За весёлым разговором приятели не заметили, как провели вместе больше половины дня. И кажется, Андертон слишком увлёкся местной медовухой.

– Как тебя развезло, Вел, – произнёс почти трезвый Аквилио, помогая другу выйти на улицу. – Давай помогу добраться до поместья.

– Н-не надо! – сказал герцог шатаясь. – У меня ещё есть дело. Всё-всё, Аквилио, бывай.

– Прощай, мой друг. – Он покачал головой.

Велиус только с третьей попытки забрался на химеру.

Он вспомнил: нужно извиниться перед маркизой.

Поэтому отправился за цветами в соседний лес. Андертон присматривался к цветам, но не понимал, какие лучше выбрать. Наконец, он решил, что цветы должны напоминать маркизу.

«Её красота внутренняя, но у неё есть и колючки», – подумал герцог. И тогда его взор упал на совершенный цветок (по его мнению).

Ярко-фиолетовая корона и узкие колючие листики.

– Идеально, – пробормотал себе под нос герцог и набрал полную охапку удивительных цветов.

Он потратил так много времени на поиск красивого букета для маркизы, что возвращался домой непроглядной ночью.

– Проклятие, – ворчал Андертон, бредя по тёмному поместью. – Сфера… Ик… Зажгись! А, ладно. Ничего не вижу. Где комната этой ведьмы?

Наконец, герцог отыскал дверь маркизы и постучал кулаком.

– Отворяй, ведьма… – едва пробормотал Велиус и снова забарабанил. – Ик.

Нерине распахнула дверь и хмуро уставилась на герцога.

Волнистые каштановые волосы разметались по сторонам, а тонкую талию леди подчёркивал шёлковый лиловый халат.

– Ваша Светлость?

Велиуса шатало как на корабле во время шторма. Мужчина поклонился. Чуть не упал, и рукой зацепил голубую вазу, которая с громким звоном полетела на пол.

– О-о-о? Андертон! Да вы пьяны в зюзю, – заметила со смешком Нерине, разглядывая осколки.

– Это всё из-за тебя. – Герцог сунул ей под нос букет. – Миледи, примите вместе с моими извинениями свежесрезнвй… ик…свежесрезнвй…букет.

– Это же чертополох! – Ехидная улыбка расползалась по губам маркизы.

– И что? Он также… ик… мил как вы.

– Какой сомнительный комплимент. Ещё никто не говорил, что я мила, словно сорняк, – фыркнула леди и посмотрела вглубь комнаты. – Нет, ты это видел, Анемон?

– Это кто ещё там?! – взревел герцог. Он отодвинул маркизу и ввалился в комнату. – Что за Анемон? Любовник? И имя то какое у него дурацкое! Такое же кислое, как лимон… Ик…

Леди прыснула от смеха.

Чёрный кот, лежащий на кровати, подозрительно посмотрел на Велиуса.

– Это мой кот, но мило, что вы ревнуете.

– У-у-у, зверюга! – Герцог с сожалением посмотрел на Нерине. – Я хотел из-з-звиниться, что вёл себя непоз…ик…непозволительно.

– Давайте завтра поговорим. – Она мягко улыбнулась.

– Нет! Я хотел сказать!

– Может, присядете хотя бы, Андертон?

– Нет. – Мотнул головой Велиус. – Не сбивай с мысли, женщина. Я огорчился, потому что мне навязали брак. И сожалею, что вёл себя как осёл.

– Навязали? – Глаза леди расширились. – Но… я думала…

– Буду стараться вести себя х-хорошо. – Перебил герцог и плюхнулся на постель. – Погоди, голова кружится.

Кот юркнул под кровать.

– Андертон, спасибо. С вами всё хорошо?

– Хотел сказать… – Велиус замолчал и закрыл глаза.

– Что?

Но в ответ леди услышала храп.

Она тихо выскользнула с букетом чертополоха из комнаты. Анемон следовал за маркизой.

Нерине спала плохо. Она не могла уснуть частично из-за того, что была смущена извинением герцога. Отчасти, что кровать в Оранжевой комнате слишком твёрдая. А ещё Нерине расстраивал тот факт, что дядя «навязал» её герцогу.

Кирс пришла, чтобы причесать маркизу, которая сидела перед круглым посеребрённым зеркалом, грустно глядя на своё отражение.

Горничная ловко расчёсывала каштановые волосы, которые мягкими волнами рассыпались по спине леди и доходили аж до ягодиц.

