Руденко: Значит, правильно я цитировал ваше выступление?
Геринг: Совершенно правильно, хотя это было неправильно переведено.
Руденко: Следующее в связи с этим. Учитывая ваши особые полномочия, которыми вы были облечены, — ваши указания, инструкции и требования являлись обязательными для участников совещания, на котором вы выступали?
Геринг: Да.
Руденко: Следовательно, если в ваших выступлениях встречаются такие выражения, как «выжать» и «вытряхнуть» из оккупированных территорий все, что только можно, то это была обязательная директива?
Геринг: Эти директивы были, конечно, приведены в соответствующую форму. В данном случае речь идет о высказывании в прямой речи, в устном выступлении. Конечно, эти слова не отличаются особенной салонной изысканностью, но позже…
Руденко: Правильно, прямое высказывание — я с этим согласен.
Геринг: Вы имеете в виду то место (я позволю себе повторить), где говорится следующее:
«Вы посланы сюда не затем, чтобы работать на благо вверенных вам народов, а для того, чтобы…»?
Руденко: Правильно. Я обращаю ваше внимание на следующую цитату. Вот, на странице 113 так фиксируется ваше указание:
«Я сделаю одно, я заставлю выполнить поставки, которые я на вас возлагаю, и если вы этого не можете сделать, тогда я поставлю на ноги органы, которые при всех обстоятельствах вытрясут это у вас, независимо от того, нравится вам это или нет».
Правильно это? Есть такое место в вашем выступлении?
Геринг: Это место переведено не так, как об этом сказано в подлиннике. Переводчик, который переводит ваши слова на немецкий, употребляет некоторые превосходные степени, которые здесь отсутствуют.
Руденко: Разве у вас имелись основания не доверять рейхскомиссарам оккупированных территорий, которым вы угрожали специальными органами?
Геринг: Там присутствовали имперские комиссары не только восточных областей, но вообще всех областей. Речь шла о регулировании поставок продовольствия из отдельных областей, о регулировании всего продовольственного вопроса в занятых нами областях Европы. Незадолго до совещания мне было сказано, что, само собой разумеется, каждый старается удержать запасы продовольствия у себя для того, чтобы заставить другого осуществлять ббльшие поставки. Чтобы быть кратким, я заявляю: я не хотел быть обманутым этими господами. После того как я узнал, что они предлагали мне лишь половину, я потребовал все 100 процентов, чтобы согласиться на половине.
Руденко: Я спрашиваю вас: установки, которые вы дали участникам совещания, являлись не чем иным, как требованием беспощадно грабить оккупированные территории?
Геринг: Нет. В первую очередь на этом совещании речь шла о том, что необходимо иметь больше продовольствия.
Руденко: Я говорю о грабеже. Грабеж может заключаться и в том, чтобы грабить продовольствие на оккупированных территориях.
Геринг: Я только что сказал, что я был ответствен за снабжение продовольствием почти всех областей. Одна область имела слишком много продовольствия, другая — не имела его в достаточном количестве. Нужно было установить равновесие. Об этом шла речь в основном (на 90 процентов) на этом совещании; нужно было установить поставки, которые должен был давать тот или иной имперский комиссар. Я вовсе не оспариваю, что я при этих требованиях, выступая на совещании очень живо и темпераментно, был резок в своих выражениях. Впоследствии были установлены соответствующие количества того, что должно быть поставлено. Это и явилось результатом совещания.
Руденко: Я обращаю ваше внимание на страницу 118 этой же стенограммы. Вы нашли это место?
Геринг: Да.
Руденко: Там говорится:
«Раньше было сравнительно проще. Тогда это называли разбоем. Это соответствовало формуле — отнимать то, что завоевано. Теперь формы стали гуманнее. Несмотря на это, я намереваюсь грабить, и грабить эффективно».
Вы нашли эту цитату?
Геринг: Да, нашел. Я именно так и говорил на. том совещании, я еще раз это подчеркиваю.
