По ощущениям Ивоны прошло больше двух, если не трёх часов, когда молодой человек снова пришёл в себя.

Маро открыл глаза, и девушка с удивлением заметила, что они совсем слегка светятся золотом. Свечение было настолько слабым, что можно было легко рассмотреть цвет глаз. Чтица могла поклясться, что это до этого дня они были карими, но сейчас они казались зелёными и такими красивыми, что сердце девушки ёкнуло. Внезапно Рэну стало лучше: цвет лица стал нормальным, на щеках появился небольшой румянец, а кровь перестала течь. Молодой человек расслабился и заснул. Девушка, решив, что ничего страшного, если она это сделает, не будет, положила его голову себе на колени. Это был первый раз, когда она смогла хорошенько рассмотреть маро.

У Рэна было красивое лицо с правильными чертами, что обычно не было заметно из-за того, что он не хотел, чтобы на него обращали внимание. Прямой нос, красивые губы, кожа ровного тона. Возможно, если бы он не был столь отстранённым, то его действительно можно было бы назвать красивым, но обычно он скорее казался никаким. Абсолютно незаметным. Некрасивый, но живой Карик, скорее привлечёт внимание в компании, нежели Рэн. В нём не было видно того внутреннего света, который делает любого человека, как бы он ни выглядел, прекрасным. Ивона подумала о том, что, возможно, это из-за того, что он – маро, а маро не должно быть видно. Его никто не должен чувствовать, а значит, молодому человек нужно было приглушать самого себя.

Чем дольше девушка присматривалась к нему, тем больше убеждалась, что он очень красив. Сама себя чтица не считала некрасивой. Она прекрасно осознавала, что очаровательна, а для некоторых людей и очень хороша, но до Рэна ей было далеко. Ивона внезапно вспомнила, что он был популярен в Школе в первое время, может быть, даже всего лишь пару недель или меньше, но вскоре девушки перестали обращать на него внимание. Будто забыли, что он существовал.

С одной стороны, Ивоне было интересно, что же таится под этой скорлупой, а с другой, она была не из тех, кто желал тратить на это время. Девушка понимала, почему Миранда влюбилась в него, но её саму никогда не интересовали красивые лица. Её всегда привлекала та искра, которая есть у каждого в душе. Но пока она не нашла того, кто ей бы понравился, хотя одно время и думала, что ещё немного – и влюбится в Александрина. Сандр всегда был необычайно ярок, и в него была влюблена половина девушек в Академии. Вторая половина была влюблена в Рабдена Микара, который был этаким мрачным и таинственным рыцарем. То, что он часто уходил из Школы в странствия, было необычайно романтичным в глазах юнн. В Рэне не было видно этой искры. Поэтому Ивона никогда не рассматривала его в качестве романтического интереса. Но это не мешало ей уважать его и считать хорошим товарищем. Отсутствие чувств по отношению к маро, делало совместное путешествие намного проще.

Ивона посмотрела на небо, стараясь определить время. К счастью для них обоих, ещё только-только рассвело. Пять или шесть утра для уставших и ещё не успевших восстановиться после битвы людей, было слишком рано, так что можно было не торопиться обратно.

Рэн очнулся только через полчаса. По его глазам было видно, что он удивлён тем, что оказался на коленях у чтицы.

— Спасибо, Ивона.

— За что? – удивилась девушка, не понимая, что молодой человек имеет в виду.

— За то, что вы остались здесь со мной. Я, наверное, отлежал вам колени. И я хотел бы извиниться за то, что вам пришлось увидеть ранее.

— Что вы такое говорите, Рэн! Не нужно извиняться за ранение.

— Я нарушил ваше спокойствие, а это неприемлемо. Поэтому я должен перед вами извиниться.

— Это совсем необязательно! Но, если для вас это важно, то я вас прощаю. Можете рассказать в качестве извинения про то, что с вами случилось, – сказала девушка, а потом быстро добавила, - но вы не обязаны этого делать, если вам неприятно.

— Я не могу рассказать всего, но могу объяснить вкратце.

Девушка замерла в ожидании, боясь спугнуть свою удачу – Рэн так редко что-либо рассказывал ей.

