— Нет, Люк. Недостаточно. — прошипела я, пытаясь его оттолкнуть. Всё равно что скалу двигать.

— В чём проблема, Эрия? Твоё чувство не взаимно? Меня это не оскорбляет. Любовь придёт со временем. Достаточно того, что мы уважаем и доверяем друг другу. Пока нам с лихвой хватит и моих чувств на двоих.

— Люк, это мерзко. — поморщилась я, в красках представляя жизнь с нелюбимым человеком.

— Эрия, то, о чём ты говоришь — это романтичные бредни молоденькой девчонки.

— Нет. Бредом здесь звучат твои слова. — не сдавалась я.

— Дело в нём? Да? Отвечай! — распаляясь ещё больше, закричал Люк.

— О ком ты говоришь?

— Этот проклятый каратель, которого ты спасла. Дело в нём? — рыча, задал он вопрос.

— При чём здесь Грэг? — вновь попыталась вырваться из стальных тисков. Бесполезно.

— Притом. Думаешь, я не вижу голодных взглядов некроманта и твою реакцию на него?

— Я не желаю говорить об этом. — Не в силах избавиться от близости Люка, я попыталась хотя бы внешне отгородиться от него — сложила руки под грудью и демонстративно отвернулась в сторону.

— Нет уж. Давай поговорим и об этом. Повелась на столичного мажора? Я прав, Эрия? — Он ухватил пальцами меня за подбородок и повернул к себе, заставляя смотреть в глаза. — Что тебя зацепило в нём? Смазливая рожа или социальное положение? Мердок! … Он же тёмный. Ты не можешь быть с ним. Думаешь, каратель откажется ради тебя от дара? Императорский ищейка? Ха! Будь некромант даже простым тёмным магом — не согласился бы на опустошение. Ни один нормальный мужик не лишит себя дара ради женщины. Уж, поверь мне, я знаю, о чём говорю. Может, тогда позволишь опустошить себя? Думаю, Верон подсобит вам по — дружески. … Нет, ты не пойдёшь на это! Тебе слишком дорог собственный дар. Тогда что? Станешь его подстилкой?

Я со всей имеющейся силой, не думаю о том, что творю, влепила ему пощёчину. Ответ не заставил себя долго ждать. Люк сцепил мне руки за спиной и с силой впился в мой рот губами. Я извивалась как могла, стараясь вырваться. Кузнец прижал меня спиной к краю столешницы, крепко удерживая руки и голову, лишая возможности отстраниться. У меня ничего не выходило. Грубый, неистовый, жестокий поцелуй. Люк наказывал меня, не старался быть нежным, просто брал, не отдавая взамен.

— Эрия… — шептал он мне в губы сквозь поцелуй, прерываясь лишь на то, чтобы высказать очередной, по его мнению, убедительный довод. Отсутствие взаимности с моей стороны не смущало. — Прошу тебя, подумай. … Со мной тебе не надо отказываться от дара. Мы оба светлые. … Я люблю тебя и предлагаю тебе замужество, а не временную должность дамы для утех. … Я никогда не обижу тебя. … Буду заботиться, защищать. … Неужели ты совсем ничего ко мне не испытываешь?

— Пусти. — сквозь зубы процедила я. Слёзы, уже не сдерживаясь, текли по щекам, придавая его поцелуям солоноватый вкус. Я стояла смирно не шевелясь. Поток нежеланных и от того ненавистных ласк не иссякал. — Пусти, Люк. Мне больно.

— Ему ты тоже так говорила? … Он ведь тебя целовал на ярмарке? Да, Эрия? … Я сразу это понял, как увидел вас возле палатки. … Что ты ему ещё позволила, Эрия? — казалось, этому не будет конца. Его язык, пальцы, губы они были повсюду. Целовали, лизали, прикусывали. Настоящая пытка. Вдавленная его мощным телом в край стола, я уже не чувствовала рук. Кричать бесполезно. Мы в доме одни. Рядом нет никакого жилья. Вырваться невозможно. Всё, что оставалось, — молить Люка, чтобы он освободил меня.

— Пусти. — как заклинание повторяла я, прикрыв от отвращения глаза.

— Моя идеальная девочка. Нежная, добрая, покладистая, смелая. — шептал Люк, целуя меня в шею. — Ты всегда была слишком упряма, но с этим качеством я сумею справиться.

