Аран ненадолго умолкла, а затем добавила, будто продолжая спор с кем-то из прошлого:

— Но это, наверное, справедливо и для других профессий, так что наша работа не настолько отличается от других, как мы бы того ни хотели. Даже если это вызывает неудовольствие у некоторых людей. Я не летописец. Я – хороший рассказчик и имею нужные навыки, но пока я не могу найти тот стиль, что мне подходит. Хотя, по словам моего старого учителя, он у меня уже есть.

Казалось, что Аран что-то вспоминает, поэтому Ивона старалась не перебивать подругу. До этого слепая никогда не рассказывала о себе, и юная чтица понимала, что женщине надо выговориться. Иногда даже то, что человек просто рассказывает о том, что его мучает, может помочь. По крайней мере, так Ивоне говорил глава деревни, в которой она выросла.

— Я дружила с Кариной с детства, – внезапно сказала женщина. – Она была старше меня на несколько лет, но это не мешало нам быть друзьями. Она – дочка нашего кузнеца, но мои родители всегда ценили человеческие качества много выше, чем положение в обществе. Я всегда была благодарна родителям за это. Я даже и не понимала, что мы с ней чем-либо отличаемся, – дети повторяют за родителями, поэтому если родители не видят этой разницы, то и дети тоже. Естественно, мы обе понимали различия в нашем положении, но считали, что они не важны в общении. Она и её родители были частыми гостями в нашем доме, а я часто бегала к ним.

Женщина тяжело вздохнула.

— Несмотря на то, что Карина была старше меня, дар у нас обеих нашли в одно и то же время. В Университет мы также поступили в один год, чему я очень обрадовалась. Мне было страшно уезжать из дома, где мне было так хорошо. Тогда я презирала себя за эту слабость, но сейчас понимаю, что это было естественной реакцией. В Альхейре я узнала, что, оказывается, для других людей наличие денег и положения в обществе очень важны. Над Кариной начали издеваться. Возможно, что дружба со мной и то, что я была самой младшей в группе, лишь ухудшало положение. Вскоре начали издеваться и надо мной. Я всегда была прямолинейной и честно говорила, что думаю, так что старалась защитить свою подругу. Помню, что как-то раз высказала всё, что я думаю о Дрейке, и он подложил мне в кровать кучу пауков. Он не знал, что я их не боюсь. Мы с Кариной отдали их ему обратно.

Аран от души рассмеялась:

— Ох, хорошее время было. Мы держались друг друга, и наша дружба становилась лишь крепче. Только закончилось это слишком быстро. У Карины нашли дар, идеальный для волков: она могла отыскать что угодно. Если она видела что-то хоть один раз, то могла найти это. Это всегда меня поражало, но я думала, что она просто более организованная, чем я. Мы были на предпоследнем курсе, когда Карина перестала ходить на обычные занятия и стала посещать только индивидуальные занятия по Потоку, а через некоторое время она ушла из Альхейра.

Аран замолчала, проверяя связь с шаром.

— Я не виделась с ней пять лет. Когда я встретила её, она уже была полноценной волчицей. Это изменило её характер, но для меня она всё ещё была подругой детства. Карина всё так же улыбалась мне, да и её задорный смех не изменился. Для меня она оставалась прежней, но, видимо, это был самообман. Она не могла не измениться. Волки – это ищейки нашего Императора. Верные ему несмотря ни на что. В жизни и смерти. Так нам объясняли. Но я никогда не думала, что моя лучшая подруга обратится против меня. Карина всегда была одним из самых талантливых рассказчиков, которых я знаю. По сравнению с ней я была ребёнком, который чиркает на бумажке какие-то забавные каракули. Её предложения были близки к совершенству, и я всегда восхищалась ею.

Аран, будто раздумывая, стоит ли говорить то, что она собиралась сказать, помолчала несколько секунд.

— У меня не было ни единого шанса, даже если бы я не растерялась. Она всегда была хороша. Ты сражалась с ней, и ты знаешь, насколько она сильна. Неудивительно, что я ничего не смогла ей противопоставить.

— Это неправда, – внезапно сказала Ивона.

