Бринна дрожала от усталости. Нейл почувствовал, как она повисла на нем, а потом снова выпрямилась.

— Держитесь, или вы упадете, — сказал он.

— Я бы хотела… — Она вздохнула.

— Чего? — хрипло спросил Нейл, хотя понимал, что ему не следует задавать вопросов.

Она не ответила, и Нейл почувствовал, как сильно напряглось ее тело.

— Я говорила, что существует три причины, по которым я рискнула вывести вас из темницы, — прошептала Бринна.

— Да. И вы сказали, что третья значения не имеет.

— Я сказала, что третья не имела значения тогда, — продолжала Бринна. — Но я вовсе не имела в виду, что она совсем не имеет значения. Вы помните первые две причины?

— Вы сказали, что не верите в то, что я могу быть убийцей, и еще, что мы можем друг другу помочь.

— Вы должны понять мой мир. То, как я жила. Мне известно о четырех покушениях на мою жизнь; один раз меня пытался убить кузен, который боялся, что я увижу, как он обманывает моего отца. Когда мне было десять лет, ко мне прислали из Кротении убийцу, которая прошла подготовку в монастыре. Я не знаю, кто за ней стоял. Убийца Черный Коготь из темных лесов Вестраны был очень близок к успеху. Он держал кинжал возле моего горла. Я хочу, чтобы вы понимали все это несмотря на то, что я не желаю допускать даже мысли о том, что вы можете меня убить, какая-то часть моего сознания сомневается.

— Так в чем же состояла третья причина?

— Третья причина состояла в том, что я готова рискнуть жизнью, чтобы еще раз прикоснуться к вам.

Лошади скакали дальше в тишине, а огромная кровавая луна клонилась к темному морю.

— Я люблю вас, — сказал Нейл.

Он почувствовал, как ее тело расслабилось, а потом прижалось к его спине, а ее руки вдруг удобно и легко обхватили его талию. Он не мог, не смел повернуться назад и поцеловать Бринну, но это не имело значения. Это было лучшее, что произошло в его жизни, в течение следующих нескольких колоколов ни его поражение, ни горе, ни даже жажда мести не могли отвлечь Нейла от обнимавшей его женщины, полной удивительных тайн.

Казио погладил лицо Остры, а потом осторожно раздвинул ее губы и влил ей в рот немного разбавленного водой вина. Через мгновение он увидел, как она сглотнула, и жидкость проникла нес горло.

Он смотрел на ее безжизненное лицо, борясь с охватывающей его паникой.

«Она все еще жива, значит, надежда остается», — подумал он.

— У Энни есть целители, они тебя вылечат — утешал Казио спящую девушку. Ведь в легендах все заканчивается хорошо, не так ли? Правда, в них нужен поцелуй прекрасного принца. Неужели я не похож на принца?

Некоторое время карета катилась в тишине.

— Возможно, нам нет необходимости возвращаться в Эслен, — сказал Казио Остре. — Днем мы прибудем в Гленчест. Наверное, герцогиня сможет нам помочь.

Остра, естественно, ничего не ответила.

Не доезжая пол-лиги до Гленчеста, они встретили сэра Вильяма, который состоял на службе у герцогини, с его вассалами. Он проводил их к красивому, но не приспособленному к обороне особняку. Герцогиня не вышла их встретить, что было довольно странно, но после того, как солдат разместили в деревне, Казио получил приглашение на обед. Он повез з’Акатто и Остру в карете.

Элионор Отважная была изящной женщиной, чье притворно скромное выражение лица сразу же подсказывало, что она склонна к утехам плоти. Обычно ее характер проявлялся во время беседы, но в тот день герцогиня вела себя совсем не так, как во время их прошлой встречи. Она была в черном платье, ее волосы покрывала черная вуаль, а придворные, обычно склонные модно и красиво одеваться, выглядели непривычно в скромных одеждах темных тонов.

Как только они вошли, герцогини встала и протянула руку. Когда все ее поцеловали, она склонилась к Казио и поцеловала его в щеку.

— Рада видеть тебя, ми делло, — сказала герцогиня. — Вокруг собирается тьма, но ты все еще остаешься светом в моих глазах.

