— Но тебе-то откуда знать?

— Я… – Иона растерялась, не зная, что сказать. – Мы жили рядом с тюремщиком. Мой папенька, – сердце принцессы испуганно забилось от того, что она так неуважительно назвала Императора, – часто пил с ним и с удовольствием слушал истории про то, что тот делал с людьми…

Миа смотрела на неё потрясённая. Через некоторое время на место потрясению пришёл ужас, и девушка немного отодвинулась от Ионы.

— А ты думаешь, почему я из дома ушла? Про то, что разорились мы, это я придумала – невмоготу мне стало с отцом жить, – с горечью сказала Верховная.

Услышав эти слова, Миа успокоилась и даже придвинулась обратно:

— Так значит рассказ про разорение и остальное – неправда?

— Да. Сама понимаешь, такое про отца рассказывать не хочется. Поэтому ты никому не рассказывай, хорошо? Не хочу, чтобы обо мне плохо думали из-за него.

— Если бы у меня отец с тюремщиком знался, да ещё и всякие ужасы с удовольствием слушал, то я бы тоже сбежала. Ты не бойся, я никому не расскажу, – сказала девушка, а затем задумалась.

Через пару минут она сказала:

— Спасибо тебе, что рассказала, я впредь поосторожней буду, не хочется мне в тюрьме умирать.

— У погонщика ещё и семью из деревни выгнали, поэтому ты особенно осторожна будь, хорошо?

Миа кивнула, холодея внутри.

Дальше девушки пошли в молчании.

Движение было медленным, и сложно было сказать, когда они достигли высшей точки перевала. К счастью, склон был не очень крутым, а потому особых сложностей с тем, чтобы удерживать телеги, не было. Но Тир говорил Ионе, что дальше будет более сложный участок. Рассказывал, что однажды, кто-то не смог удержать свой воз и тот передавил многих людей. Правда, Мока тогда больше разозлило, что три коня погибли, а не то, что конюх калекой остался.

Когда она услышала утром историю, то подумала, что Мок слишком сильно печётся о выгоде и совсем забывает о людях, но сейчас, после того, как Миа проболталась, девушка начала понимать, почему Мок стал таким. Принцесса слишком хорошо знала, что бывает с теми, кто не исполнял условий договора. Поставщика вина, который привёз на двадцать бочек меньше, чем было обещано, она более ни разу не видела, вместо него стал приезжать другой мужчина. И он всегда был необычайно нервным. Сначала Иона думала, что Император просто сменил поставщика, но во время приёма она поняла, что вино привозили из той же деревни и от той же винодельни, что раньше. Так что страх хозяина обоза был полностью обоснован. Скорее, это было чудом, что он остался в живых, потеряв трёх коней.

***

День подходил к концу и никаких особых происшествий не было. Тир сказал, что вскоре они выйдут на тропу, которая пусть и была сложнее, но зато была короче. Мока, как и его отца до этого, больше всего привлекало в ней то, что по ней почти никто не решался идти – ведь мало у кого была такая умелая чтица, как Кара.

— Будем надеяться, что в этот раз не нападут, – тихо пробормотал Кортик.

— Не сглазь, – прошептал ему в ответ друг.

— Ничего не случится, я что, зря так долго готовилась? Всё будет хорошо, – уверено сказала Кара.

— Ты и в прошлый раз так говорила, но что-то это нам не помогло, – процедил Кортик.

— Тихо вы, а то лошади волнуются, – укорил их Тир. – Потом препираться будете, когда мы лагерем станем, а сейчас потерпите.

— Хорошо, Тир, – произнесли все трое.

Старик удовлетворённо кивнул.

В обозе все, кроме Мока, уважали Тира, даже скандальная чтица, а потому слушались его.

Принцесса наблюдала за жизнью среди новых людей с неослабевающим интересом. Для неё всё было в новинку. Верховная не помнила, чтобы хоть кто-либо ссорился в её окружении. По крайней мере, она ни разу этого не видела. Иона понимала, что, скорее всего, они ссорились, когда её не было рядом. Кто бы решился склочничать перед лицом дочери Императора? Да она и не общалась практически ни с кем. Даже во время обязательных прогулок в саду, когда её могли увидеть, никто не видел её настоящего лица. И никто не мог к ней подойти.

Принцесса невольно вспомнила Мириана.