— Почему ты так думаешь?

— Карина сильна, но мне кажется, что ты бы могла справиться с ней, если бы действительно захотела.

— Что заставляет тебя так думать?

— Твоё владение Потоком. Твоя река. То, как ты помогла мне выжить. Я соприкасалась и с твоей, и с её рекой. И я считаю, что ты лучше, сильнее, чем она. Конечно, я только что закончила Школу, но в этом я уверена. В том, как ты работаешь с потоком, есть что-то очень естественное. Когда Карина бралась за дело, то мне казалось, что она ломает и себя и Поток. Да, слова идеальны. Возможно, она сильнее и русло у неё шире, чем у тебя, – я не знаю, но это ничего не значит. Карина коверкает слова. Точнее, использует слова так, что их смысл не имеет глубины. Это как читать энциклопедию или справочник.

— Я… Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду, но это всё равно ставит её как бойца выше меня. Структурированность гораздо важнее, чем интересность фразы в таком деле, как боевой Поток.

— Ясно, – сказала Ивона.

Девушка считала, что это не так, но решила, что спорить сейчас, когда её подруга контролирует шар, не надо. Лучше уж она попытается узнать, что случилось во время последней встречи с Кариной.

— Аран, я понимаю, что тебе тяжело говорить об этом, но что произошло между вами?

— Между мной и Кариной?

— Да.

— Я до сих пор не знаю. Иногда мне кажется, что я поняла причину, но потом осознаю, что что-то не сходится.

— То есть, явной причины не было. Она просто напала на тебя?

— Нет, почему же, для неё причина была – ей приказали убить меня.

— Кто? – с замиранием сердца спросила Ивона, которая не могла видеть, что Аран пишет на дощечке для своего брата.

— Император Нандиру, конечно. Никто, кроме него, не может приказывать волкам «загнать» кого-то.

— Загнать?

— Волки называют это так.

— Это как-то неправильно, – поёжилась Ивона.

— Естественно, неправильно. Убивать вообще неправильно, но это происходит намного чаще, чем нам бы хотелось.

— Я понимаю, но это слово – «загнать»… Прямо как зверя, дичь.

— В этом и смысл.

— Я не понимаю.

— Вот и хорошо. Когда понимаешь и принимаешь это как должное, то становится страшно.

Ивона не знала, как реагировать, поэтому предпочла увести разговор в другую сторону:

— А ты знаешь, почему Император приказал убить тебя?

— Как я уже сказала – нет. Наш род никогда не был связан с оппозицией. И пусть я и высказывалась против политики экспансии, я всё равно подчинялась. Я даже согласилась выйти за двоюродного брата Карта, хотя он младше меня где-то на пятнадцать лет. Но этот брак был предложен Императором – я сочла неразумным отказывать.

— У Карта есть брат? – удивилась девушка.

— Двоюродный.

— А какой он?

— Ты спрашиваешь о странных вещах, – улыбнулась Аран. – Он невероятно хорош собой. Хорош во всём. Говорят, что и характером удался.

— Говорят?

— Я его учила пару лет, но он никогда не показывал себя настоящего. Всегда в себе. Всегда должен быть сильным. Это обычное дело для приближенных к Императору родов.

— Карт и его брат из высоких?!

— Он хорошо это скрывает, на правда ли?

— Очень! Я даже не думала, что он может быть из высоких!

— Думаю, что он ведёт себя так специально, чтобы ему было проще путешествовать. Но давай вернёмся к твоему вопросу: я не имею понятия, почему меня пытались убить и почему Карика хотят убить сейчас. Я всё это время ломаю голову. Особенно над тем, зачем им мой брат, но мне не хватает сведений, чтобы делать хоть какие-либо выводы.

— Это ужасно.

— В каком-то смысле да. Я не знаю, почему кто-то решил, что я недостойна жизни. Но иногда я думаю, что это, может быть и к лучшему. Это позволяет жить дальше. Ведь узнай я причину, то могу подумать, что я действительно должна умереть. Брата погубить не дам, но сама… – Аран погрузилась в себя. – Ладно! Лучше об этом не задумываться.