«Святое Писание» взорвалось.

Это было похоже на какую-то ужасную лавину света. Предохранители барона Подводной Горы всё ещё находились в стадии доработок. В отличие от ударных взрывателей, которые он разработал для нарезных снарядов, производство которых ему было запрещено, в гладкоствольных снарядах использовались запалы с замедленным срабатыванием, воспламеняющиеся от вспышки при взрыве порохового заряда, и ему ещё не удалось придумать состав запала с полностью равномерной скоростью горения. В результате снаряды сдетонировали в шахматном порядке. Все они взорвались в течение не более трёх секунд, но между ними были заметные промежутки — промежутки, достаточные для того, чтобы Флот Божий понял, что какими бы боеприпасами ни стрелял «Король Сейлис», взрывались сами снаряды. Это были не собственные боеприпасы «Святого Писания»; это было ещё одно новое черисийское оружие.

А затем, когда разрывы снарядов достигли крещендо, взорвались боеприпасы «Святого Писания». Его главная крюйт-камера взорвалась, словно извергающийся вулкан, разорвав его на куски и разбросав осколки по морю.

Двенадцатифутовая секция грот-мачты «Святого Писания» врезалась в корпус «Меча Божьего», как таран какого-то безумного великана. Оно ударила достаточно низко, а корпус был достаточно прочным, чтобы не пробить его, но Харпар почувствовал, как удар отдался по его ногам, как будто корабль только что налетел на риф.

Но он едва ли это заметил. Он был слишком занят, пытаясь осознать масштабы катастрофы, которая только что обрушилась на его флот.

«Король Сейлис» был не единственным черисийским кораблём, стрелявшим снарядами.

Были ещё КЕВ «Зелёная Лощина», КЕВ «Король Хааральд», КЕВ «Порт-Роял», КЕВ «Волна»… и эффект был ужасающий. Имперский Черисийский Флот заплатил ужасную цену, но он втянул практически весь флот Харпара в яростный бой на близком расстоянии. Теперь огонь снарядами разорвал сразу дюжину галеонов этого флота.

Не все эти первоначальные залпы были такими же смертоносными, как у «Короля Сейлиса», и ни одна из других целей не взорвалась после первого залпа. Но в некотором смысле цепочки разрывающихся снарядов — повторяющиеся цепочки разрывающихся снарядов — были ещё хуже. Они были доказательством того, что то, что случилось со «Святым Писанием», на самом деле не было случайностью… и они показали, как корабль может быть разрушен взрывом после взрыва.

Корпуса были разломаны, огромные куски палуб взлетели в воздух, мачты опрокинулись, а пламя начало танцевать и потрескивать в обломках.

Это было уже слишком. Харпар знал, что должно было произойти. Он знал, что не сможет остановить это… и ему ни разу не пришло в голову обвинить в этом своих людей. Как он мог? Он знал, что они отдали и через что прошли. Он знал, что они стояли лицом к лицу с хвалёными черисийцами, и, хотя они не были так же хороши, как черисийцы, они были достаточно хороши. Они побеждали, превосходя опыт черисийцев и их огневую мощь численностью и необузданной храбростью.

Но всему есть предел, и каким бы ни было это новое и ужасное оружие, он не мог просить их встретиться с ним лицом к лицу. Не после всего, что они ему уже дали. И не тогда, когда у них не было противовеса для такого, когда дистанция была слишком мала, чтобы черисийцы могли промахнуться… и когда у него не было места в море, чтобы убежать.

Он так никогда и не узнал, какой корабль первым спустил флаг. Он предположил, что достаточно тщательное расследование могло бы определить, кто это был, какой галеон нанёс удар первым. Но это было расследование, которое он так и не начал, вопрос, на который он никогда не пытался ответить, потому что это не имело значения.

Это было правильно, и он это знал.

.IV.

Имперский Дворец, Город Черайас, Королевство Чизхольм.

На парапете крепостной стены было холодно.

Кайлеб Армак стоял на ледяном ветру, невидящим взглядом смотря на падающий снег. Он простоял там три часа, достаточно долго, чтобы его куртка с капюшоном успела покрыться льдинками, а высокий гвардеец с сапфировыми глазами всё это время стоял у него за спиной.

