— Так может, не рубить сплеча?

Совет был хороший. Можно было взять перерыв, отдохнуть, подумать, на -дцать раз прокрутить в голове возможный разговор с Ладом…

— Нет, — ей потребовалась пара секунд, чтобы понять, как стоит ответить. — Если я буду медлить, то остыну, снова начну колебаться и не сделаю то, что должно. Прощу его, а такое нельзя прощать, как вы думаете?

— Нельзя, — Лизавете стало легче, когда Добрыня с ней согласился. — Ступай. Теперь я вижу, что ты в состоянии о себе позаботиться.

— Хоть кто-то в это верит, — она хмыкнула, поднимаясь. Помедлила мгновение, а потом снова глянула на Добрыню. — Спасибо. За… вы знаете.

Он кивнул так, будто и в самом деле всё знал.

Хотелось бы Лизавете в действительности быть такой уверенной, как на словах. Проходя через деревню, она не могла отделаться от мысли, что собирается совершить ошибку, сама лезет в логово опасного зверя. С другой стороны, в сказках настоящие герои именно этим и занимались — нельзя стать рыцарем, не сразив своего дракона. А она очень хотела стать героиней собственной сказки, а не оставаться принцессой в беде.

Интересно, колебались ли рыцари перед входом в пещеру?

Лизавета позволила сомнениям заполонить свою голову, но не разрешила ногам остановиться. Они пронесли её мимо низких домишек к лесной тропинке — впереди, если прищуриться, можно было рассмотреть блеск солнечных лучей в озёрных волнах.

— Лучше бы тебе быть на месте, когда я дойду, — пробормотала себе под нос Лизавета, хотя понятия не имела, что будет делать, если Лада на берегу не окажется.

Гадать не пришлось: он был там, сидел у кромки воды и бросал в неё плоские камни. Лад то ли не услышал её шагов, то ли притворился, что не услышал — он не обернулся, даже не вздрогнул, когда Лизавета остановилась в тени деревьев, уставившись ему в спину.

Каким всё же обычным он выглядел вот так, издалека!

Не было ничего удивительного в том, что Лизавета обманулась. С виду Лад действительно казался безобидным, смешливым деревенским мальчишкой и не более того. Любая бы на её месте прониклась тёплыми чувствами. Ну, может, не настолько тёплыми, как произошло с Лизаветой, но…

Она быстро тряхнула головой: «Хватит рассуждать — действуй», — и вышла из тени.

— Так и знала, что найду тебя здесь.

Вот теперь Лад вздрогнул, оборачиваясь. Светлые глаза его расширились, похоже, в непритворном изумлении. Лизавета удовлетворённо кивнула: приятно знать, что даже водяного можно застать врасплох.

— Я думал, ты нескоро решишься сюда прийти, — вновь обретя дар речи, признался Лад. — Поэтому сказал тебе искать Ингу: она бывает в деревне чаще меня, да и ты против неё вроде как ничего не имеешь.

— Ты думал, что я не решусь сюда прийти, или надеялся на это?

Брови Лада снова взлетели вверх — да, правильно, к такой Лизавете он не привык.

— Думал, — после короткого промедления, кивнул он со всей возможной решительностью. — Я рад, что ты пришла. Хотя заранее в ужасе от того, что ты скажешь.

Губы Лизаветы против воли растянулись в улыбке. Даже сейчас, даже после случившегося Лад знал, как её развеселить, лучше всех прочих. Но сейчас эту улыбку нужно было спрятать как можно глубже.

— Ты обманул меня, Лад, — произнесла она как можно серьёзнее.

Он вмиг посерьёзнел, как вчера на озере. Вот перед ней стоял растерянный деревенский мальчишка, а вот — уже вечный водяной, сознающий всю тяжесть своего поступка, но готовый сказать, что, если бы выдался шанс переиграть всё, он сделал бы то же самое. К таким переменам, пожалуй, невозможно привыкнуть.

— Да. Я тебя обманул, и я прошу прощения за это.

— Зачем ты вообще это сделал? — вопрос этот волновал Лизавету всё утро. — Мог же сказать правду, как только я здесь оказалась.

— Ты поверишь, если я скажу, что так и было задумано?

Лизавета кивнула. Лад поднялся с земли, отряхнул штаны, словно бы тянул время. Но когда их глаза встретились, в его не было и отголоска сомнений.

