От времен Рамсеса II, до нас дошло совершенно невообразимое, даже по меркам Древнего Египта, количество памятников материальной культуры — от величественных архитектурных сооружений до небольших статуэток, печатей, маленьких амулетов. Рамсес стал для современного обывателя, помимо Хеопса с его пирамидой и Эхнатона с культом солнца, олицетворением собственно Древнего Египта. Скажите про себя слово фараон — сразу же вспомнится имя Рамсес, подумайте о древнем Египте — в памяти всплывут пирамиды, сфинкс, Хеопс и, опять же, Рамсес. Приезжайте в туристическую поездку в Египет — Рамсес будет глядеть на вас своими древними фараоновыми глазами отовсюду, с вывесок магазинов, отелей, сувенирных лавок… даже автомобиль египетского производства выпускался в далекие уже 60-е годы XX века, «Рамсес». Действительно, более чем шесть десятков лет его славного и устойчивого правления стали знаковым событием в истории одного из древнейших государств мира. Мало кто из монархов и правителей современности перещеголял Рамсеса II длиной своего правления. Да и плодовитостью великий фараон тоже отличился — у него было около сотни детей от 6 официальных жен (об одной из них, хеттеянке, мы уже упоминали) и неизвестного досконально числа наложниц. Более десятка царских детей скончались еще при жизни отца, уйдя в мир иной по тем или иным причинам; отец горевал, молился богам, воздвигал детям богатые гробницы и продолжал править дальше. Сыновьям Великого оставалось лишь вздыхать в мечтах о троне, либо перестать думать о принятии на себя государственных забот и заниматься, хотя бы, охотой или коллекционировать печати с жуками-скарабеями. Унаследовать престол Верхнего и Нижнего Египта повезло тринадцатому сыну Рамсеса — четвертому ребенку его третьей жены Иситнофрет, Мернептаху. Именно этого сына дряхлеющий отец приблизил к себе на седьмом десятке лет своего правления, именно ему передал скипетр и двойную красно-белую корону Империи.
Статуэтка Мернептаха, Лувр
Ожидал власти Мернептах долго, и получил ее в более чем почтенном для древнего египтянина возрасте шестидесяти лет. Этот срок и сегодня для многих является сроком начала старения. В Древнем Египте мало кто доживал до столь почтенного возраста, поэтому Мернептах ощущал себя стариком, на которого свалилось тяжкое бремя правления огромной державой. Чувствуя бренность свою и краткость отпущенного богами срока, сын великого Рамсеса постарался проявить себя так, чтобы не посрамить славы отца (заметим, что в любом случае Мернептах не смог бы отлынивать от государственных дел, удить рыбок в придворном пруду, валяться на солнышке, грея пузо и поглаживая по голове любимых служанок — не та порода, не та должность). Правил пожилой фараон энергично, стараясь во всем подражать предкам и совершить как можно больше военных и мирных подвигов за свое десятилетнее правление. Насколько ему это удалось — судить трудно. Иной раз, тень собственного отца бывает настолько густой и темной, что никакими силами не удается выйти из нее даже на краткий миг. Сколько не старайся, о тебе не вспомнят иначе как о сыне того-то и того-то. И если для египтян Мернептах, возможно, забылся как личность через пару десятков лет, ведь народная память коротка, для нас он стал чуть ли не одним из самых известных правителей Египта, чье имя вспоминается не раз, и не два. И вновь — не из-за побед своих (которые он, кстати, одерживал — об этом ниже), а потому, что оставил после себя некий памятник. Рукотворный, но весьма значительный в перспективе исторической.
Здесь стоит сделать некоторое отступление от разбора личностных качеств фараонов и важности их деяний на арене Древнего Востока, и кратко рассказать о роли того человека, без которого мы бы ничего не знали ни о фараонах, ни об истории древнейшего из мировых государств в целом. Поговорим немного о неприметном египетском писце.
