Возничего плата устроила, и до оговоренного места экипаж доехал без происшествий. Там Яр распахнул дверь, ловко соскочил на землю, помог Лизавете спуститься и отпустил карету обратно в город, присовокупив слова благодарности парой звонких монет.

— На всякий случай, — подмигнул он Лизавете через плечо.

Она только глаза закатила, но скорее из чувства внутреннего сопротивления и обиды на своего спутника. В уме Лизавета посчитала его поступок весьма и весьма разумным.

— Что дальше? — спросила она, когда они наконец остались вдвоём.

День уже успел перемахнуть за середину. Но, пускай солнце и стояло в зените, на улице было зябко. Лёгкий северный ветерок ловко пробирался под одежду, какой бы тёплой она ни была, заставляя мурашки маршировать вдоль позвоночника. Или то было волнение?

— Перенесёмся как можно ближе к озеру, а дальше — на своих двоих. Водные пути Лад перекрыл, но ничто не мешает до него просто дойти.

Лизавета кивнула, хотя на душе у неё скребли кошки. Она не питала иллюзий относительно самой себя: будучи и купеческой дочкой, и гостьей в подводном мире, Лизавета не так часто преодолевала пешком большие расстояния. А значит, впереди её ожидали сбитые ноги, безмерная усталость и позор — она не сомневалась, что Яр не упустит возможности подколоть её даже в таком положении.

Впрочем, пока он вёл себя как нельзя более галантно. Обернувшись к Лизавете, Яр знакомым жестом протянул ей руку ладонью вверх. Она посмотрела на его пальцы так же, как в самый первый раз — будто ей предлагали погладить змею или ещё какого-то гада. Сердце ёкнуло: вспомнились все те разы, когда этой самой рукой Яр указывал Лизавете на нечто удивительное, прекрасное, невозможное; вспомнились все их маленькие путешествия, совершённые в те дни, когда горе утраты начало понемногу затихать, а пора разочарования ещё не успела приблизиться достаточно для того, чтобы засосало под ложечкой.

— Волнуешься? — Яр заметил, как тонкая морщинка пролегла меж бровей Лизаветы, но не понял её эмоций.

Она же решила не тратить времени на объяснения, а наконец вложила пальцы в его ладонь. Водный вихрь утянул их моментально.

Когда вода схлынула, Лизавета обнаружила себя стоящей в чаще леса. Ветер колыхал макушки деревьев в вышине, наполняя пространство звуками: шелестом листвы, взмахами крыльев — это птицы срывались с неустойчивых веток. Рядом бойко журчал совсем тоненький ручеёк, спотыкаясь об упавшую поперёк теченья корягу.

— Не думала, что достаточно такого количества воды, — пробормотала Лизавета, глядя на тонкую нить ручья.

— Любого достаточно. Просто чем меньше, тем труднее его найти.

Так вот чем Яр занимался в те два дня, что у самой Лизаветы ушло на подготовку к свадьбе. Она поморщилась от воспоминаний: делали всё поспешно, несуразно, неправильно — не так, как ей хотелось когда-то. Но, вместе с тем, то был единственный возможный способ спасти Лада и одновременно сохранить хоть какое-то подобие репутации, так что грех было жаловаться. Особенно сейчас, когда дело ещё не было завершено.

— И куда дальше? — Лизавета подобрала подол платья, уже посеревший от соприкосновенья с землёй.

В лесу она выглядела совсем неуместно: модное белое платье из тонкой ткани и коротенький редингот с искусной вышивкой мало подходили для путешествия по бездорожью. Увы, если бы невеста надела костюм для верховой езды, это выглядело бы чересчур подозрительно.

— Пешком идти далеко, — правильно оценив наряд Лизаветы, заметил Яр. — Лучше поедем верхом.

Лизавета поглядела на него, как на глупенького.

— И где же ты лошадь найдёшь? — она деланно покрутилась по сторонам, намекая, что вряд ли прямо сейчас к ним сквозь чащу прилетит конь…

…и охнула, обнаружив прямо перед собой жеребца. Ей потребовалось мгновение, чтобы оправиться от первого изумления и понять, откуда взялся конь — крепкий, вороной масти, с благородным блеском в густой гриве и по-человечески насмешливым взглядом знакомых светлых глаз.