— Умоляю, Люк, пусти меня. — Я из последних сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Это было так унизительно чувствовать слабость, неспособность ничего противопоставить в ответ. Словно безвольная кукла в твёрдых руках кукловода. Я целитель, а не боевой маг. Моё призвание спасать, а не атаковать и защищать. Заклинания, с помощью которых я могла бы защититься, мне неизвестны. Впредь обещаю себе, что научусь этому искусству, чтобы больше никогда не оказаться в подобной ситуации. Люк, наоборот, прекрасно владел боевыми навыками и умело ими пользовался. Вместе с отцом они входили в вольнонаёмный отряд защитников деревни.

— Скажи, что согласна, Эрия. Только скажи. … — продолжал напирать Люк.

Я, значит, упрямая. Он тогда кто после всего этого?

— Лир Лукас Танэр! Сейчас же отпустите лирэссу Эрию Сол и немедленно покиньте мой дом, пока я не отрезал вам ничего лишнего. — У дверей в ореоле искрящегося света стоял лир Томас Мар. В его правой руке переливаясь сверкал меч, весь сотканный из светлого эфира. Голос звучал твёрдо и угрожающе. — Впредь я, как единственный опекун Эрии, запрещаю вам без моего согласия или присутствия разговаривать с племянницей и подходить к ней ближе, чем на два метра.

— Лир Томас! — воскликнул от неожиданности Люк, выпустил меня из захвата и отошёл в сторону. — Вы меня неправильно поняли. Мы разговаривали и я… — пытался оправдаться он.

— Дядя! — Облегчённо выдохнула и бросилась в спасительные объятия, уткнулась в твёрдую грудь и тихо заплакала. От злости, ругая себя за наивность и слабость. От разочарования — кажется, сегодня я потеряла единственного друга и брата. От обиды на судьбу. Лишённая права на любовь, я в довесок утратила право на дружбу. Меня разрывало от чувства несправедливости и безысходности.

Как я могла быть такой слепой и не заметить раньше изменившихся чувств Люка ко мне? Или я не хотела их замечать? Порой счастье в неведенье… Но разве я давала повод надеяться? Нет, не думаю. Он всё решил сам, признался, что взаимность неважна, а любовь — это фантазия глупых девчонок. Чувств мужчины достаточно, а удел женщины терпеть и подстраиваться. Будь счастлива дорогая, Я тебя выбрал. Тьфу. Что за средневековый домострой!

Я злилась. На Люка. На себя. Судьбу. В то же время было больно оттого, что невольно стала причиной разбитого сердца дорого человека. Видят боги, я не желала этого. Не знаю, сможем ли мы общаться в будущем, как прежде. Хочется верить, но иллюзий я не питаю. Сейчас у меня одно желание — сбежать куда подальше и больше не возвращаться.

Пока предавалась рефлексии, мужчины продолжали выяснять отношения.

— Я вижу, что ты делал — не слепой. И ещё я вижу, что Эрия не желает твоего внимания. — угрожающе продолжал лир Томас.

— Я … Всё не так… То есть так, но совсем по — другому. — запинаясь пытался оправдаться Люк. — Я бы никогда не причинил ей вреда. — успокоился и продолжил увереннее. — Лир Томас, вы же меня знаете много лет. Я не насильник. Я люблю Эрию. У меня серьёзные намерения, вы не подумайте. Я прямо сейчас готов просить у вас её руки. Понимаю, что выбрал неудачное время и место для этого разговора…

— Иди парень отсюда подобру — поздорову. — зло оборвал лир Томас. — Ты выбрал неудачно не только время и место, но и человека. Эрия никогда не станет твоей женой. Я гарантирую. Прими как факт и живи дальше.

— Я несогласен. Мне никто, кроме неё, не нужен. — упрямо возразил Люк. Дядюшкин меч уменьшился до размеров ладони и сгустился, приобретая форму шара. Похоже, лир Томас решил подпалить шкуру одного твердолобого грога… Люк отработанным движением выставил щит, медленно обошёл нас по широкой дуге и сместился в сторону выхода.

— Хорошо. Я ухожу, но мы вернёмся к этому разговору позже, когда успокоимся. — Он посмотрел на меня и добавил. — Эрия, прости, если обидел и напугал. Я потерял контроль. Надеюсь, после вашего возвращения, мы ещё раз обсудим моё предложение.

Выйдя спиной вперёд, он развернулся, спустился по ступеням, отвязал коня и, не оборачиваясь, поскакал в деревню. Это последний раз, когда я видела Люка. Возможно, если бы в том момент я знала, что ждёт впереди, то нашла бы силы попрощаться по — человечески. Объяснить, простить и попросить прощения в ответ. Тогда я могла только стоять, прижавшись к груди дяди, и с негодованием смотреть вслед удаляющейся фигуре теперь уже бывшего друга…