– Сделать пучок, украсив его лентами? Или заплести косу, уложив её короной? – спросила Кирс.

– Всё равно, – бесстрастно ответила Нерине.

– У вас плохое настроение, миледи?

– Я недостаточно красива для герцога. – Зелёные глаза маркизы мрачно сверлили зеркало. – Поэтому какая разница?

– Вы очень миленькая! – воскликнула Кирс. – Да, сейчас модно быть блондинкой и хлопать синими глазами. Но, миледи... Вы и правда хорошенькая! Даже не смейте думать иначе! Неужели вы вздыхаете по герцогу?

– Что? – Нерине отвела взгляд. – Нет.

– Тогда по разбойнику-виконту?

– Нет. Меня печалит другое.

– Что же, миледи? – Горничная замерла с расчёской в руках. – Отчего вы сегодня придираетесь к своей красоте?

– Герцога заставили жениться, – тяжело вздохнула Нерине. – И у меня никогда не будет такого же брака как у родителей. Андертон не будет меня лелеять и станет проводить время в чужой постели. А это разобьёт моё сердце!

– С чего вы взяли, что его заставили? – Кирс округлила глаза.

– Андертон сам так сказал.

– Ах, миледи. Герцог – могучий маг, который участвовал во множестве военных кампаний. Чего только стоило сражение под Обербургом! Неужели думаете, что кто-то может его заставить? Сам так решил, и как всякий мужчина, просто бесится, что ему придётся остепениться.

– Возможно, ты права, – выдохнула Нерине. – А где Анемон? Снова убежал? Не пойму, где он всё время пропадает?

– Для этого дем… кхм… кота тут раздолье. Он вернётся, миледи. Сегодня хороший день, чтобы поискать тот цветок, как там… Эн… нет… Эл…

– Эустому?

– Да, именно её, миледи. Это поможет вам отвлечься от грустных мыслей.

Кирс заплела маркизе косу и уложила короной, украсив причёску жемчужными заколками.

– Да. Ты права, Кирс. Сегодня хороший день. Не могла бы одолжить то старое платье?

– Конечно, миледи. – Горничная широко улыбнулась. – Совершенно не желаю отчищать ваш модный наряд от травы.

– И подготовь мои инструменты, Кирс.

– Копалку, садовый нож и пресс для сушки? – довольно бормотала горничная.

– Ещё пару кусочков гигроскопической ваты. И блокнот для заметок, – добавила маркиза.

– Конечно, миледи.

Переодевшись, маркиза отправилась разыскивать редкий цветок, который должен был дополнить коллекцию.

***

Герцог открыл глаза и сначала не сообразил, где он находится. Во рту чувствовался отвратительный горький привкус. В воздухе отчётливо пахло лавандой и кардамоном, но мужчина не разобрал, что это за дивный аромат.

Велиус медленно моргнул и уставился в светло-пурпурный балдахин.

– Во имя Десятерых! Почему здесь всё розовое? И почему пахнет так, словно я спал в клумбе? Брутус!

Слуга не отозвался.

Герцог побарахтался в кровати и вылез из-под розового одеяла.

– Где эти проклятые сапоги? – буркнул он, разглядывая свои ноги в шоссах.

Андертон несколько раз перевернул подушки, пытаясь обнаружить там обувь, а затем приподнял одеяло.

– Гмм.

Мужчина заглянул под кровать.

– А где же второй? – Он выудил правый и надел его на ногу, потом прошёлся по комнате в одном сапоге и, наконец, заметил расстёгнутый левый за горшком с геранью.

– Что за…? Фу-у-у! Почему он мокрый? – Герцог принюхался и скривился. – Брутус!

– Доброе утро, Ваша Светлость. – В комнату вплыла пышная фигура слуги.

– Доброе, – рявкнул Андертон и поднёс испорченную обувь к носу слуги. – Почему этот сапог пахнет как кошачьи экскременты? Откуда здесь вообще кошка?

– А вы ничего не помните?

– Помню, как проклятый кукольник меня споил, а потом… я проснулся в розовой клумбе, – пожаловался герцог.

– Неужели вы встретили мистера Аквилио? – вежливо поинтересовался Брутус.

– Да. Этот негодяй взялся за старое! Снова берёт заказы у тех, кто больше заплатит, – герцог тяжело вздохнул. – Совершенно не помню, как попал домой. Надеюсь, я не нарвался на маркизу?

– Но мы находимся в комнате маркизы.