— Она ещё не видела нас при свете, — сказала Ольга, обращаясь, судя по всему, к своей названой сестрице.

«Нас?» — Лизавета нахмурилась, перевела взгляд на Ольгу. В свете свечей прошлым вечером Лизавета не могла этого заметить, но у той были такие же бесцветные волосы и ненормально тусклые глаза.

— Мы полагаем, что такое сходство объясняется тем, что у нас один отец, — произнесла Ольга с понимающей улыбкой. — Достоверно это не известно, но мы обе сироты, обе появились на свет в одном месте, а тут ещё такая внешность…

Это имело смысл.

— Ты привыкнешь, — успокоила её Инга. — А теперь давай-ка пожми мне руку.

Она помахала этой самой рукой прямо перед носом растерянной Лизаветы и вновь протянула её, на этот раз со всей возможной настойчивостью. Ладонь у Инги оказалась прохладной, словно она недавно вернулась с улицы.

— Так-то лучше. Пойдём завтракать.

Инга провела Лизавету за стол. Он был накрыт скудно с точки зрения купеческого дома, но вполне достойно. Тут был и свежий, ещё тёплый хлеб, и масло, и даже плошка с мёдом.

— Бери, не стесняйся, — Инга села напротив, положила голову на сомкнутые в замок руки и беззастенчиво уставилась на гостью.

Этот жест напомнил Лизавете поведение Ольги прошедшим вечером, за исключением того, что Инга, судя по всему, не собиралась задавать никаких вопросов. Тем не менее, сходство их повадок обращало на себя внимание и заставляло поверить, что они и впрямь могут быть не столь далёкими родственницами.

— Сейчас я тебе ромашки принесу!

Лизавета не знала, поняла ли Инга, что ей некомфортно есть под пристальным взглядом, или ушла по другим причинам, но была благодарна за это. Оставшись за столом одна, она спокойно намазала на хлеб приличный слой масла, откусила — и в блаженстве прикрыла глаза. Она и не думала, что за ночь можно так проголодаться!

— Хлеб Ольга пекла, — Инга снова плюхнулась на лавку напротив, опустив одновременно на стол горячую кружку. — Это она умеет!

— Очень вкусно, спасибо! — не преминула поблагодарить Лизавета.

Ольга, всё ещё занятая чем-то у печки, махнула рукой: ничего, мол, особенного, не отвлекай. Лизавета послушно умолкла — да и не с руки ей было завтракать и разговаривать одновременно.

Наблюдать за ней Инге вскоре наскучило и, предупредив Ольгу, она вышла на улицу. Яркая полоска света легла на дощатый пол, когда она открыла дверь, и исчезла, стоило двери закрыться. Ольга ничего не ответила.

— Извините… — робко подала голос Лизавета некоторое время спустя.

— Ммм? — раздалось с другого конца комнаты.

— Я хотела узнать, где сейчас Лад.

Слова Ольги заглушил какой-то грохот. Лизавета хотела уже подойти и узнать, не нужна ли помощь, но всё быстро стихло — и вот уже сама Ольга появилась из-за печи с чашкой в руках, села за стол, окунула в плошку с мёдом деревянную ложку. Она не издавала ни звука, пока мёд медленно стекал вниз в её отвар, но стоило упасть последней капле…

— Во дворе. Он не любит сидеть в четырёх стенах, как и Инга. Что ж, не могу их в этом винить.

— Вы простите меня, если?..

— Да, конечно, иди, — Ольга не дала договорить.

Похоже, общество Лизаветы было для неё так же в тягость, как её собственное общество для Лизаветы.

Лад и впрямь был снаружи, сидел на лодочной пристани, разместившейся напротив дома. Вечером Лизавета не обратила внимания, но изба стояла почти на самом берегу озера, отрезанная от всего остального мира — где водой, где зарослями высокой травы и кустарника, где густым лесом. Похоже, единственным способом добраться сюда была лодка, сейчас мерно покачивающаяся на мягких волнах.

— Доброе утро, — помявшись, Лизавета приблизилась к Ладу.

Он посмотрел на неё снизу вверх, улыбнулся тепло, как старому другу.

— Здравствуй! Ты как? Как спалось?

— Хорошо, спасибо. Это была на удивление спокойная ночь.

— Я рад, — голос его не заставлял сомневаться в том, что это чистая правда.

