Кайлеб смотрел ему вслед, пока за ним не закрылась дверь, затем снова обратил своё внимание на пришедших к нему и Шарлиен гостей.

В каком-то смысле — во многих смыслах, если быть честным — ему хотелось, чтобы этих гостей было только двое, а не трое. Он подумал, что они могли бы настоять на том, чтобы это был «рабочий ужин», на который не нужно было приглашать княгиню Оливию. На самом деле, сначала они так и хотели сделать. Но потом они ещё немного подумали об этом и поняли, насколько это могло оказаться неразумным.

Во-первых, это было бы нехарактерно грубо. Он и Шарлиен пожалели бы об этом, но они могли бы с этим смириться. К сожалению, Оливия Бейтц была очень-очень умной женщиной. Если бы её исключили из числа приглашённых и… что-то случилось с Нарманом, она была более чем способна задавать именно те же самые вопросы, которые задал бы сам Нарман. Вполне возможно, что она была бы так же способна получить ответы на них, и даже если бы она этого не сделала, настроить её против Черис было бы лишь ненамного менее катастрофично, чем превратить Нармана во врага.

Однако, во-вторых, Нарман и Оливия, по-своему, были, по крайней мере, так же близки, как сами Кайлеб и Шарлиен. Укрепляющее влияние, которое она оказывала на него, проистекало из этой близости, силы этой приверженности и любви. Если бы они не сказали ей об этом после того, как они рассказали Нарману, это поставило бы дородного маленького князя в такое же сомнительное положении, в каком был Кайлеб до того, как Шарлиен наконец узнала правду. И, вдобавок ко всему, вполне возможно, что, рассказав об этом одновременно и ему, и Оливии, им обоим легче было бы принять правду.

Ни Кайлеб, ни Шарлиен не были полностью довольны решением, к которому они наконец пришли, но, в конце концов, это было единственное, к чему они смогли прийти.

«Что ж, если Мерлин прав насчёт них обоих, это не будет проблемой, — ещё раз сказал себе Кайлеб. — Хотя Мерлин был бы первым, кто признал бы, что совершил пару ошибок на этом пути».

«Кстати, о нём…»

— Почему бы тебе не подойти сюда и не присоединиться к нам, Мерлин? — пригласил он, оглядываясь через плечо на высокого голубоглазого гвардейца, стоявшего прямо около двери в столовую.

Мерлин Атравес слегка улыбнулся, когда Оливия Бейтц слишком быстро оторвалась от своего тихого разговора с Шарлиен. Княгиня Оливия провела десятилетия в браке с правящим главой государства. По пути она научилась скрывать такие мелочи, как удивление, гораздо лучше, чем это когда-либо удавалось большинству простых смертных.

Обычно, по крайней мере.

С другой стороны, у Нармана было достаточно возможностей понаблюдать за взаимодействием Кайлеба и Мерлина во время Корисандийской кампании. На самом деле, ему уже сообщили, что сейджин видел «видения». Что его функции провидца и советника были даже важнее, чем его функции личного телохранителя Кайлеба. Попутно он также пришёл к пониманию того, что отношения капитана Атравеса как с императором Кайлебом, так и с императрицей Шарлиен были даже ближе, чем могло бы предположить большинство других людей.

Это было то, что он научился учитывать в своём анализе «видений» Мерлина. Однако это не было знанием, которым он когда-либо делился со своей женой, и тот факт, что император и императрица, по-видимому, решили, что для Оливии настало время открыть хотя бы часть того, что он сам уже знал, должно было стать для него значительным сюрпризом. Если и так, то это не было очевидно. Он просто склонил голову набок с слегка задумчивым выражением лица, которое, вероятно, одурачило бы кого угодно. Однако Мерлин знал пухлого маленького князя по крайней мере так же хорошо, как Нарман знал его, и он мог почти буквально видеть мысли, мелькающие в его подвижном мозгу.

— Конечно, Ваша Светлость, — пробормотал он вслух и подошёл к столу. Кайлеб взмахом руки указал на стул между ним и Мейкелом Стейнейром, и Мерлин поклонился в знак признательности. Он отстегнул портупею с оружием, прислонил катану и вакидзаси в ножнах к стене, затем отодвинул указанный стул и устроился на нём.

— Вина, Мерлин? — поинтересовался Стейнейр с загадочной улыбкой.

