Да защитит Господь моих любимых и близких!

Да пребудет с вами, дорогой пастор, благословение Божие во веки веков!

Ваш Герман Геринг.

Моя любимая и единственная!

По зрелом размышлении и после многих молитв я принял решение покончить счеты с жизнью и не позволить врагам казнить меня. Казнь через расстрел я бы еще принял, но рейхсмаршал Великой Германии не может позволить, чтобы его повесили. К тому же эти казни будут обставлены наподобие низкопробного представления с участием прессы и кинооператоров (чтобы показывать потом все это в кинотеатрах в выпусках новостей). Им лишь бы сделать из этого сенсацию!

Но я хочу умереть спокойно, чтобы на меня не таращилась в этот момент толпа зрителей. Моя жизнь все равно уже закончилась — в тот момент, когда я сказал тебе последнее «прощай». С того дня моя душа наполнена удивительным покоем. Смерть для меня — лишь окончательное освобождение.

Благодаря Всевышнему все месяцы моего плена я имел средство избежать петли, и оно так и не было обнаружено. Это — знак свыше. Господь оказался достаточно милосерден для того, чтобы избавить меня от мучительной и позорной смерти.

Всеми своими мыслями я с тобой, с Эддой и со всеми моими любимыми друзьями! Последние удары моего сердца ознаменуют собой нашу великую и бесконечную любовь!

Твой Герман.

Нюрнберг, 11 октября 1946 года

Союзному Контрольному Совету

Я без лишних церемоний позволил бы вам меня расстрелять, но вы не можете повесить рейхсмаршала Германии! Этого я не могу допустить — ради самой Германии. Кроме того, я не считаю себя обязанным подчиняться суду моих врагов. Поэтому я выбираю себе такую же смерть, как и великий Ганнибал.

Герман Геринг.

Р. S. Мне с самого начала было ясно, что мне будет объявлен смертный приговор, поскольку я всегда смотрел на этот суд как на чисто политическую акцию победителей. Но я хотел увидеть весь этот процесс целиком, для блага моего народа, и не ожидал, что мне даже будет отказано в смерти солдата.

Перед Богом, своей страной и своей совестью я считаю себя свободным от обвинений, предъявленных мне вражеским трибуналом.

(Это письмо было написано на личной гербовой бумаге Геринга с готическим тиснением: Reichsmarschall des Grossdeutschen Reiches [рейхсмаршал Великогерманского Рейха] — Б. С.)

Последнее письмо Геринга,

написанное 15 октября 1946 года

перед самоубийством

Я считаю, что в высшей степени бестактно делать из нашей смерти спектакль для газетчиков и фотографов, рыщущих в поисках сенсаций, и просто для зевак. Такой финал — закономерное проявление дремучей дикости суда и обвинителей. Все это — отвратительная комедия, постановка которой заранее спланирована от начала и до конца!

Я прекрасно понимаю, что наши враги из страха или из ненависти просто хотят избавиться от нас. Но они собираются сделать это совсем не так, как подобает солдатам, и это лишь ухудшит их репутацию.

Лично я собираюсь умереть без всей этой шумихи и сенсаций.

Хочу еще раз подчеркнуть, что ни в моральном, ни в каком-либо ином отношении нисколько не считаю себя обязанным подчиняться смертному приговору, вынесенному моими врагами и врагами Германии.

Я с радостью приступаю к тому, что собираюсь сделать, и свою смерть воспринимаю как освобождение.

Да будет ко мне милосерден Бог! Очень сожалею, что не могу помочь моим товарищам (особенно фельдмаршалу Кейтелю и генералу Йодлю) избежать этого публичного представления с казнями.

Все усилия, предпринимавшиеся нашими тюремщиками для того, чтобы мы не смогли причинить себе какого-либо вреда, диктовались совсем не заботой о нашем здоровье, но были направлены лишь на то, чтобы мы были живы к моменту этой грандиозной сенсации.

Но без меня!

Герман Геринг.