На Церемонии присутствовали не только сын Томас и все шведские родственники Карин, но и сам фюрер, а также другие руководители партии. Гиммлер немного опоздал на церемонию. По его словам, пока он ехал через лес, его машину обстреляли. Об этом свидетельствовали пулевые отверстия в кузове. Гитлер же прибыл точно в двенадцать, как и обещал, и траурная церемония началась. Фанни была в восторге:
«Сказочным очарованием веяло от этого тихого немецкого леса. Казалось, что сверху на нас взирают древние духи. Каменные ступени вели к склепу. Из небольшого темно-голубого окна свет падал на кафельные стены. Сверху был установлен надгробный камень, перенесенный из могилы в Лувё. Оттуда же была взята и земля. В ней высадили прекрасные цветы. Когда стали устанавливать саркофаг с телом Карин, раздалась приглушенная дробь барабанов, а затем оркестр заиграл похоронный марш из вагнеровской оперы «Гибель богов». Фюрер возложил огромный венок в дань уважения женщине, столь преданной идеалам Третьего рейха. Затем началась заупокойная служба. Сразу после ее окончания с дальней стороны озера затрубили рога егерей, отдававших таким образом Карин последние почести… Когда гости ушли и саркофаг Карин был водворен в склеп, Геринг лично поправил все венки и букеты… Осиротевший муж наконец привез домой ту, которой свято поклонялся».
Эмми вспоминала в беседе с Фришауэром:
«Адольф Гитлер мог комфортно жить в любой местности. Ему нравились баварские Альпы, но он был столь же счастлив в Мюнхене, или в Берлине, или в своих полевых штабах. Моему мужу была необходима природа — Каринхалле, Маутерндорф, его миром были горы. Только в горах или среди деревень он действительно мог, как он говорил, воспрянуть».
Томас сначала ревновал Эмми к Герингу, но когда увидел, как искренне она сочувствует потере Германа — смерти любимой жены, примирился с ее существованием. Между ними даже установились теплые отношения. Геринг решился навсегда связать с Эмми свою судьбу. Тем более что Гитлер, познакомившись с ней во время церемонии перезахоронения, одобрил выбор своего ближайшего друга.
Усадьба состояла из особняка, сада, большого внутреннего двора, клумб, пруда с лилиями и конной статуей обнаженного охотника, стреляющего из лука. Сам Геринг нередко использовал именно это оружие охоты, что запечатлели сохранившиеся фотографии. Строительство Каринхалле было начато в 1934 году и закончено в 1937-м.
Геринг содержал охотничьи домики в различных местах Германии. Один из них располагался в Роминтерхайде в Восточной Пруссии, поблизости от ставки Гитлера. Вот как описал его Адольф Галланд, посетивший там рейхсмаршала в сентябре 1940 года, в разгар битвы за Англию:
«Имперская охотничья усадьба представляла собой сложенный из огромных цельных бревен дом с покрытой соломой крышей, выступавшей далеко над карнизом. Геринг вышел из дома, чтобы встретить меня. Он был одет в зеленую замшевую куртку поверх шелковой рубашки с длинными рукавами, в высоких охотничьих сапогах, на его поясе красовался охотничий нож в форме древнего германского меча. Он был в прекрасном настроении».
Галланду было разрешено подстрелить одного из королевских оленей, которых в хозяйстве держали для самого Геринга, и потом он провез свой трофей через всю Германию.
В апреле 1933 года Геринг по поручению Гитлера отправился в свою первую дипломатическую поездку. Вместе с вице-канцлером фон Папеном они посетили Ватикан в попытке убедить Папу и его окружение, что установленный в Германии новый режим не является антикатолическим. Геринг заранее считал эту миссию обреченной на провал и предоставил всю инициативу фон Папену. Сам же Геринг вместе с сопровождавшим его Мильхом провел переговоры с командованием итальянских ВВС и с Муссолини.
