— Ну, вздохнул он, — теперь это уже не имеет значения.

— Попробуй, — сказал рыцарь, протягиваем Мэри ложку ячменной каши.

Она заморгала и проглотила немного каши.

— Я же говорил, мы их не травили, — сказал Леоф.

— Я начинаю вам верить, — сказал рыцарь. — Похоже, вы настоящая нация колдунов. Я подружился с тобой, композитор, хорошо с тобой обращался.

— Да, но вы оставили своих людей, чтобы они изнасиловали мою жену в ваше отсутствие, — сказал он. — Мы лишь защищали себя.

— Да, но как? Каким способом?

Леоф стиснул зубы и ничего не ответил.

Рыцарь откинулся на спинку стула.

— Ты все расскажешь, — сказал он. — Я уже послал за нашим сакритором. Он прибудет сюда, не пройдет и колокола, и выяснить, что здесь произошло. Он знает, что нужно делать.

— Может быть, я пока для вас поиграю, — предложила Мери.

— Нет, — проворчал рыцарь, — больше никакой музыки не будет. Если я услышу хоть что-нибудь, то убью того, кто начнет играть. Вы меня поняли?

— Сиди спокойно, Мери, — сказал Леоф.

Илзерейк подошел к трупам.

— Хаукан получил удар ножом, — задумчиво проговорил он. — То, что вы делали, его не затронуло. Загадка.

Он подошел к сложенной Мери стопке написанных Леофом нот и начал их разглядывать.

Кто-то окликнул рыцаря со двора.

— А это, наверное, Сакритор, — сказал он. — Вы уверены, что не хотите все рассказать мне? Конечно, вас принесут в жертву, но не будут допрашивать.

— Церковь меня уже “допрашивала”, — сказал Леоф, показывая ему руки.

— Я вижу. Значит, у вас долгая история. Как жаль, а я получал удовольствие от вашего общества. Поверять не могу, что я так ошибся.

Он встал и подошел к двери, а Леоф закрыл глаза, пытаясь хоть что-нибудь придумать.

Ничего не получалось.

Услышав вздох Стивена, Фратекс Пелл быстро повернулся.

— Ты! — выдохнул он.

Из-под густых седых бровей блестели удивленные глаза.

Стивен погрозил ему пальцем.

— Ты всегда был плохим мальчиком, — сказал он. — Ты и твои приятели ревестури.

Пелл расправил плечи.

— Брат Стивен, есть многое, чего ты не знаешь, но в любом случае тебе не следует так со мной разговаривать, — Он склонил голову набок. — Как ты здесь оказался? Высота этой башни двадцать королевских ярдов.

— Я знаю, — ответил Стивен. — Это замечательно. Как колдовской шпиль из волшебных сказок. И так надежно все спрятано! Твои ревестури такие умные. Действительно умные. Когда я в прошлой раз тебя видел, Фратекс Пелл, ты не мог ходить.

— Я исцелился.

— О, исцелился. Это впечатляет. Но не так сильно, как спасение после взрыва в д’Эфе. У меня до сих пор звенит в ушах.

— Мы пытались остановить вурма.

— Однако не сумели. Он преследовал меня до самых гор, как и предполагалось. И умер, как предполагалось. И я… я нашел все, что должен был найти. И пришел сюда, чтобы рассказать высшему начальству о вашей трагической, но героической кончине — и вот, что я обнаружил.

— У меня нет начальства, — заявил Пелл. — Я Фратекс Призмо Ревестури.

Стивен скрестил руки на груди и оперся плечом о стену.

— Да, теперь я вижу, — заметил он. — И ощущаю твою силу. Десмонду очень повезло, что ему удалось подобраться к тебе сзади.

— Теперь я стал сильнее.

— Верно, — кивнул Стивен. — Сила седоса увеличивается. Приятное ощущение, не так ли?

— Брат Стивен, у нас мало времени. Ты нашел ответы? Ты обнаружил, как Виргенья Отважная исцелила мир?

Стивен рассмеялся.

Пелл невозмутимо смотрел на него. Это показалось Стивену еще более смешным, и он расхохотался громче. До слез, до колотья в легких.

— Ну, хватит, перестань.

Но слова Пелла вызвали у Стивена новый взрыв веселья.

Только через какое-то время Стивен успокоился настолько, что смог говорить, и вытер глаза.