— Ты меня удивила. До тех пор я представлял тебя не как реального человека, а как образ — собрание самых ужасных качеств, какие только могут в тебе быть. Думал, явится нахальная, изнеженная девица из тех, что оттопыривают мизинец за чаем… А тут ты.

— Я?

— Ты, — он кивнул, словно одно слово могло всё объяснить. — Перепуганная до чёртиков, лохматая девчонка с мокрыми волосами, которая смотрела на меня так, словно я должен был стать её спасением.

— Я просто ожидала увидеть страшного водяного, а увидела… — Лизавета усмехнулась, понимая, что повторяет за Ладом. — А увидела тебя.

— Не такого страшного, как ты рассчитывала?

— Взъерошенного неуклюжего мальчишку, с трудом выбравшегося из кустов, — не преминула подколоть она.

— Похоже, мы оба обвели себя вокруг пальца.

Лад пожал плечами и улыбнулся так, как умел только он. В этой улыбке было и смущение, и признание поражения, и легкомысленное: «Да, я натворил дел, но в процессе же было хотя бы чуточку весело?»

Он смотрел так же, когда Лизавета растянулась на траве во время первой их игры в салочки. Она почувствовала себя глупо и ужасно разозлилась из-за того, что Лад вообще заставил её играть, но стоило ему улыбнуться — и она простила обиду. Он ведь был прав: им было весело, и даже не чуточку. Но сейчас ей нельзя было покупать на это.

— Да, — кивнула Лизавета. — Мы обвели себя вокруг пальца. А потом ты обвёл ещё и меня. Не думай, что я так просто забуду.

— Злишься?

— Обижена. Я думала, мы друзья, а всё это время ты врал.

— Когда ты это говоришь, звучит хуже, чем в моих мыслях.

— Может, потому что ты не чувствовал то, что и я? — её улыбкой можно было резать бумагу. — Я оказалась в чужом месте, одна, перепуганная до чёртиков, как ты верно подметил. У меня здесь не было никого, и когда появился ты… ты был моим спасением, да. Я почувствовала, что здесь, вдали от семьи и друзей, у меня появилась хоть какая-то опора. Но ты выдернул её у меня из-под ног.

Лизавета отвернулась, пытаясь сдержать эмоции, сморгнула непрошенные слёзы. Когда она вновь повернулась к Ладу, в глазах её был только колотый лёд.

— Я бы простила это кому угодно, но не тебе. И если ты хочешь, правда хочешь извиниться, Лад, то сделай это услугой.

— Услугой? — такого он не ожидал. — И о какой услуге идёт речь?

— Нет, — она решительно покачала головой. — Мне кажется, после случившегося я заслужила сделать тебе ответный сюрприз. Поэтому сначала пообещай, что сделаешь то, о чём я попрошу.

Она протянула руку для рукопожатия.

— Так, кажется, у вас это делается?

Лад недоверчиво посмотрел на её пальцы:

— А вдруг ты попросишь что-то опасное для меня?

— Обещаю, что моя просьба не будет опасна ни для тебя, ни для кого-либо из жителей этой деревни и этого озера, а также не будет содержать ничего невозможного.

— Ты эту речь продумывала?

— Да.

Лизавета проснулась ни свет, ни заря, так что времени ей хватило.

— Хорошо, — Лад взял её за руку. — Надеюсь, ты меня убьёшь.

— Надеюсь, ты меня тоже.

Она повторила своё обещание ещё раз, уже для договора.

— Обещаю, в свою очередь, исполнить эту просьбу, если это в моих силах, — Лад нашёл, как обезопасить себя этой маленькой оговоркой.

— Я же обещала не загадывать невозможного.

— Откуда ты знаешь, что для водяных возможно, а что невозможно?

Что ж, замечание было резонным. Признавая это, Лизавета кивнула и расцепила их руки. Глубоко вдохнула, переступила с ноги на ногу, собираясь.

— Теперь ты скажешь, что это за просьба?

Почему-то это оказалось не так-то просто. Лизавета нерешительно облизнула губы, подумала мимоходом: уж не совершает ли она прямо сейчас ужасную ошибку? Ведь ещё можно было всё исправить, запросив не то, что планировалось, а какую-то безобидную мелочь вроде коробки свежих пирожных. От пирожных она и впрямь бы не отказалась…