В качестве одного из способов борьбы с «летающими крепостями» всерьез рассматривалась возможность формирования эскадрилий из пилотов-смертников, которые должны были таранить вражеские бомбардировщики. Галланд вспоминал:
«В конце 1943 года среди прочих ко мне попало предложение, поступившее с фронта: таранить тяжелые бомбардировщики. Несомненно, эта мысль появилась под влиянием японских летчиков-камикадзе, которые в пике врезались в неприятельские цели вместе со своим самолетом. Такое самопожертвование уходит корнями в веру и традиции японцев, в их представления о героизме. Нам, европейцам, оно было чуждо по природе, хотя мы и могли восхищаться героизмом японцев. Поэтому я отказался от этой идеи. Но она все же положила начало формированию специальных, элитных частей истребительной авиации. Эти штурм-истребители должны были атаковать бомбардировщики плотным строем, с помощью мощного вооружения и с максимально близкого расстояния. В этом случае появлялась большая вероятность сбить бомбардировщик, но и сам истребитель тоже мог погибнуть с большей вероятностью. Если немецкий самолет был тяжело поврежден, летчик мог направить его на таран, а сам выброситься с парашютом.
После первоначального успеха экспериментальной эскадрильи раздался призыв к добровольцам, которые не замедлили откликнуться. На вооружении у штурм-истребителей имелись «Фокке-Вульф-190», оснащенные четырьмя 20-мм пушками, а позднее — двумя 20-мм и двумя 30-мм пушками. Летчика защищала дополнительная броня. Вскоре был сформирован первый штурм-полк. Он первоклассно проявил себя и достиг блестящих результатов при допустимом уровне потерь… Моей целью было к сентябрю 1944 года ввести в состав каждой из девяти групп истребителей ПВО рейха один штурм-полк, но осуществлению этого плана помешало вторжение в Нормандию».
Незадолго до этого Геринг одобрил предложение Галланда создать на Западе резерв летчиков-истребителей, то есть определенное избыточное число пилотов по отношению к имевшемуся в наличии количеству боеспособных самолетов. Это позволило части летчиков периодически отдыхать, что повысило их способность вести воздушные бои, в то время как все боеготовые самолеты использовались их товарищами. Общая численность летчиков-истребителей в воздушном флоте «Рейх» должна была достигнуть 2000. К концу мая резерв составлял уже 490 летчиков. Но высадка союзников на континенте 6 июня опрокинула и этот план, поскольку весь резерв пришлось использовать в Нормандии.
Интересно, что немцы все-таки разработали вариант самолета для пилотов-смертников. Это был пилотируемый вариант крылатой ракеты «Фау-1», который доставлялся в район цели самолетом-носителем. После отделения от носителя пилот ракеты должен был прицельно спикировать на цель, а затем выброситься с парашютом. Однако шансов выжить при прыжке на скорости пикирования 800 км/ч было немного. До конца войны было изготовлено 175 пилотируемых крылатых ракет, но из-за многочисленных катастроф при испытаниях до их боевого применения дело так и не дошло.
1944 год: война проиграна
В начале 1944 года против западных союзников действовали 82 % всей истребительной авиации люфтваффе. Но этих сил все равно не хватало для защиты рейха и жизненно важных объектов на оккупированных территориях и в странах-союзницах (например, румынских нефтепромыслов). Всего в 1944 году немцы потеряли на Востоке 729 истребителей, а на Западе — 2634.
Уже с июня 1944 года вследствие бомбардировок союзной авиацией заводов по производству синтетического горючего люфтваффе больше не могли получать авиабензин в требуемом количестве. Накопленных запасов хватило только до осени. В сентябре 1944 года вместо требуемых 160 тысяч тонн авиабензина люфтваффе получили только 30 тысяч тонн, что исключало возможность ведения каких-либо активных действий. К концу года сухопутные войска Германии также столкнулись с острым дефицитом горючего.