Вечера были отданы банкетам с обильной едой и возлияниями. В итоге Геринг вернулся из поездки совсем разбитый. Чтобы успеть к 20 апреля, дню рождения Гитлера, Геринг и Мильх полетели обратно на «Ю-52». Во время полета, вскоре после промежуточной посадки в Милане, испортилась погода, и самолету пришлось подняться на высоту 6 тысяч метров, чтобы оказаться выше грозовых облаков. На такой высоте тучный Геринг стал задыхаться, а запаса кислорода на самолете не было. Геринг почти потерял сознание, изо рта пошла пена, его лицо посйнело. Ему расстегнули мундир, обливали водой. Пилоты тоже страдали от недостатка кислорода и в довершение всех несчастий сбились с курса. В Мюнхене они приземлились с опозданием на четыре часа, но к этому времени Геринг уже пришел в себя и вечером у Гитлера выглядел сносно.
После этого полета у Геринга вновь разболелись старые раны, и он стал сильно хромать. Эмма посоветовала ему пилюли от радикулита, которые помогли. До этого Геринг всерьез опасался, что придется вернуться к морфию.
С лета 1934 года Герман и Эмма жили вместе, ни от кого не таясь. Ей нравилась любовь Геринга ко всему пышному, величественному, его манера одеваться броско и нестандартно, в специально пошитые костюмы и мундиры. Даже то, что Геринг был очень толстым, любящую женщину не смущало, тем более что и она сама была не худенькой. Эмма восторгалась его остроумием и прямодушием, радовалась, что ее избранник понимает толк в живописи и музыке — здесь она полностью разделяла его вкусы. Но ее удивляло, что Геринг никогда не осмеливался противоречить Гитлеру. Это заметила и 18-летняя племянница Эмми. Она возмущалась:
«Ведь дядя Герман — такая сильная личность, почему же он слепо поддакивает Гитлеру, даже тогда, когда думает иначе?»
Эмма, в отличие от Карин, отнюдь не восторгалась фюрером, да и к национал-социалистическим идеям была равнодушна.
Причина такого подобострастия, если не сказать подхалимства, со стороны Геринга заключалась в том, что в партии, а потом и в государстве, построенном на основе фю-рер-принципа, воля вождя была абсолютным законом. Если у Гитлера уже сформировалось мнение по какому-то вопросу, перечить ему было себе дороже. В случае сопротивления точке зрения вождя строптивого подчиненного ждала ссылка на какой-то второстепенный пост, а Геринг хотел играть значительную политическую роль в Германии. Для этого приходилось наступать на горло собственной индивидуальности и покорно соглашаться во всем с фюрером. Единственным способом настоять на своем в принципиальных вопросах было предварительно убедить Гитлера, что его, Геринга, мнение правильное, и сделать так, чтобы фюрер воспринимал его как свое собственное.
Иногда Герингу это удавалось, но в мелочах он стремился угодить фюреру. Даже свою резиденцию министра-президента Пруссии Геринг попросил будущего министра вооружений архитектора Альберта Шпеера перестроить, «как у фюрера». Шпеер вспоминал:
«Критика со стороны Гитлера или желание подражать ему заставляли Геринга изменять проект, даже в ущерб собственным вкусам и комфорту. Он сказал: «Делайте, как вам нравится, даю вам полную свободу. Только пусть будет как у фюрера».
В результате на первом этаже Шпеер сделал четыре зала, самый большой из которых был площадью 140 квадратных метров и служил кабинетом Геринга. К кабинету была сделана застекленная пристройка из дефицитной бронзы. Но Геринг к тому времени уже разучился считать деньги, потраченные на личные нужды. В подземном этаже, под дворцом, располагались сауна, гимнастический зал и плавательный бассейн с подогревом.
В своем громадном кабинете, который был лишь чуть меньше гитлеровского в рейхсканцелярии (все-таки субординацию приходилось соблюдать!), Геринг сидел за массивным столом эпохи Ренессанса. В мебели, как и в самом Геринге, было что-то раблезианское. На столе стояла большая фотография Гитлера и два серебряных светильника с большими пергаментными абажурами. В холле висела картина Рубенса «Диана на оленьей охоте». Она прикрывала окошко кинобудки. При необходимости холл легко превращался в кинозал.
