— Нас кто-то преследует? — Портал на дороге… она не помнила, чтобы кто-то стоял внутри него или рядом, кто-то же его открыл.

— Да. Ронан и Петра — бойцы, вступившие в союз. Возможно встречаются. У Ронана есть светящийся меч, способный временно ослеплять противника, а меч Петры может создавать стены мгновенно из любого материала, к которому прикасается. Металл. Лед. Кость.

Она помнила оба меча из их битвы в пещере, особенно оружие Петры. Прекрасная женщина замахнулась на Бейна, и стена льда выросла из пола.

Ее темная сторона прошептала: «Я хочу убить эту парочку своей рукой. Хочу вырвать их сердца и попировать. Хочу забрать их оружие и уничтожить мужчину, который убил моих родителей. Хочу держать их сердца в своих руках и радоваться, пока орган совершает последний удар».

Нола… согласилась. Ее конечности даже завибрировали от возбуждения. «Дай мне.

Именно тогда она поняла желание Бейна отомстить, как не понимала раньше.

— Бейн, — промурлыкала она. Покушение на его жизнь было еще одним грехом, который лежал на совести пары. Ее темная сторона использовала грех как топливо, который завоёвывал новые позиции в ее разуме… и сердце?

— Да, голубка?

— Будь добр, убей из обоих, но прибереги их сердца для меня.

«Я бы не отказалась перекусить».

Зверь таранил череп Бейна, стремясь вырваться на волю, пока он бежал через густой, лунный лес. Ветви деревьев хлестали его по лицу и рукам. Его кожу покрыл пот, и он с трудом дышал, внутренние повреждения, вызванные аварией, доставляли боль.

Одной рукой он крепко прижимал Ноэль к себе. Другой постоянно резал ладонь о кинжал и разбрызгивал кровь для преследователей, оставляя заметный след. У него был план.

Его самые жестокие инстинкты требовали остановиться и сразиться. «Заставь Ронана и Петру заплатить!» Увы. Благополучие принцессы важнее.

Понимала ли Нола, что попросила его убить парочку и сохранить их сердца? Неужели королевская кровь требовала, чтобы она съедала органы, забирая силу врагов? Каждая королева в какой-то момент испытывала такое желание.

Он убедил себя, что Нола будет другой, что железная воля спасет ее от таких больных желаний, что она не станет так страстно желать секса, как Эвелин и другие королевы. Теперь…

Бейн стиснул зубами. Если он проведет кровавый ритуал, то потеряют милую, великодушную и страстную Нолу.

«Не могу ее потерять. Не ее».

Черт возьми! Эта женщина оказалась опаснее, чем он мог предположить. Она сделала то, что никто другой не смог: пробралась сквозь его оборону, через колючую проволоку и попала в тюрьму строго режима, известную как его сердце.

Он влюбился в нее? Нет. Не влюбился. Не влюбился! Он не станет, не может. Любовь без силы была страданием. Но он действительно волновался о ней.

«Не могу потерять ее, — подумал Бейн снова. — Но и от мести отказаться не могу». Даже мысль об этом заставляла его чувствовать, будто ему вскрыли грудную клетку и вынули органы. Как бы сильно он не жаждал Нолу… отчаянно, исступленно… не мог позволить Эвелин жить. Она продолжит мучить его братьев. Нельзя позволять ей наслаждаться жизнью, пока жертвы гнили в своих могилах.

«Отведи Нолу в безопасное место. Продумай следующий шаг».

Принцесса застонала и пробормотала:

— Больно.

Сколько крови она потеряла? Желтоватый оттенок ее кожи и синие губы говорили, что много.

Он просипел:

— Знаю, голубка, — затем поцеловал ее в лоб. — Отдохни если сможешь. Я помогу тебе, как только разберусь с нашими преследователями.

Если его план провалится…

«Не дай ему провалиться».

Если она снова превратится в туман?

Зачем вообще превращаться в туман? Должно быть это ее уникальная сверхъестественная способность. Но какова цель?

Когда почувствовал, что находится на идеальном расстоянии от их охотника… время поджимало… то открыл портал на лавандовое поле за океаном… к базовому лагерю, который принадлежал Рейнджеру, свирепому воину, способному пускать огонь из кончиков пальцев.

