Геринг вполне разделял намерения Гитлера расправиться с Ремом и обуздать штурмовиков, ведь те пугали как армию, так и крупный бизнес. Командиры штурмовиков чином были, как правило, не выше армейского капитана времен Первой мировой войны и происходили не из кадровых военных. Рем собирался сделать СА основой новой массовой армии и никогда этого не скрывал, официально предложив такой план правительству в феврале 1934 года. Но ни эсэсовцы, ни солдаты рейхсвера не горели желанием раствориться в коричневой массе штурмовиков. Гитлер же и Геринг понимали, что без опытных офицерских и генеральских кадров действительно боеспособную армию не построишь. Также и без взаимодействия с большим бизнесом нельзя было оздоровить экономику. Правда, после оздоровления Гитлер и Геринг собирались ее милитаризировать под жестким государственным контролем, что никак не могло понравиться германским промышленникам и финансистам. Но тогда, в 34-м, бизнес об этих планах не знал, зато его пугали погромные настроения штурмовиков, всерьез собиравшихся «все поделить».

Рем сосредоточил в своих руках мощную вооруженную силу — более двух миллионов штурмовиков. Туда частично влились и бывшие члены коммунистических и социал-демократических штурмовых отрядов, которым было все равно, кому служить, лишь бы иметь возможность подраться да покуражиться. Их презрительно называли «бифштексами с кровью» — коричневые снаружи, красные внутри. Для нейтрализации штурмовиков требовалось привлечь все другие силовые структуры — рейхсвер, эсэсовцев и полицейских Гиммлера, а также прусских полицейских Геринга. Удар по Рему и его соратникам следовало нанести внезапно.

В мае во время военно-морских маневров в Балтийском море Гитлер на борту линкора «Дейчланд» договорился с военным министром генералом Вернером фон Бломбергом, что тот поддержит устранение Рема и назначение Гитлера рейхспрезидентом после ожидавшейся смерти престарелого Гинденбурга. Бломберг, кстати, не питал симпатий к Герингу, но Геринг и Гитлер в его глазах все равно выглядели предпочтительнее Рема. Бломберг полагал, что это люди более или менее вменяемые, в отличие от вождя штурмовиков, грозившего растворить рейхсвер в отрядах СА.

Предлогом для расправы с Ремом послужило досье, собранное гестапо. Там описывались не только гомосексуальные оргии в его штабе, но и разговоры руководителей штурмовиков о необходимости «второй революции», чтобы расправиться с реакционерами» — крупными финансистами и промышленниками, аристократами и генералами рейхсвера. Особенно ненавистна для руководителей штурмовиков была фигура Геринга, которого они считали тесно связанным с «реакционными кругами». Его обвиняли в «моральном разложении» и расточительстве.

Спецслужбой Геринга были сделаны тайные записи беседы Шлейхера с французским послом в Берлине Андре Франсуа-Понсе. Они говорили о возможности скорой смены режима, после чего посол посоветовал своему правительству приостановить переговоры с Германией. Не было никаких доказательств того, что Рем планировал в обозримом будущем государственный переворот, но Гитлер считал, что мавр, то есть Рем, сделал свое дело, помог партии прийти к власти. Теперь он стал обузой и только мешал, но совсем не собирался уходить в тень добровольно. Значит, его надо было убрать «железом и кровью».

4 июня 1934 года Гитлер вызвал к себе Рема и потребовал, чтобы оружейные склады, созданные штурмовиками, были переданы рейхсверу. Он также просил Рема заверить военных, что национал-социалисты не собираются прибирать к рукам рейхсвер. Гитлер говорил с Ремом как со старым партийным товарищем и уверял, что сейчас самое важное — обеспечить безболезненный переход поста рейхспрезидента к нему, Гитлеру, а остальное, мол, приложится. Рем, однако, призывал фюрера не опираться на рейхсвер, а расправиться с ним с помощью штурмовиков.

Эта беседа была призвана убедить главу штурмовиков в том, что Гитлер ему по-прежнему доверяет и готов с его помощью попытаться наладить отношения с рейхсвером. В действительности план ликвидации руководства СА был уже готов.