— Ты?.. — дар речи вернулся не так быстро, как хотелось бы Лизавете. — Но… Вы ещё и в животных превращаетесь⁈

— Только в некоторых. В петуха, например, могу. Не самая полезная птица, не находишь?

Конь говорил голосом Яра, но не шевелил при этом губами. Поначалу Лизавете показалось, что он залез ей в мысли, но это было не так: слова шли извне, как будто из воздуха. Ощущение было странным, но не страннее всего, что Лизавете пришлось повидать.

— И ты хочешь… Подразумевается, что я поеду на тебе верхом?

Яр кивнул. Лизавета выразительно посмотрела на него, пытаясь всем своим видом передать, почему это плохая идея. Во-первых, дело было в её одежде: ездить верхом в платье — не самое комфортное из занятий. Во-вторых, очевидно, на обернувшемся конём Яре не было седла, ездить без которого могли далеко немногие. И в-третьих, Лизавету ужасно смущала перспектива залезть на спину Яру, пускай и в непривычном обличье. Было в этом что-то… интимное.

Она не сказала ни слова, но все эти мысли ясно отразило её лицо. Конь, впрочем, остался невозмутим.

— Если ты пойдёшь на своих двоих, то рухнешь, не пройдя и версты.

Он был прав, и Лизавета ненавидела его за это.

— Если я поеду верхом, то свалюсь с тебя через эту же версту.

— Неправда. Ты свалилась бы с обычного коня, но я буду осторожен. Кроме того, Лиза, у тебя просто нет выбора.

Ей хотелось поспорить, но в этом не было смысла. Время истекало, им нужно было во что бы то ни стало добраться к озеру сегодня, иначе отец Лизаветы точно их опередит, а тогда — не избежать им кровопролития.

Лизавета прикрыла глаза. Глубоко вдохнула, собралась и кивнула:

— Подойди вон к той коряге, чтобы мне было удобней взбираться.

Не с первого раза, но ей удалось вскарабкаться на коня. К чести Яра, тот терпел попытки Лизаветы молча, не ёрничая и не раздавая непрошенных советов. Лишь когда она оказалась верхом, он осторожно переступил с ноги на ногу и поинтересовался:

— Удобно?

— Насколько это возможно.

Сидеть на лошади без седла и в юбке было странно. Лизавета старалась сосредоточиться на приятном — например, на мягком тепле, исходившем от Яра, или на мысли о том, что с ним она точно не собьёт ноги в кровь. Однако она никак не могла забыть, насколько близко оказалась к чужому телу, пускай и не вполне человеческому.

Яра их близость как будто не волновала. Удостоверившись, что Лизавета не рискует упасть при каждом шаге, он двинулся сквозь лес — сначала медленно, потом быстрей и быстрей. Когда он перешёл на лёгкий бег, Лизавета пригнулась и покрепче обняла его за шею.

— Только не придуши, — раздалось тут же насмешливое.

— А мне бы хотелось, — пробормотала она, не рассчитывая, что Яр услышит.

Но он каким-то чудом разобрал эти слова.

— Всё ещё злишься?

Она помедлила с ответом. Не потому, что не хотела его задеть, а потому что чувства её были сложнее простого «злишься». Да, Яр поступил с ней подло — использовал её одиночество и жажду любви, чтобы привязать к себе и месту, которое было ей чуждо. Но он делал это во многом из благих намерений, в общем-то, тех же самых, что толкнули Лизавету на обратный путь к озеру. Он защищал других духов так, как считал нужным.

— Скорее обижена, — наконец, промолвила она. — Я думала, мы стали друзьями, а ты…

Не договорив, Лизавета усмехнулась: всё ведь было совсем как с Ладом. Похоже, проблем была не в других, а в том, что сама она не училась на прежних ошибках.

— Я повёл себя подло, — поначалу Лизавете показалось, что она ослышалась. — Я всю жизнь… ну, всю свою вторую жизнь ругал людей за предвзятое отношение к нам. Говорил, что вы считаете водяных злыми просто так, не разобравшись, а сам поступил с тобой так же. Решил когда-то, что все люди — враги, и даже не думал присмотреться к тебе как следует.

— Это что, извинения?

— Да.

Лизавета на мгновение опустила голову, коснувшись щекой его гривы.

— Значит, если когда-нибудь о существовании Нави узнает ещё какая-нибудь глупая девчонка, ты не попытаешься ненароком её убить?