14 октября 1938 года на другом совещании Геринг объявил, что Гитлер дал ему указание организовать приведение в жизнь гигантской программы вооружения, по сравнению с которой все предыдущие достижения покажутся незначительными. Он сказал, что ему было приказано в кратчайший срок построить военно-воздушные силы, в пять раз превосходящие прежние, ускорить перевооружение армии и флота и обратить внимание на постройку наступательного оружия, в частности тяжелой артиллерии и тяжелых танков. Затем он предложил конкретную программу по выполнению этих задач».
Обвиняли Геринга и в том, что 16 марта 1935 года он, вместе с другими министрами, подписал закон о введении в Германии всеобщей воинской повинности и создании армии, насчитывавшей 500 тысяч человек. В приговоре перечислялись многочисленные совещания, на которых присутствовал Геринг и где обсуждалось перевооружение и подготовка страны к войне. Здесь отмечалась и роль Геринга в аншлюсе Австрии и в агрессии Против Чехословакии. Инкриминировали Герингу и миссию шведского бизнесмена Далеруса.
Геринга обвиняли также в организации эксплуатации оккупированных территорий. Преступной, в частности, была сочтена его директива от 19 октября 1939 года, предусматривавшая экономическое ограбление оккупированной Польши:
«Назначение Экономических мероприятий в разных районах различно, и они зависят от того, является ли данное государство страной, которая будет политически воссоединена с Германской империей или генерал-губернаторством, которое, по всей вероятности, не станет частью Германии. На территории первой группы государств цель должна заключаться в том, чтобы сохранить все их производственные возможности и систему снабжения, а также в том, чтобы в возможно более короткий срок добиться полного слияния их с немецкой экономической системой. С другой стороны, с территорий генерал-губернаторств должны быть вывезены все сырье, утиль, машины и т. п., которые могут быть полезны для немецкой военной экономики. Предприятия, которые не являются абсолютно необходимыми, должны быть переведены в Германию, если такой перевод не потребует слишком много времени и если не будет более выгодным эксплуатировать эти предприятия на прежнем месте расположения, давая им заказы из Германии».
Столь же хищнически эксплуатировались оккупированные советские территории. В связи с этим в тексте приговора цитировалось выступление рейхсмаршала от 6 августа 1942 года перед чиновниками оккупационной администрации на Востоке:
«Вас послали туда не для того, чтобы заботиться о благосостоянии людей, над которыми вы поставлены. Вы посланы для того, чтобы получить от них все, что возможно, с тем, чтобы немецкий народ мог жить. Именно этого я ожидаю от вас. Эти вечные заботы об иностранцах должны быть прекращены раз и навсегда. Передо мной лежат доклады о том, что вы должны собрать. Это ничто по сравнению с размером ваших территорий. Поэтому для меня совершенно безразлично, если вы скажете, что ваши люди будут обречены на голодную смерть».
По поводу преследования евреев и роли в этом Геринга в приговоре указывалось, что после «хрустальной ночи» «был наложен штраф в миллиард марок и издан приказ о конфискации финансов, находившихся во владении евреев. Это происходило в то время, когда расходы Германии на военные нужды создали трудности для германского казначейства и когда обсуждался вопрос о снижении т, аких расходов. Более того, эти шаги были предприняты с одобрения подсудимого Геринга, который был ответственным за проведение экономических мероприятий подобного рода и являлся ярым защитником расширенной программы перевооружения, невзирая на финансовые трудности».
Герингу инкриминировалось также участие в «окончательном решении». Документы неоспоримо доказывали, что Геринг был одним из архитекторов плана массового уничтожения еврейского населения Европы.
Резолютивную часть договора 1 октября 1946 года принялись зачитывать с Геринга, как самого старшего по положению в Третьем рейхе изо всех подсудимых.
Как только лорд Лоуренс начал читать: «Герман Вильгельм Геринг…», рейхсмаршал снял наушники и жестом показал, что они плохо работают. Пока чинили технику, повисла драматическая пауза. Затем председатель суда объявил:
«Герман Вильгельм Геринг, на основании пунктов обвинительного акта, по которым вы были признаны виновным. Международный военный трибунал приговаривает вас к казни через повешение».