Если Рейнджер вернулся в лагерь, то может расправиться с Ронаном и Петрой. Или хотя бы занять парочку, пока Бейн занимается Нолой.

Надеясь убедить Ронана и Петру, что прошел туда, он брызнул кровью на стебли лаванды. «Должно сработать, должно сработать». Затем спрятался неподалеку.

Он положил Нолу на землю как можно нежнее, стараясь не задеть кусок металла, торчащий из ее плеча, и взял в руки по кинжалу. Она полностью пришла в себя, черты ее лица осунулись, кожа еще побледнела, при каждом затрудненном вдохе вырывались легкие хрипы.

Тихим, но грубым голосом Бейн сказал:

— Будь как можно тише, голубка.

Портал останется открытым в течение шестидесяти… уже пятидесяти секунд.

Нетерпение терзало его нервы, пока он ждал появления Ронана и Перты. Сорок… тридцать.

Двадцать.

Нола не ответила и не сдвинулась ни на дюйм. Страх и нетерпение переросли во всепоглощающую панику.

— Еще немного, голубка, — прошептал он, ощущая себя так, словно проглотил охапку ржавых гвоздей. — Держись.

Пятнадцать. Четырнадцать. Тринадцать.

Зверь продолжал биться о его череп, взбудораженный вне всякой меры, и Бейн не знал, хотел ли его сосед убить Ронана и Петру или ударить Нолу, пока был еще шанс. Или все вместе.

«Она не доступна, сейчас и всегда».

Десять. Девять.

Наконец, пара попала в поле его зрения. Он надеялся, что они пришли по кровавому следу.

Семь. Шесть.

Успеют ли они вовремя?

Да! Имея в запасе всего две секунды, дураки бросились в портал. Проход закрылся.

Понимая, что они могут вернуться в любой момент, Бейн подавил все эмоции и сел на талию Нолы. Луч лунного света озарил его прекрасное личико, позволяя наблюдать за выражением его лица, когда он обхватил одной рукой трубу. Другой сжал в комок новую футболку.

Ее радужки остекленели от боли.

— Я… я знаю, что ты планируешь, и н-не хочу, чтобы ты это делал.

Даже перед лицом мучительной боли, Нола отказалась отдавать приказ. Неудивительно, что он неравнодушен к этой удивительной женщине. Она была редким и чудесным единорогом. «А я заставляю ее истекать кровью».

— Мне жаль, голубка, но ты не начнешь исцеляться, пока не вытащу трубу.

— Пожалуйста, отнеси меня в больницу. Они дадут мне наркоз и…

Одним яростным движением он вырвал трубу и прижал к открытой ране скомканную футболку. Когда она выгнула спину и закричала в ночь, птицы разлетелись. По крайней мере, материал впитывал струи артериальной крови.

Бейна сотрясала дрожь, его грудь сжималась.

— Прости, голубка, но я вынужден пойти дальше.

— Что ты имеешь… нет, — закричала Нола, когда все поняла. — Прошу, нет. Умоляю. Разве это не начнет кровавый риутал?

— Я буду осторожен.

— Бейн…

— Мне жаль, но я должен прижечь твою рану, иначе ты истечешь кровью. Умоляю, когда накроет боль, не борись с желанием потерять сознание.

Она затихла, слезы текли по ее щекам.

Ненавидя себя, Бейн сорвал с нее разорванный топ. Его желудок взбунтовался при виде ее бледной кожи с малиновыми полосами.

Это его вина. Она доверила ему свою жизнь, а он не смог ее защитить. ей следовало его возненавидеть. К моменту, как он закончит ее латать, возможно, это и случится.

«Я бы предпочел, чтобы она жила с ненавистью ко мне, чем умерла с благодарностью».

— Мне жаль, — повторил он. Не имея выбора, он наклонил голову, позволив зверю зародить огонь в его горле.

— Пожалуйста. — Нола уперлась ногами в землю и попыталась отползти от Бейна. Но из-за слабости смогла отодвинуться только на дюйм, явно испытывая боль. — Не надо…

Собравшись с духом, он наклонился и подул на рану. Потрескивающие угли вывалились из его рта, рассыпаясь по разорванным мышцам и плоти. Одна из бретелек ее лифчика обуглилась. Нола выгнулась и издала еще один мучительный крик. Способный разбивать зеркала.