 надо не меньше шести сотен для уверенного выведения из строя!

А жирные галюны-не галюны этого не знали. Ну и сами виноваты, сместился я. И еле успел себя остановить: у этих кусков жира не было никаких мышц! По крайней мере тех, что есть даже у простого, не советского человека. От точного, не слишком сильного удара в глобус пуза, один из них отхаркнул в воздух розоватую взвесь, улетая побиться жирным задом об стену.

Этак я их щелбанами убить могу, если со всей силы, дошло до меня. Так что вырубил я жиробасов щелбанами вполсилы. Они повисли, вращаясь в невесомости отсека, а я стал осматриваться по новой.

Так, синтоткань комбинезона — выцвела. Бред какой-то, сотня лет — гарантия завода Космотех. Или…

И тут я чуть не заплакал: до меня ДОШЛО. Спаскапсула. Обшарпанная станция. Новости с Земли, об ультиматуме буржуев. Это… СТОП!

Первое: почему я не помню, как оказался в капсуле? Последнее, что я помню, задумался я, присев на лабораторный стол, это опытный запуск реактора. Прошёл штатно, результаты эксперимента были записаны как положено. И… всё. Ничего больше не помню. Очнулся тут.

Ну ладно, предположим — криоамнезия при неправильном вводе в режим холодного сна. Такое возможно, на каждой капсуле предупреждающая табличка. Но стоп, эти жиробасы — буржуи? Напали и победили?

Только на них комбинезоны, подскочил я к шарам жира и начал их вращать, осматривая. Наши комбинезоны, советские, со станции. Причём сшиты кривыми стежками синтонитей — на каждую тушу ушло два, а то и три комбеза. А если говорить совсем точно, то не станции, а орбитального города Нитронск. И буржуи… да бред: эти куски жира умерли бы, не то что на Земле, но и при любой орбитальной эволюции. Их жиры бы насмерть расплескало!

Остатки экипажа? СОВЕТСКИЕ люди? Аж передёрнуло, от этой мысли. Но сколько тогда времени прошло?

Так, надо разбираться. И почему тяготения нет — тоже. Магнитные башмаки — стандарт, конечно, но без тяжести не очень удобно. А как жиробасы-то двигались, заинтересовался я, вновь вращая косноязычное жирево.

И заржал, долго, в истерике, наверно. Но мне надо было, а то совсем худо. Да и посмеяться было из-за чего. У этих бурдюков были… пропеллеры! Винты принудительной вентиляции в кожухе. Карлсоны, чтоб их, жирные и с пропеллером в заднице!

Отсмеялся я, встряхнулся. И пошёл из каюты — нужен рабочий терминал, нужно понять, что здесь творится.

За кессоном двери был кольцевой коридор Нитронска, я его сразу узнал. Пустой, чего никогда не было: здесь постоянно сновали сотрудники, жители. Да андроиды или роботы техобслуживания, в конце-то концов! А сейчас — пусто. И царапины, отслоившаяся краска и гребучая, преступная в пустотных условиях, пыль!