Поездка не была короткой. На самом деле сани должны были следовать по южному берегу Пролива Син-у на всём пути от Зиона до берегов моря Ледяного Ветра. По пути они оставляли по крайней мере часть своего груза в различных городах и небольших посёлках, расположенных вдоль Пролива, но настоящая причина выбора этого конкретного маршрута заключалась в том, что он избегал чрезвычайно труднопроходимой местности Гор Света.

Чтобы помочь им в этом, Мать-Церковь, Храмовые Земли и Республика Сиддармарк на протяжении веков сотрудничали в строительстве и обслуживании столбовой дороги, которая проходила параллельно Проходу. Когда морской путь был судоходным, столбовая дорога в буквальном смысле зарастала травой; когда зима закрывала проход Синь-у, столбовая дорога снова вступила в свои права. К настоящему времени Анжелик и её беглецы преодолели почти треть пути до Сиддармарка и галеонов, которые в конечном итоге доставят их в Теллесберг и — как они надеялись — в безопасное место. Если только что-то пойдёт совсем не так как нужно, они должны будут пробыть на борту корабля в течение двух месяцев… и прибыть в Теллесберг через семь или восемь пятидневок после этого.

«Самое позднее к концу июня. Я просто не могу поверить, как легко с виду она всё это обставила».

Жевонс удивлённо покачал головой, направляясь к саням, предназначенным для «госпожи Френцин Талбат», которая, как ни странно, ничуть не походила на изящную, хрупкую, прелестную Анжелик Фонда. Нет, госпожа Талбат была достаточно приятной на вид, но она также явно была опытным, профессиональным, прилично одетым старшим клерком, которого «Брюстейр и Сыновья» назначили сопровождать наиболее ценные вещи этого конвоя.

Он легонько постучал в боковую дверь саней, затем открыл её и поднялся по короткой посадочной ступеньке, когда голос пригласил его сделать это.

— Доброе утро, Абрейм, — сказала госпожа Талбат с улыбкой. — Что я могу сделать для вас сегодня?

— На самом деле, я просто пришёл попрощаться с вами, — ответил он. Она откинулась на спинку стула за маленьким встроенным столом, подняв брови, и он пожал плечами. — Насколько я могу судить, вы вышли сухими из воды, — сказал он. — Мы оба можем ошибаться на этот счёт, но я так не думаю. И теперь, когда я выяснил ваш маршрут эвакуации, я могу сделать так, чтобы некоторые из других друзей Сейджина Мерлина присматривали за вами. — Он внезапно усмехнулся. — В конце концов, Горы Света — это традиционные тренировочные площадки для сейджинов, не так ли?

— Так я слышала, — признала она, затем повернула своё напольное вращающееся кресло в сторону и встала. — Знаешь, я буду скучать по тебе, — сказала она, делая два шага, необходимых, чтобы пересечь свой крошечный мобильный офис и протянуть руку. На этот раз он просто взял её обеими руками, сжимая, но не целуя, и она улыбнулась. — Я увижу тебя снова?

Ему показалось, что в её голосе прозвучали странные нотки. Почти капризные. Или, возможно, задумчивые. Они знали друг друга меньше месяца, но он был уверен, что она так же хорошо, как и он, поняла, что они родственные души.

«Ещё одна из этих способных, дерзких женщин, — подумал он. — Она и Шарлиен поладят друг с другом, душа в душу — я уже это вижу. И я полагаю, что я тоже всё ещё подпадаю под этот ярлык „способной, дерзкой женщины“. По крайней мере, в несколько запутанной манере выражаться».

— О, я думаю, ты можешь на это рассчитывать, — сказал он вслух. — Мне говорили, что я немного похож на вредную привычку или простуду. — Её брови поднялись ещё выше, и он усмехнулся. — Я имею в виду, что от меня почти невозможно избавиться, когда вы со мной познакомились.

— Хорошо. — Она улыбнулась и сжала его руку в ответ. — Я с нетерпением буду ждать этого.

— Я тоже, — заверил он её. — Я тоже.

.XVIII.

Королевский Дворец, Город Транджир, Королевство Таро

Король Горжа III был в дурном настроении.

К сожалению, за последние пару лет это стало обычным явлением. С момента фактически полного уничтожения его флота в битве при Каменном Пике, которая, на самом деле, произошла уже почти ровно два года назад, если бы кто-нибудь взял на себя труд отслеживать этот факт в его календаре.

Гордже не было нужды отмечать что-то в календаре, но он определённо следил за ним. Он был довольно сильно мотивирован в этом отношении.