Геринг снял наушники, которые послужили ему в последний раз, положил их на кафедру и навсегда покинул зал. Рейхсмаршал, конечно, мог бы и не пользоваться наушниками: английский он знал достаточно хорошо. Но Геринг хотел непременно выслушать приговор на родном языке.
Как Геринг избежал петли
После вынесения вердикта Геринг сказал Гильберту:
«Я ожидал смертного приговора и рад, что меня не приговорили к пожизненному заключению, ведь получившему такой приговор участь мученика не грозит».
На следующий день он подал трибуналу прошение о том, чтобы ему заменили повешение расстрелом, более приличествовавшим фельдмаршалу. Но Союзный контрольный совет, рассмотрев просьбы о помиловании, подтвердил смертный приговор всем подсудимым и отклонил обращения Геринга, Кейтеля и Йодля о замене петли пулей.
Вечером 15 октября полковник Эндрюс, ведавший охраной тюрьмы, где находились осужденные, посетил каждого из них и сообщил об отклонении ходатайств о помиловании.
Казнь была назначена на два часа ночи 16 октября. Это время собирались держать в тайне от приговоренных. Но уже с вечера у тюрьмы стала собираться толпа журналистов, которые узнали о казни. Заключенные тоже поняли, что настал их последний час. Из гимнастического зала раздавался стук топоров — там строили три виселицы (одна из них была запасной). Снаружи шумела толпа, а внутри тюрьмы свет против обыкновения не приглушали на ночь. У Заукеля, сидевшего в камере № 9, не выдержали нервы. Он бился в истерике и молил о пощаде.
Геринг этим вечером попрощался с доктором Гильбертом. Тот нашел, что рейхсмаршал подавлен, очень расстроен и заметно нервничает. Гильберт счел, что Геринг переживал из-за отказа Контрольного совета заменить ему вид казни.
Тюремный капеллан капитан Тереке навестил Геринга между половиной восьмого и без четверти восемь вечера. Священник так описал этот визит в своем дневнике:
«Он выглядел хуже обычного, что и неудивительно, учитывая то, что ему предстояло. Зашла речь об остальных, и он спросил о Заукеле, пожалев, что не может увидеться с беднягой и поддержать его. После этого он стал критиковать метод казни, назвав его позорным для себя, одного из руководителей немецкого народа. Потом наступило молчание. Я нарушил его первым, опять предложив ему передать свое сердце и душу Спасителю. Он вновь заявил, что является христианином, но не может принять целиком учение Иисуса Христа. Двумя днями раньше я отказался его причастить, поскольку он отрицал божественность Христа, основателя этого таинства. Он отвергал все принципы христианской церкви, но настаивал, что остается христианином, поскольку его никто не отлучал от Церкви. Мое утверждение о том, что он не сможет встретиться со своей дочерью Эддой на небесах, так как отрицает божественный путь спасения, привело его в уныние. Геринг — самый настоящий рационалист, материалист и модернист. Я надеялся, что ему удастся отдохнуть в этот вечер. Он сказал, что почувствовал себя легче».
Позже, в мемуарах, Тереке несколько иначе описал эту встречу:
«Вечером перед исполнением приговора у меня состоялась длинная дискуссия с Герингом. Я указывал на необходимость приготовиться к встрече с Богом. Во время нашей беседы он подверг осмеянию несколько библейских истин и отказался принять то, что Христос умер за грешников. Это было сознательным отвержением Крови Христа. «Мертвый — мертв» — такими приблизительно были его слова. Когда я, в конце концов, напомнил ему о его маленькой дочурке, которая надеялась увидеть его в небесах, он ответил: «Она верит по-своему, а я — по-своему». Час спустя я услышал шум возбужденных голосов. Мне сказали, что Геринг покончил с жизнью. Когда я вошел в камеру, его сердце еще билось, но вопрос, который я задал ему, остался без ответа. Маленький пустой шприц лежал у него на груди. Вот так он перешел в вечность».