Руденко: Я как раз хотел установить, что именно так вы говорили на том совещании. Обращаю ваше внимание на страницу 118. Обращаясь к участникам совещания и развивая мысль, высказанную ранее, вы сказали:
«Вы должны быть как легавые собаки. Там, где имеется еще кое-что, в чем может нуждаться немецкий народ, — это должно быть молниеносно извлечено из складов и доставлено сюда».
Вы нашли это место?
Геринг: Да, нашел.
Руденко: Это вы сказали?
Геринг: Могу предположить, что это сказал я.
Руденко: Значит, вы не отрицаете, что приведенные цитаты из выступления 6 августа 1942 года принадлежат именно вам?
Геринг: Я этого не отрицаю ни в коей мере.
Руденко: Перейдем к следующему вопросу. Вы признаете, что, как уполномоченный по четырехлетнему плану, вы руководили насильственным угоном в рабство многих миллионов граждан оккупированных стран и что подсудимый Заукель был в своей деятельности непосредственно подчинен вам?
Геринг: Формально он подчинялся мне, фактически — непосредственно фюреру. Но я уже говорил, что несу ответственность за это в такой степени, в какой я был осведомлен в этой области.
Руденко: Я обращаю ваше внимание на выступление на этом же совещании. Это страница 141 и продолжение на странице 142. Вы нашли это место?
Геринг: Нашел.
Руденко: Там говорится следующее:
«Я не собираюсь хвалить гауляйтера Заукеля — в этом он не нуждается, но то, что он сделал за этот короткий срок для того, чтобы быстро собрать рабочих со всей Европы и доставить их на наши предприятия, — является уникальным в своем роде достижением».
Далее вы говорили по адресу Коха:
«Кох — это все же не только украинцы. Его 500 тысяч просто смешны…»
Вы нашли это место?
Геринг: Да. Но здесь не совсем так написано.
Руденко: Пожалуйста, уточните.
Геринг: Смысл заключается в том, что Кох утверждал, что он сам дал всех этих людей Заукелю. На это я ему возразил, что вся программа Заукеля охватывала два миллиона рабочих, а он может делать такие утверждения только в отношении 500 тысяч. Кох хотел представить дело таким образом, будто всех этих рабочих достал он.
Руденко: А вы считали, что 500 тысяч из Украины — это мало?
Геринг: Нет, это не так. Я уже пояснил, что из этих двух миллионов, которые в целом были поставлены Заукелем, на долю Украины падало всего 500 тысяч. Утверждение Коха, что он сам поставил всех этих рабочих, неправильно. В этом — смысл данной цитаты.
Руденко: Но вы не отрицаете и основного смысла, что речь идет о миллионах, насильственно угнанных в Германию на рабский труд?
Геринг: Я не оспариваю, что здесь речь шла о двух миллионах призванных рабочих. Но я сейчас не могу сказать, были ли все они доставлены в Германию. Во всяком случае, они были использованы в интересах германской экономики.
Руденко: Вы не отрицаете, что это было рабство?
Геринг: Рабство я отрицаю. Принудительный труд, само собой разумеется, частично использовался.
Руденко: Вы слышали, подсудимый Геринг, здесь был оглашен ряд немецких документов, из которых явствует, что граждане оккупированных территорий отправлялись в Германию насильственно. Их собирали путем облавы на улицах, в кино, их отправляли в эшелонах под военной охраной. За отказ ехать в Германию, попытку уклониться от этой мобилизации мирное население расстреливалось и подвергалось всяким истязаниям. Вы слышали эти документы, которые оглашались здесь, в суде?
Геринг: Да, но я прошу, чтобы мне дали посмотреть на эти документы. Они показывают, что распоряжений о наборе не было, что учет для принудительного труда регулировался с помощью распоряжений и иным образом. Если бы мне могли дать абсолютную гарантию, в частности на Востоке, что все эти люди совершенно мирные и не будут осуществлять никаких актов саботажа, то я использовал бы большую их часть для работ на местах. Это были интересы безопасности, которые как на Востоке, так и на Западе заставляли нас отправлять этих рабочих в Германию, в особенности же молодые контингенты бывших военнообязанных.