— Она не исцелила мир, старый идиот, — сказал Стивен, стараясь подавить икоту. — Она отравила его, обратившись к могуществу седоса. Когда Виргенья поняла, что происходит, она сошла с высокого трона и спрятала его, а сама постаралась исправить то, что еще можно было исправить.

— Ты хочешь сказать, что ничего нельзя сделать? Неужели Каурону ничего не удалось узнать?

— Конечно, что-то можно сделать, — ответил Стивен. — И Чорон обнаружил лучшее, что есть — себя.

— Боюсь, я не совсем понимаю.

— Как замечательно! — вскричал Стивен. — Дело в том, что я люблю все объяснять. В этом и состоит моя сильная сторона, как ты наверняка заметил во время нашей первой встречи. Ты сыграл со мной такую остроумную шутку, сделав вид, что ты всего лишь простой фратир, собирающий хворост. Тогда я не до конца ее оценил. Заверяю тебя, теперь я понял ее в полной мере.

Взгляд Пелла стал еще более настороженным.

— Что ты можешь мне доложить, брат Стивен?

— Ну, прежде всего ты был совершенно прав относительного полного отсутствия святых, прав и в том, что единственная реальность — это сила. Так оно и есть. Именно сила седоса не даёт миру распасться. Она укрощает и приводит в порядок остальные энергии. И не позволяет миру превратиться в неуправляемый хаос. Всякий, кто проходит священный путь, получает в дар способность использовать часть этой силы, становясь проводником своеобразной энергии. Однако каждый конкретный священный путь обеспечивает лишь ограниченный доступ к возможностям седоса — даже величайшие из них, такие, как тот, что прошёл я, или тот, что Фратекс Призмо приходит проходит в з’Ирбине. И ещё тот, который прошёл ты в горах и Иутина. Священный путь Диуво.

— Откуда ты знаешь?..

— О, теперь я могу видеть их все, как созвездия на небесах. Это один из даров на тайном священном пути Виргеньи Отважной.

— Значит, ты можешь пройти, по каждому из них?

— Я попытался пройти по одному из расположенных возле Ведьминого Рога, — сказал Стивен. — Этого недостаточно. Возьмем аналогию между священными путями и созвездиями. А теперь представь себе, что небо это черная доска с тысячами маленьких дырочек, просверленных в ней, через них проникает свет — там находится истинный источник силы седоса. Ты не хочешь контролировать все маленькие дырочки; тебе нужен источник света, находящийся за доской. То, что мы называем Алвалдер, наверное. Именно это я и ищу.

— Но зачем?

— Чтобы спасти мир. Чтобы вернуть порядок и равновесие исходных принципов.

— А мне показалось, что ты сказал, будто бы сила седоса стала источником всех наших проблем.

— Источником — но и решением. Виргенья Отважная так этого и не поняла. Она считала, что проблема отпадет сама собой, но было уже поздно. И все же она успела догадаться. Она оставила указание для своих потомков.

— Что?

— Не будем об этом. Как видишь, отсутствие контроля и неточные видения привели нас к нынешнему положению. Если кто-то, один человек — не два, не три, не пятьдесят, а один — сможет контролировать источник силы седоса, всё можно будет исправить. Я уверен.

— И кто же это будет делать? Ты?

— Именно, — сказал Стивен. — И я не стану повторять прежних ошибок. В прошлый раз я был разочарован. Кое-кого потревожил.

— О чём ты говоришь? — спросил Фратекс Пелл. — О каком прошлом разе?

— Я все уже тебе сказал. Чорон нашел себя. Я нашел себя. Меня.

— Ты Чорон? — пораженно спросим Пелл.

— Да. Или, да и нет. Как и все остальное, это не просто. Понимаешь, время в НеМире — забавная вещь. Человек, которого ты называешь Чороном, и человек, которого зовешь Стивеном, являются эхом и источником другого, и оба делали все, чтобы исполнить обещание того, кто восстанет, когда мы найдем трон. В качестве Чорона мне не удалось добиться желаемого результата. Но как Стивен я это сделаю.

— Ты утверждаешь, что ты есть возрожденный Чорон?

— Нет. Представь, что я тронул струну лютни. Она дрожит, колеблется, она уже занимает больше пространства, чем струна. К тому же она производит звук. Можно сказать, что Стивен есть дальняя граница колебаний слева, а Чорон — справа. Но речь идет об одной и той же струне и об одном и том же звуке. Мы едины, и всегда были такими, даже до того, как к струне прикоснулись пальцы.