Помолчали. Лад встряхнул в кулаке горсть мелких камешков — Лизавета заметила их только сейчас, — выбрал один, примерился и бросил в озеро. Тот два раза скакнул по воде и исчез, оставив после себя тонкие круги.

— А где Инга? — не зная, о чём говорить, спросила Лизавета.

— А? — Лад, кажется, удивился вопросу. — Пошла прогуляться.

Лизавета бросила взгляд сначала на кривой кустарник, затем — на темноту под кронами деревьев, стеной стоявших за домом. Странное она место выбрала для прогулок, ой, странное…

— Да ты не думай, тут в округе бояться нечего. К тому же, мы оба здесь выросли, знаем каждую травинку, каждую кочку. Заблудиться— это ещё постараться надо! — Лад словно прочёл Лизаветины мысли.

— Ну, раз уж ты так говоришь…

— Ага. Во всём, что касается здешнего озера, ты можешь полностью мне довериться. Ты, кстати, готова? Если да, я тебя мигом в деревню довезу.

— Зачем? — слово вырвалось прежде, чем Лизавета успела подумать.

Вопрос и впрямь был глупый — Лизавета поняла это по изумлённому взгляду Лада.

— Так твой батька, поди, там тебя искать будет. Будет лучше, если ты там его и подождёшь, на постоялом дворе.

При упоминании о постоялом дворе, Лизавета невольно скривилась. От Лада не укрылось выражение её лица, и он коротко, беззлобно рассмеялся:

— Да неееет. Всё не так плохо. У нас трактир с комнатами держит Добрыня, мировой мужик! У него всё чистенько, аккуратно, а жена как готовит!.. Тебе понравится.

— Но у меня совсем нет денег…

— Об этом не волнуйся. С Добрыней я договориться сумею.

Уверенность в его голосе смягчила Лизаветины сомнения. Она вообще на удивление быстро доверилась Ладу, хотя тот был, по сути, малознакомым крестьянским мальчишкой, на уме у которого могло быть всё, что угодно. Краем разума Лизавета понимала это, но, почему-то ни секунды не задумываясь, вложила свои пальцы в его ладонь.

Лад управлялся с лодкой так, что становилось ясно: преодолевать озеро ему приходится каждый день и не по одному разу. На другом берегу они оказались, по ощущениям, через считанные минуты. Вёсла царапнули дно, и Лад, отложив их в сторону, лихо перепрыгнул через борт прямо в воду. От прыжка разлетелись брызги, несколько капель упали Лизавете на юбку, но она ничего не сказала — странно было осуждать за такую мелочь человека, который так бескорыстно стремился ей помочь.

Открывшейся Лизавете берег был одновременно похож и не похож на тот, где стояла изба Лада, Инги и Ольги. Здесь тоже был лес — но не такой частый, меж деревьев даже смутно виднелся вьющийся из чьей-то трубы дым. А вот кувшинок и непроходимых зарослей не оказалось. От воды можно было беспрепятственно добраться до лесной поросли, и дальше, по широкой, протоптанной не на один раз тропе.

Лизавета весь их короткий путь оглядывалась по сторонам и подмечала следы человеческой жизни: там от дерева остался удобно низкий пенёк, там к ветке привязана выцветшая, когда-то красная лента, там кто-то зацепился-таки за колючку и оставил кусок светлой рубахи. Чем ближе они подходили к деревне, тем больше становилось таких примет. Так что Лизавета не удивилась, когда они вышли из леса: перед этим он успел порядочно поредеть, а дорожка — ещё больше расшириться.

— Добро пожаловать в Караси, — Лад остановился, давая ей насладиться видом.

«Насладиться», впрочем, было не очень подходящее слово. После города Караси выглядели удручающе. В деревне не было привычных Лизавете двухэтажных домов — все сплошь приземистые, вытянувшиеся на длину нескольких комнат. Не было здесь и цветных стен, и красивых фронтонов, даже кружевными наличниками окна украшали не все.

«Не деревня, а коричневое марево», — с тоской подумала Лизавета.

— Нам вон туда, — Лад ткнул пальцем чуть влево.

Там стояло, похоже, самое большое здание в Карасях. Оно тоже было одноэтажным, но длинным, да ещё и с пристройкой — для лошадей. Уже благодаря этому можно было догадаться, что Лизавета смотрит на постоялый двор. Вскоре она смогла в этом убедиться: дошли до дома всего в пару минут.