В данный момент он стоял, глядя из окна своего дворца на северо-запад, вдоль Бухты Тол. Бухта Тол протянулась на семьсот с лишним миль от города Транджир до мыса Тол и мыса Северный, и, дальше, до Залива Таро и континента Восточный Хевен. Это был великолепный участок солёной воды. Местами она могла быть мелковатой, а её мели часто бывали коварны, но в целом она предлагала Транджиру великолепный доступ к морям мира, а широкие причалы и склады города были достаточным доказательством того, как мировая торговля использовала преимущество этого доступа.

«Когда-то давно», — мрачно подумал он.

Он провёл рукой по своему кёрчифу, традиционному яркому, красочному головному убору Королевства Таро, и его плохое настроение усилилось, когда он подумал об отсутствии торговых судов на этой якорной стоянке. О нехватке лихтеров, курсирующих между этими несуществующими торговыми судами и городскими причалами. О странной нехватке грузчиков и стивидоров, которые когда-то занимались погрузкой и разгрузкой грузов, которые больше не наполняли эти обширные склады.

Была причина для этого отсутствия, для этой нехватки. Причина, которая имела отношение к эскадре Имперского Черисийского Флота — не более чем горстке шхун, поддерживаемых единственным подразделением галеонов — которые обосновались в Бухте Тол. У которой хватило наглости по факту устроить собственную якорную стоянку в Плёсе Холм, глубоко внутри защитных мысов залива. А ещё отправить группы моряков и морпехов на берег острова Песочных Часов для разбивки и ухода за садовыми участками, чтобы обеспечить свои экипажи свежими овощами и салатами! Каким-то образом, по какой-то причине, которую Горжа действительно не понимал сам, его особенно бесила конкретно эта часть черисийского нахальства.

Возможно, иногда думал он, потому что знал, что сам навлек это на себя. По крайней мере, в основном; он всё ещё не видел никакого способа, которым он мог бы отказаться от «предложения».

«Не то чтобы ты и старался, — угрюмо подумал он сейчас. — В конце концов, в то время это казалось такой хорошей идеей. Что, вероятно, должно напомнить тебе, что вещи, которые кажутся слишком хорошими, чтобы быть правдой, обычно таковыми и являются. Что и было причиной, по которой Эдминд с самого начала выступал против этого».

Король поморщился, вспомнив дипломатический язык, которым Эдминд Растмин, барон Каменной Крепости, пытался сдержать его собственный восторженный отклик на приманку, которую ему подкинули.

Гримаса Горжи стала ещё сильнее от этого воспоминания.

«Хотел бы я сказать, что во всём виновата Церковь… ну, как минимум, «Группа Четырёх». И я полагаю, что так оно и было. Но будь честен с собой, Горжа. Эдминд был абсолютно прав, пытаясь… умерить твой энтузиазм, так ведь? А ты же не послушал, да? А они нашли совершенно правильный рычаг, на который нужно нажать в твоём случае, не так ли? Тебя чертовски возмущал тот договор — хотя ты не обратил внимания на то, что в нём были и хорошие стороны — и ты решил, что это шанс вернуть себе своё. А почему ты так подумал? Потому что ты был чёртовым идиотом, вот почему!»

Его гримаса на мгновение превратилась во что-то похожее на оскал. Затем он исчез, а он, сложив руки за спиной, повернулся спиной к окну и подошёл к богато украшенному резьбой, не совсем похожему на трон креслу, стоящему во главе отполированного до блеска стола. Когда он уселся, летний солнечный свет из окна отразился от несовершенного зеркала, в которое превратилась столешница, отбрасывая яркое пятно на потолок зала для переговоров. Кресло было изготовлено на заказ для его отца, который был значительно выше и коренастее стройного темноволосого Горжи. Король благоволил к своей матери — по крайней мере, физически — гораздо больше, чем когда-либо к своему отцу, и он (не в первый раз) подумал о желательности заказать новое — такое, в котором он бы меньше походить на ребёнка, сидящего в родительском кресле. С точки зрения политической психологии, его способности доминировать на собраниях, эта идея, вероятно, имела много оснований, но кресло было почти греховно удобным. Кроме того, в детстве тогдашний принц Горжа провёл немало часов, сидя на коленях у своего отца в этом самом кресле. Эти воспоминания возвращались к нему каждый раз, когда он садился в него, и особенно в последние пару лет, когда его малолетний сын, Ролинд, уютно устраивался у него на коленях.