— Герцогиня Элионор, я имею честь представить вам моего наставника, мастера фехтовальщика… — Он вдруг понял, что не знает настоящего имени своего старого друга. «З’Акатто» было семейным прозвищем и означало «проклятый».

— Акмемено д’Эриестиа дачи Вессериатии, — сказал з’Акатто. К вашим услугам, герцогиня.

Казио заморгал, стараясь скрыть свое удивление, Доучи Вессериатии — одна из самых богатых и могущественных семей Вителлио.

Элионор поцеловала в щеку и з’Акатто.

— С нами Остра, — сказал Казио. — Но она очень больна. Я надеюсь, ваши целители смогут ей помочь.

— Остра? Больна? Конечно, мы сделаем все, что в наших силах, — Она нахмурилась. — Но как случилось, что вас не было рядом с Энни, когда… — Она не закончила, и в ее глазах появились слезы.

— Она отослала нас в Данмрог, — ответил Казио, и вдруг обратил внимание на тон Элионор.

— Когда что? — хрипло спросил он.

Казио сидел на той самой скамейке, где он впервые поцеловал Остру. Он сделал большой глоток из бутылки с терпким красным вином, потом посмотрел на з’Акатто и передал ему вино.

Как ни странно, тот выпил только после некоторых колебаний.

— Что еще ты должен мне рассказать? — спросил Казио, пытаясь вызвать гнев, но у него ничего не получилось. — Ты действительно дуоко? Или меддиссо из з’Ирбины?

— Мой брат дуоко, — ответил з’Акатто. Во всяком случае, так было раньше. Я уже много лет ничего о нем не слышал.

— Почему? Почему ты жил в моем доме, словно слуга моего отца? Словно какой-то бродяга солдат, которого он притащил с собой с войны?

З’Акатто приложился к графину, помолчал, а потом сделал еще глоток.

— Я говорил тебе, что не видел лица человека, убившего твоего отца, — сказал он.

— Да.

— Я лгал.

Казио смотрел на старика, и ему показалось, что его жизнь простирается за ним, точно канат, на котором он безуспешно пытается балансировать. Неужели все, что он знал о своей прежней жизни, было ложью?

— Кто его убил? — резко спросил он.

З’Акатто прищурился и посмотрел на него.

— Мы стояли в маленьком городке под названием Фиерра, в горах Увадро. Там делают крепленое вино, которое называют уча-пира. Мы с твоим отцом много выпили. Там был мужчина; я даже не помню его имени. Оказалось, что предыдущей ночью я переспал с его подругой, и он вызвал меня на поединок. Однако я был слишком пьян. Я собрался драться, но мои колени подогнулись, и я упал. Когда я пришел в себя, твой отец уже был на улице вместе с ним. Я был без сознания очень недолго, поэтому все еще был пьян и зол. На самом деле, я всего лишь хотел драться на своей собственной дуэли, но, когда я с криком выбежал из таверны, Мамерико отвлекся, и тот тип проткнул ему селезенку, — Он посмотрел на Казио. — Я убил твоего отца, Казио. Моя пьяная глупость. Ты понимаешь?

Казио вскочил.

— И все это время…

— Я делал, что мог, — сказал з’Акатто. — Я занял его место и вырастил тебя.

— А тот человек, с которым он дрался?

— Я его убил, естественно.

— Ты мог бы мне рассказать. Ты мог бы мне многое рассказать.

— Да, мог бы. Я оказался трусом.

Сердце Казио сжалось, когда он посмотрел на человека, которого так плохо знал.

— А теперь стало еще хуже, — сказал Казио. — Теперь, когда все вокруг рушится.

— Что ты собираешься делать?

— Теперь, когда Энни мертва? Убить Хесперо. Найти способ вылечить Остру. Вернуться домой. Почему ты не рассказал? — закричал Казио.

— Я мог только попросить прощения, — проворчал з’Акатто.

— Но ты даже не пытался, — сказал Казио.

— Казио…

— Уходи, — сказал он, вдруг почувствовав, как на него наваливается усталость. — Оставь меня одного, кем бы ты ни был.

З’Акатто медленно поднялся на ноги и остался стоять, опустив руки вдоль тела. Потом он повернулся и вышел.

Казио продолжал пить.

Он проснулся на следующее утро на той же скамье, когда один из пажей Элионор тихонько похлопал по его плечу. Казио с трудом сел.