Мерлин Атравес, Эдвирд Сихемпер и Шарлиен Армак были единственными людьми, которые знали, где он находится. Шарлиен хотела присоединиться к нему, но он лишь нежно сжал её руку, грустно улыбнулся и кивнул на их спящую дочь. Затем он поцеловал её в мокрую от слёз щеку, надел парку и вышел в снежный вечер.

Возможно, влага на его собственном лице была всего лишь тающим снегом.

Это было возможно.

Наконец, его плечи шевельнулись, он глубоко вздохнул и повернулся, чтобы посмотреть на своего гвардейца, наставника и друга.

— Я действительно не думал, что они смогут это сделать, — тихо сказал он, его слова были едва слышны, голос был как на исповеди. — Я знал, что они должны были попытаться, что я должен был позволить им попробовать, но я действительно не думал, что они смогут это сделать.

— Я знаю, — сказал Мерлин.

— Это было хуже, чем наблюдать за Гвилимом, — сказал император, качая головой. — Все эти люди — с обеих сторон. Все эти смерти.

— И Брайан, — тихо сказал Мерлин, и Кайлеб кивнул, прикрыв глаза.

— И Брайан, — прошептал он.

Мерлин сделал то, чего никогда раньше не делал. Он протянул руки, положив по одной на плечи Кайлеба, а затем заключил императора Черис в крепкие объятия. Он держал его там, в то время как Кайлеб позволил своему лицу — по крайней мере, на мгновение — прижаться к плечу своего оруженосца.

Мерлин почувствовал, как его собственные глаза загорелись, когда композиты, из которых они состояли, точно имитировали реакцию своих оригиналов из плоти и крови.

Битва в Заливе Таро должна была потерпеть неудачу в сравнении с Заливом Даркос или Скальным Плёсом. Он это знал. Чего ни он, ни Кайлеб ещё не знали, даже имея доступ к дистанционным датчикам Сыча, так это того, насколько ужасной окажется конечная цена.

Двадцать пять галеонов Острова Замка́ были нещадно размолочены. Одиннадцать из них превратились в разбитые почти в дребезги обломки. Три из одиннадцати были полностью разрушены, а двенадцатый корабль, КЕВ «Каменный Холм», сгорел до ватерлинии, а затем взорвался. Мерлин не был уверен, как это произошло, но подозревал, что корабль был преднамеренно подожжён одним из абордажников Церкви. Он надеялся, что ошибался, и не только из-за степени фанатизма, который представлял бы собой акт самосожжения.

Восемь галеонов Доминика Стейнейра отделались лишь незначительными повреждениями или даже полностью не пострадали, но были ещё остальные семнадцать черисийских кораблей, участвовавших в сражении, которые понесли более трёх тысяч потерь — четыреста из них только на борту «Каменного Холма», когда он взорвался. Это составляло почти треть от общего числа потерь, и из этого числа половина была уже мертва, а многие раненые ещё только готовились умереть.

Так же как и Верховный Адмирал Брайан Остров Замка́, погибший в последнем, яростном абордаже КБВ «Крестовый Поход».

И всё же, какими бы ужасными ни были потери Черис, потери Корнилиса Харпара были ещё хуже. Из семидесяти четырёх кораблей Флота Божьего спаслись только девять. Тридцать пять невооружённых галеонов Имперского Харчонгского Флота были захвачены вместе с шестью вооружёнными галеонами… Пять из которых сдались простым шхунам, причём три — без единого выстрела. Оставшейся части флота Харпара удалось спастись, главным образом потому, что не было достаточного количества черисийских кораблей с неповреждённым рангоутом, чтобы преследовать их, и только горстка этих беглецов всё ещё хотела попасть в Деснейр. Остальные бежали обратно тем же путём, которым пришли.

Захваченные трофеи должны были стать огромным — и долгожданным — дополнением к мощи Черисийского Флота, и их потеря нанесла серьёзный удар по планам «Группы Четырёх». Мерлин понятия не имел, как отреагирует «Группа Четырёх», но он не ожидал, что Жаспер Клинтан станет менее фанатичным перед лицом этого нового поражения. И, несмотря на потери Церкви, Храм всё ещё мог оправиться от поражения. Вопрос заключался в том, есть ли у его лидеров ещё воля к этому или нет.