— Будьте любезны, Ваше Преосвященство, — ответил Мерлин, наблюдая краешком глаза за ошеломлённым выражением лица княгини Оливии, от того, что предстоятель Церкви Черис наливал вино простому телохранителю. Архиепископ передал бокал, и Мерлин, кивнув в знак благодарности, сделал глоток.

— Нарман, Оливия, — сказал затем Кайлеб, снова привлекая внимание князя и княгини, — как я уверен, вы оба уже поняли, Шарлиен и я пригласили Мерлина присоединиться к нам за столом, чтобы кое-что объяснить. И этот момент, как я уверен, вы оба уже поняли, заключается в том, что Мерлин — нечто большее, чем просто мой телохранитель. На самом деле, Оливия, Нарман уже познакомился с этим незначительным фактом, хотя я знаю, что он не поделился этим знанием с вами.

— В самом деле, он этого не сделал, Ваша Светлость, — сказала Оливия, когда он на мгновение замолчал, и, несмотря на это, в её голосе прозвучала тревога.

— Мы это знаем, — быстро сказала Шарлиен, протягивая руку, чтобы ободряюще коснуться руки более взрослой женщины. Оливия посмотрела на неё, и императрица улыбнулась в ответ. — Поверьте мне — когда я говорю, что мы знаем, что Нарман никогда не выдавал ни одного из наших секретов, даже вам, мы действительно это знаем. Вы поймёте, что я имею в виду, после того, как Мерлин закончит своё объяснение.

— Объяснение, Ваше Величество? — На этот раз замешательство Оливии проявилось гораздо яснее, и Шарлиен кивнула. Затем она взглянула на Мерлина.

— Почему бы тебе не взять инициативу на себя и не начать? — пригласила она.

— Конечно, Ваше Величество. — Мерлин склонил голову в знак признательности, затем посмотрел через стол на Оливию. — Князь Нарман уже слышал часть этого, Ваше Высочество, — сказал он, — но большая часть этого будет для него в равной степени новой. Или, возможно, я должен сказать, что он вот-вот обнаружит, что информация, которую ему уже дали, была… неполной. Я прошу прощения за это, Ваше Высочество, — сказал он, на мгновение переключив своё внимание на Нармана, — но это был один из тех пунктов, которые «нужно знать», поэтому я уверен, что вы поймёте, когда я закончу своё объяснение.

— Должен ли я предположить, что что-то изменилось и для меня в конце концов появилась «необходимость знать», сейджин Мерлин? И, по какой-то причине, Оливии тоже? — Нарман задал этот вопрос спокойно, но в то же время, протянув руку, ободряюще взял руку жены в свою. Мерлин подумал, что в этом маленьком жесте было что-то глубоко трогательное и оберегающее, и почувствовал, как в его сердце что-то потеплело к пухлому изумрудцу.

— Не сказать, что что-то изменилось, Ваше Высочество, сколько процесс принятия решений прошёл свой путь, — сказал ему Мерлин. — Я думаю, что в принятии этого решения участвовало больше людей, чем вы могли бы подозревать. И большинству этих других людей не хватало… несправедливых преимуществ, вы могли бы сказать, которыми, как вы уже знали, обладаю я сам. Это, как правило, делало их более нерешительными — ну, или «осторожными» на самом деле было бы лучшим словом — чем они могли бы быть в противном случае.

— Но не вас? — пробормотал Нарман с улыбкой, и Мерлин пожал плечами.

— Мы бы не вели этот разговор, если бы Кайлеб, Шарлиен и архиепископ Мейкел уже не были вполне уверены в том, что всё получится, Ваше Высочество. Никто из нас не является непогрешимым, так что, возможно, мы все ошибаемся в этом. Хотя я не думаю, что это очень вероятно.

— Ну, я полагаю, от этого должно стать легче, — сказал Нарман. — С другой стороны, возможно, вам следует продолжить и начать это объяснение. Пора уже.

— Определённо, Ваше Высочество.

Несмотря на потенциальную серьёзность момента, Мерлину было трудно не усмехнуться от смешанного раздражения, нетерпения и юмора в тоне Нармана. Затем искушение исчезло, и он наклонился вперёд на своём стуле, сложив руки на основании своего бокала с вином, и серьёзно посмотрел на Нармана и Оливию.