— Когда-то давно я получил рану, которую вылечил, но, к сожалению, из-за того, что нанесена она была заговорённым клинком, она иногда открывается снова, когда я ослаблен.

— Её нельзя вылечить до конца?

— Я не знаю.

— А как вы её вылечили?

— Я обладаю способностью к самолечению с самого детства.

— Но почему вам тогда пришлось ждать Истинного целителя?

— Невозможно вылечить всё. По крайней мере, для меня. Если боль слишком сильная, то она отвлекает и не даёт сосредоточиться, а ещё я не хотел показывать, что я это умею.

— Вы же могли умереть!

— Я не могу до конца контролировать процесс, и, конечно, боль частично заглушала голос разума.

— Я достаточно хорошо вас знаю, Рэн, чтобы понять, что причина не в этом. Или не только в этом. Я уже говорила, что слышала от Чиса, какие ранения вы получили. У вас были проблемы с сердцем, и вы большую часть времени находились без сознания, когда были в лазарете – не думаю, что это помогло вам сосредоточиться.

— Не помогло. Ивона, вы же сами сказали, что я не обязан рассказывать, если не хочу.

— Да, но… Во-первых, могли бы просто сказать, что не хотите этого рассказывать, а не лгать, – внутренне замирая от своей собственной смелости и настойчивости сказала чтица. – Во-вторых, это важно. Я понимаю, что это не моё здоровье, но мне хотелось бы знать, в каких условиях вы будете сами себя лечить, а в каких нет. Мне нужно знать, когда звать целителя, а когда нет.

— Если я не говорю, что целителя звать не надо, то зовите.

— Но вы так часто скрываете, что вам больно, что я не могу быть уверена в том, нужна ли вам помощь.

— Ивона, что вы в действительности знаете о маро?

— Я… Только то, что мне рассказал Рабден.

— И он не очень распространялся на эту тему, как я понимаю?

— Да…

— Давайте я вам объясню кое-что более подробно. Главная цель в жизни маро – защищать, а это значит, что даже ценой своей жизни маро должен выполнить свой долг. Но разве можно обеспечить безопасность, скрывая своё плохое физическое состояние?

— Наверное, нет…

— Абсолютно нет. Я не сообщаю о ранениях только в тех случаях, когда их сокрытие поможет, а не навредит, как с сегодняшней раной. Сейчас мы находимся на безопасном участке леса, я проверил это за несколько минут до того, как рана открылась, – даже если я поваляюсь на земле час-два, всё будет в порядке.

— А звери? Они ведь могли прийти на запах крови!

— Животные опасаются маро. Спросите у сыча, что он чувствует, когда подлетает ко мне. Или у любого другого животного.

— Я не могу этого сделать.

— Из-за Карины?

— Да.

— Тогда постарайтесь вспомнить ощущения, которые у вас были, когда вы следили за происходящим через него. Вы ведь помните?

Девушка кивнула.

— Постарайтесь вспомнить, что думал ваш друг.

Ивона глубоко задумалась. Перед и во время битвы её интересовали другие вещи, поэтому она старалась не обращать внимания на переживания сыча – их было слишком сложно воспринимать, не теряя при этом ту информацию, которая ей была нужна. Теперь, когда она пыталась вспомнить, то поняла, что сыч боялся Рэна.

— Он думал что-то вроде «его нельзя трогать». Но Ал - воробьиный сыч, он боится любых крупных животных. Разве ваше ранение не сделало бы вас более лёгкой добычей для крупных хищников?

— Потом, когда вы сможете воспользоваться Потоком, спросите кого-нибудь из них – и вы всё поймёте. А сейчас давайте вернёмся в лагерь, думаю, остальные уже проснулись.

— Подождите!

Рэн уже начавший движение в сторону стоянки, остановился и повернулся к девушке.

— Вас беспокоит что-то ещё?

— Вы оставили нас одних в лагере! Могло ведь что-нибудь случиться!

— Вероятность этого была очень низкой.

— А как насчёт зверей?

— Ивона, вы надо мной издеваетесь?

— Почему вы так решили? – искренне удивилась девушка.