27 мая 1944 года руководство авиапромышленностью, ранее сосредоточенное в руках Мильха, было передано в ведомство Шпеера. 20 июня Мильх лишился и остальных своих постов, кроме должности главного инспектора люфтваффе.
В ночь с 21 на 22 июня 1944 года 200 германских дальних бомбардировщиков из состава 4-го воздушного корпуса провели свою последнюю стратегическую операцию, атаковав аэродром в Полтаве. Туда за несколько часов до этого прибыли 114 «летающих крепостей» 8-й американской армии, которые летали из Италии для бомбардировок Германии, а потом приземлялись на полтавском аэродроме. Это был их второй и последний рейд с использованием советских аэродромов. Благодаря внезапности нападения было уничтожено 43 бомбардировщика и 15 сопровождавших их истребителей «мустанг», а еще 26 бомбардировщиков были повреждены. Погибли также несколько советских самолетов. Были и людские жертвы — один американец и 25 советских граждан, в том числе известный журналист Петр Лидов, первым рассказавший о подвиге Зои Космодемьянской. Сгорело 1200 тонн горючего. На следующий день бомбардировке подверглись аэродромы в Пирятине и Миргороде, где тоже базировались «летающие крепости». На этот раз американцы успели спрятать свои самолеты в ангары, и немцы довольствовались уничтожением топлива и боеприпасов. Однако все это уже никак не могло повлиять на исход воздушной битвы над Германией.
К отражению высадки союзников в Нормандии люфтваффе оказались совершенно не готовы. Весной и летом 1944 года в 3-м воздушном флоте, действовавшем на Западе, насчитывалось всего 50 самолетов-разведчиков, что крайне ограничивало немецкие возможности по определению мест действительной концентрации союзных войск.
Гюнше так описал встречу Гитлера и Геринга в ставке в день высадки союзников в Нормандии:
«Во время разговора с Кейтелем и Йодлем Гитлеру доложили, что приехал Геринг. Он поспешил к нему навстречу. Геринг был уже в вестибюле. Гитлер, с сияющим лицом, схватил обеими руками правую руку Геринга и взволнованно воскликнул: «Вы уже слышали? Сегодня утром англо-американцы все-таки высадились во Франции, и как раз в том месте, где мы и ожидали! Мы их снова выбьем оттуда!»
К ним подошли Кейтель и Йодль. Гитлер выхватил из рук Йодля карту и разложил ее на стоявшем поблизости столике. Гитлер и Геринг нагнулись над картой и принялись искать пункты, где высадились англо-американские войска. Затем все четверо стали совещаться о мероприятиях против десантных войск противника».
Гитлер действительно ожидал высадки союзников в Нормандии и именно там сконцентрировал все свои танковые резервы, в том числе переброшенные с Востока. Однако господство союзников в воздухе не позволило в полной мере использовать немецкие танковые дивизии для контратак. Еще на подходе к линии фронта они понесли большие потери от ударов неприятельской авиации, а потом были разбиты в боях с превосходящими их по численности американскими и британскими танковыми соединениями, поддержанными господствовавшей в воздухе союзной авиацией. В такой обстановке качественное превосходство немецких «тигров» и «пантер» уже не играло большой роли.
Уже после войны, 18 июня 1945 года, Геринг заявил допрашивавшим его советским представителям:
«Первые сомнения относительно удачного исхода войны появились у меня после высадки союзных войск в Нормандии, а когда русские армии прорвали фронт на Висле, а англичане и американцы одновременно начали наступление на Западе, я понял, что дело плохо, и к концу января 1945 года у меня уже не осталось никаких надежд».
Поражение в Нормандии и разгром группы армий «Центр» в Белоруссии подвигли заговорщиков из числа высших офицеров и генералов сухопутных войск не откладывать больше покушения на Гитлера. 20 июля 1944 года Геринга в ставке не было. Тогда погиб начальник Генштаба люфтваффе Кортен. Боденшатц получил контузию барабанных перепонок и ожоги рук. За участие в заговоре был арестован племянник Геринга Эрнст, но рейхсмаршалу вскоре удалось добиться его освобождения.