Рем настолько поверил в миролюбие Гитлера, что 7 июня демонстративно объявил, что с 1 июля все штурмовики числятся в месячном отпуске. Сам Рем решил отдохнуть в санатории «Занзльбауэр» в Верхней Баварии.

Тем временем Гитлер, Геринг и Гиммлер действовали. 25 июня части рейхсвера и отряды СС были приведены в состояние боевой готовности. На следующий день Рудольф Гесс по поручению Гитлера выступил в Кельне, призвав соратников по партии снять лозунги «второй революции». Это должно было в последний раз усыпить бдительность Рема, создать впечатление, что с ним все еще хотят договориться по-хорошему, стремятся обойтись без силовых мер.

Рем приказал всем высшим чинам СА прибыть в Бад-Висзее для совещания перед уходом в отпуск. Тем временем Гитлер, Геринг и Гиммлер в Эссене, на свадьбе местного гауляйтера Тербовена, согласовали последние детали предстоявшей операции, вошедшей впоследствии в историю под названием «ночи длинных ножей» — так окрестили расправу иностранные журналисты.

28 июня Геринг создал специальные полицейские отряды для действий против штурмовиков. Подтянулись и эсэсовцы. О передвижениях полиции стало известно Карлу Эрнсту. Он забеспокоился, позвонил Герингу и спросил, чего тот опасается. Может быть, нужна помощь штурмовиков? Геринг заявил, что это просто полицейские учения, и заверил Эрнста в том, что остается его другом (Геринг только что был шафером на свадьбе Эрнста).

Успокоенный Эрнст отправился в свадебное путешествие. Рем же готовился торжественно принять Гитлера в Бад-Висзее и даже заказал художнику экслибрис, который, как он надеялся, фюрер поместит в новое издание «Моей борьбы». Но у Гитлера были другие планы. 30 июня в два часа ночи он прилетел в Мюнхен и оттуда вместе с чинами личной охраны во главе с Зеппом Дитрихом направился в Бад-Висзее, чтобы арестовать Рема.

Было уже семь утра. В коридоре санатория Гитлеру попался адъютант Рема граф Шпрети. Фюрер огрел его хлыстом по лицу и передал в руки охранников. Затем он ворвался в комнату Рема, который был еще в постели, обозвал его изменником и объявил, что тот арестован. В соседней комнате охранники застрелили ближайшего друга Рема Эдмунда Хай-неса, который попытался схватиться за револьвер, когда его застали в постели с любовником. Рема же и остальных арестованных в санатории штурмовиков перевезли в штадельхаймскую тюрьму. Здесь спустя сутки в камере Рема оставили пистолет с одним патроном, но он стреляться не стал. Тогда ему помогли уйти из жизни начальник концлагеря Дахау эсэсовец Теодор Эйке и один из его подчиненных.

Тем же самолетом, которым Гитлер прилетел в Мюнхен, Герингу сразу же после ареста Рема была направлена весточка в Берлин. Узнав, что «головка» штурмовиков обезврежена, глава Пруссии направил в столицу специальный моторизованный полицейский отряд во главе с майором Веке, усиленный эсэсовцами. Они окружили штаб-квартиру СА и без сопротивления арестовали всех, кто там находился. Считавшиеся наиболее опасными были немедленно расстреляны.

Карла Эрнста перехватили по дороге в Бремен, доставили самолетом в Берлин и расстреляли, как и остальных, в полицейском лагере в берлинском пригороде Лихтерфельд. Он решил, что в стране произошел антигитлеровский путч, который, возможно, организовал Геринг, и умер со словами «хайль Гитлер!» на устах.

Заодно со штурмовиками прикончили и кое-кого из «старой гвардии политиков», в том числе генерала фон Шлейхера, известного своей близостью к Рему. Его вместе с женой застрелили «при попытке к бегству». А вот фон Папена убивать не стали, а только поместили под домашний арест. Учли его международную известность и близость к Гинденбургу, который, кстати, расправу над штурмовиками одобрил и прислал по этому поводу поздравительные телеграммы Гитлеру и Герингу, где благодарил за «искоренение государственной измены». Гитлера президент поблагодарил еще и лично.