Он был её первым собеседником из внешнего мира. Периодически ей приходила в голову мысль связаться с ним, тем более что Карт мог сделать это с лёгкостью, но она ещё так мало знала, чтобы иметь возможность принять взвешенное решение по этому поводу.

— Что задумалась, девочка? – внезапно раздалось за спиной.

Девушка вздрогнула и обернулась:

— Дедушка Тир! Зачем же так пугать.

Старик рассмеялся:

— Это же самое интересное, милая моя, – все так забавно вздрагивают, – лукаво сказал он.

Девушка улыбнулась ему в ответ:

— Забавное у тебя чувство юмора, дедушка.

— А как иначе? По-другому и быть не может. Чуйство юмора – оно всегда забавное. О чём думаешь, девочка?

— Ни о чём особенном, дедушка. Просто вспомнила кое о чём из моего прошлого.

— Неприятное?

— Да, нет, обычное, наверное.

— А что же так задумалась, что не услышала, как я к тебе подошёл?

— Просто настроение сегодня такое. Подумала, что, когда я росла, то ссор не видела.

— Счастливое у тебя было детство, милая. Счастливое. Мои-то родители ссорились кажный день, поди. Я и не знаю, умели ли они тихо-то говорить. Так что оно и понятно, что мамка наша сбежала. Отец всегда пил много и не работал.

— Ты ушёл вместе с ней, дедушка?

— Она пыталась забрать, но отец избивал её каждый раз, когда она приходила домой, поэтому я сам ей сказал, чтобы домой больше не возвращалась. Не хотел я, чтобы она умерла из-за меня.

Тир рассказывал о своём прошлом так, будто его ничто из произошедшего не трогало.

— И ты не жалел потом?

— Жалел, конечно. Переживал. Плакал ажно кажный день, но это всё так давно было, что будто и не со мной. Мне уж семьдесят девять, девочка, я многое забыл.

— Тяжело тебе тогда было, дедушка.

— Хорошая ты девочка. Побольше бы таких.

Иона улыбнулась в ответ на комплимент.

— Пошёл я к лошадям, а ты додумывай, то что думать начала.

— Хорошей тебе работы, дедушка. Да пребудет с тобой свет Диру.

— Да осветит Она твой путь.

Старый конюх был удивительным человеком. Добрым, но достаточно жёстким, отчего молодые люди в обозе не шалили слишком сильно, что давало Моку немного расслабиться. А ещё он принимал жизнь такой, какая она есть: со всеми горестями и радостями. Верховная хотела бы стать такой же.

***

На следующий день обоз вышел на тропу, про которую говорил Тир. Совсем небольшое ответвление за одним из камней – если не знать о нём, то и найти невозможно.

Ни один из других обозов не последовал за ними, поэтому на дороге стало тихо и пусто. Ионе на секунду даже показалось, что они внезапно переместились куда-то в другое место. Стало неслышно голосов людей на основной тропе, хотя она находилась всего лишь в нескольких метрах от них.

Увидев, что Иона удивлённо оглядывается и прислушивается к чему-то, добродушный Кортик подошёл к ней и громогласно сказал:

— Невероятно, правда?

— Да? – растерялась девушка.

— Ничего не слышно. Совсем ничего. А ведь мы были среди толпы людей ещё пять минут назад.

— Да, это действительно невероятно. Я думала, в горах сильное эхо.

— Оно и правда сильное. Только здесь нас скала как бы отделяет от остальных, поэтому звуки с основной тропы к нам и не проникают. Люблю эту дорогу. Никто не мешает и нет необходимости опасаться, что кто-то будет красть по мелочи. Расслабляться, конечно, не стоит, но, по крайней мере, можно дать ушам отдохнуть.

— Тебе лучше ушам отдых не давать и не расслабляться, Кортик, а то получится как в прошлый раз, – сказала Кара, которая оказалась рядом.

— А что случилось в прошлый раз? – спросила любопытная Иона.

— Давай, расскажи ей, здоровяк, – подначил Мим.

— Ну, и расскажу! – с вызовом ответил мужчина и замолчал, смутившись.

— К нему Мок сзади подошёл, а он не услышал шагов, и когда наш дорогой хозяин заговорил, то он от неожиданности подпрыгнул и запнулся сам за себя. Метров пять кубарем пролетел. Порвал штаны и куртку, – ухмыляясь, сказала Кара.