— Я тоже, — подал голос Оуэн.

Мун прикрыла глаза на мгновение.

Хотела ли она убить незнакомого ей Найла, который лишь пытался восстановить справедливость?..

Оуэн и его друзья совершили преступление. Но «меняющий кожу» не только был орудием возмездия. Он был колдуном, которого боялись даже его соплеменники. Он был койотом, чья звериная натура лишь прикрывалась человеческим обликом. И он мог быть опасен.

Нет, Мун не хотела его убивать. Но она хотела, чтобы мир избавился хотя бы от этой опасности.

— Давайте следовать плану, — тихо произнесла она.

— А если у тебя ничего не получится? — Уилл смотрел на неё исподлобья. Его злость была разлита в воздухе, как мазут, чёрный и тягучий.

— Значит, я умру, а вы его убьете. И позвоните моему кузену.

Оуэн и Уилл исчезли на территории студенческого городка.

Мун отогнала машину подальше в переулки. Она не была уверена, что никто не будет её беспокоить, но молилась духам предков и надеялась, что у неё хватит десяти минут, чтобы всё исправить.

Забравшись на заднее сидение, она проверила в кармане зажигалку и легла на спину. Лежать было неудобно, и она сложила руки на животе, всё больше чувствуя себя, словно в гробу. Может быть, её собственная машина и станет для неё гробом, но сначала Мун планировала побороться.

За Юнсу, за себя. За шанс жить для парня, чье раскаяние сжигало его сердце. За двух девушек, которые оказались не в том месте и не в то время.

Она всегда медитировала в пустом доме или проваливалась в транс без особого на то желания, внезапно и сходу. Сейчас Мун предстояло сделать это по собственной воле, хотела она того или нет. Расслабив всё тело, насколько это было возможно в не самой удобной позе, она представила переплетения нитей ловца снов.

«Паутина задерживает всё плохое и пропускает хорошее, помни об этом»

Она представила, как её дух, легкий и воздушный, скользит через нитяной узор, едва задевая вороньи и совиные перья, трепещущие на ветру.

Она молила духов снова помочь ей, ведь справедливость не должна вырастать из моря крови и смертей.

И духи ей вняли.

…Сшибая ладони, она приземлилась в уже знакомом ей тёмном переулке.

Здесь она впервые увидела «меняющего кожу», пусть и не знала, кто он. Здесь нашла свою смерть та девушка из народа дене. Здесь всё началось и должно было закончиться.

Фонари моргнули, но не погасли. Тусклый свет продолжал освещать тупик и четыре фигуры молодых людей, склонившихся над телом девушки, неподвижно лежащей на земле.

Мун не слышала, о чем они говорили, только видела, как шевелились их губы. Она видела, как Оуэн в ужасе о чем-то просил своих друзей; как они долго о чем-то спорили, а их лица были гротескными масками ужаса, паники и протрезвения.

Если бы они назвали её имя…

Если бы!.. Только вот Мун всё равно бы не услышала этого, и она почувствовала, как досада охватила её. Но она продолжила наблюдать.

Потом двое из них — видимо, Дилан и Гаррет Уилсон — подхватили безжизненное тело и потащили к машине.

Вся сцена была для Мун как немое кино в блеклых цветах. Она видела, как отъехала машина, оставляя переулок молчаливым свидетелем их преступления, и сердце у неё тоскливо сжалось. Девушка-чинди, быть может, убила троих парней и собиралась убить четвертого, но в ночь своей смерти она не была монстром. Она даже не смогла обратиться, чтобы спасти себя.

Энергетика духа чувствовалась очень слабо, но злость и гнев уже скапливались в этом небольшом тупичке, чтобы со временем превратиться в злобного духа.

Её имя оставалось неизвестным.

Великие духи!..

Мун стукнула кулаком по стене. Она понятия не имела, хватит ли ей сил переместиться в эту ночь ещё дальше, чтобы увидеть, куда парни привезли тело девушки. Но она должна… должна…

Что-то цветное ярким пятном резануло по глазам. Невольно моргнув, Мун опустилась на корточки и пригляделась.

В самом углу тупика лежал цветной плетёный браслет. И вряд ли он принадлежал Оуэну или кому-то из его друзей.

Холли вышвырнуло из тела Найла во тьму.

Сначала она не поняла, что произошло. Ей удалось продержаться даже дольше, чем она полагала. Она заманила Кэрри в старую сторожку, о которой знал Найл, любящий бродить по территории в поисках укромных мест. Она сильно оглушила девчонку и связала — духи с ней, в её планы не входило убивать кого-то, кроме Оуэна Грина и, возможно, его дружка, хотя очень хотелось.

И она была уверена, что её предупреждение только заставит их явиться вдвоём.

Пускай приходят.

Но теперь она плыла в темноте, и ей хватило нескольких секунд, чтобы понять — она возвратилась в день своей смерти. Оказалась в своем же мертвом теле.

Она потратила слишком много сил, сдерживая Найла внутри него самого, и действуя в его теле, а восполнить силы чужим страхом и смертью не успела.

Пластиковый мешок лип к её коже. Тишина оглушала, и Холли опускалась всё ниже и ниже, а вода захлёстывала её легкие. Вода несла гибель.

И тогда она закричала от охватившего её ужаса. Из плотно сомкнутого рта не вырывалось ни звука, но она кричала и кричала.

— Найл! Найл! Найл! — и потом, хрипя: — Джэки! Джэки…

Если Найл её не слышал, то подруга могла.

Она ведь отдала что-то духам, ведь правда?..

Она должна была услышать.

Впервые с момента, когда Холли вышла из берегов ютского озера духом мести и гнева, ей было страшно.

Холли не хотела умирать второй раз.

Мун сжимала в ладони чужой цветной браслет, сплетённый с явной любовью. Её омывало чужим страхом, как волнами во время прилива, но она, прислонившись к стене, старалась удержаться на ногах. Она понимала: времени осталось в обрез. Девушка-чинди слабеет.

Кто угодно ослабнет, вернувшись в день своей смерти.

Она молилась, чтобы Оуэн и Уилл справились, пока Найла разрывает между болью сестры и жаждой мести. Плоский корпус зажигалки жёг ей карман.

Дене считали, что чинди можно отправить в небытие, уничтожив его вещи или что-то, принадлежавшее им в момент смерти. До последнего мгновения Мун вовсе не была уверена, что этот браслет был на девушке в момент её гибели, но беснующаяся энергия и чужой страх, который она ощутила, убедили её: всё правильно.