В Древнем Египте особо ценилась грамотность. У нее был даже свой особый бог — бог письма Тот. Она давалась лишь богатым слоям населения, причем, и внутри этой категории далеко не каждому приходилось научиться хотя бы начаткам этого знания. Занятия в школе стоили дорого, не все могли позволить обучить своего ребенка читать и писать. Этому в немалой мере способствовало и само иероглифическое египетское письмо и его курсивный, иератический стиль, сложное, малоприспособленное для быстрого заучивания. Шутка ли — выучить более шести тысяч знаков, часть из которых имеет фонетическое, а часть смысловое значения. Такая задача далеко не каждому под силу! Нынешний школьник проклял бы и иероглифы, и египетских богов, и свою тяжелую долю, взвали ему такой груз на спину средняя общеобразовательная школа. Аналогией писцовой школы может послужить мехмат (механико-математический факультет) МГУ — в который поступали единицы и заканчивали еще менее, но это были особые люди! Поэтому прошедший долгую стезю обучения, египетский писец принадлежал к одной из наиболее почитаемых категорий населения, к его особой касте, можно сказать, почти божественной. Многие из представителей этой профессии позволяли возводить для себя гробницы, по пышности сравнимые с гробницами иных малозначительных фараонов (конечно, на собственную пирамиду с аллеей сфинксов писец рассчитывать не мог).
Однако, долгое изучение неповоротливой, ригидной и мало приспособленной для быстрого выражения мыслей системы письма выработало у придворных писцов особый стиль повествования, состоящий из пышных восхвалений в адрес гегемона-царя и его многочисленных подвигов на ниве строительства, войн, жертвоприношений. Любое деяние фараона, сына и любимца богов, сопровождалось пространными и многословными посвятительными надписями, для них не жалели дорогого писчего материала — камня. На граните и диорите, базальте и мягком известняке дошли до нас тысячи надписей, в которых поступки фараонов гиперболизируются до совершенно фантастических масштабов, иной раз совершенно вразрез с исторической правдой. Зачастую каменные летописи сопровождаются барельефами или фресками, на которых устрашающая огромная богоподобная фигура фараона возвышается над маленькими человеческими фигурками воинов, слуг, представителей других народов. Подобная известная надпись, например, повествует о славной победе Рамсеса II над хеттами при городе Кадеше. На самом деле рассказ об этом знаковом для истории Ближнего Востока событии существует и в хеттской версии, с другой, так сказать, стороны фронта. Однако там он оканчивается диаметрально противоположным результатом — по словам хеттского летописца, великий царь страны Хатти, якобы, наголову разбил египтян. Истина, скорее всего, лежала посередине. Как же эти хвастливые хвалебные надписи не были похожи на емкий, афористичный текст библейских хроник, в котором отсутствуют — как класс — восхваления царей и пророков!
Стела Мернептаха, Египетский музей, Каир.
Вернемся к Мернептаху, главному герою нашего повествования. Почти сразу после начала своего правления он затеял серию широкомасштабных военных походов с целью смирить мятежи в провинциях. Мятежи после смерти очередного фараона являлись совершенно обычным делом для населения захваченных этим фараоном земель. Основные походы фараон направил против племен ливийцев4 на Западе, но досталось от египетских войск и Нубии на юге, и «горемычной Ретену», Ханаану (Леванту) на северо-востоке. По приказу Мернептаха, его победы были увековечены писцами и каменотесами в каменных стелах и на стенах храмов. Славный египетский придворный писец не подвел своего сюзерена. Пышные гиперболы, похвалы, сравнение с богами и возвеличивание имени фараона ему удались на сей раз как никогда хорошо. Но из многих, дошедших до нас надписей периода правления Мернептаха, речь пойдет только об одной, выполненной на стеле из прекрасного черного гранита. Заметим попутно, что Мернептах с немалым удовольствием использовал в качестве материала для своих памятников уже готовые камни и стелы из построек, воздвигнутых прежними правителями Египта. И в данном случае он остался верен своей традиции — надпись о новых победах Мернептаха была высечена на обратной стороне стелы Аменхотепа III, фараона великого и известного своими завоеваниями, жившего на полторы с лишним сотни лет до Мернептаха. Если перенести данное действие не более понятную русскоязычному читателю почву, предположим, что при Николае Втором использовали для строительства его памятников постаменты монументов Екатерины Великой. У Мернептаха к монументам времен Аменхотепа III была какая-то особая, очень сильная, любовь. По его приказу камни из архитектурных ансамблей именно этого фараона широко использовались для строительства заупокойных храмов, молелен, статуй Менрептаха. Остается гадать, почему именно Аменхотеп III столь привлек нашего героя своим качественным строительным материалом. Но эти загадки оставим египтологам и знатокам личностей человеческих. Пусть они пытаются через более чем три тысячи лет понять тонкую натуру престарелого фараона.
