Кайлеб несколько бесконечных секунд сидел молча, и рука его жены протянулась через колыбельку между ними. Она положила его ему на колено, и он быстро взглянул на неё.

— Пусть они делают это по-своему, — сказала она очень тихо. — Они — лучшее, что у тебя есть, они действительно на месте, и они заслуживают того, чтобы ты был достаточно уверен в них, чтобы позволить им вести свою битву так, как они считают нужным. Я знаю, что тебе нелегко, и я знаю почему, но пусть они делают это по-своему.

Кайлеб глубоко вздохнул, а затем медленно кивнул.

— Хорошо, Брайан. Доминик. Мы сделаем по-вашему, — тихо сказал Император Черис.

.III.

Около Побережья Ветреной Пустоши, Залив Таро

Арнальд Тейбалд поморщился, когда новая стена тропического дождя пронеслась по полуюту КБФ «Меч Божий».

Дождь в Заливе Таро не был похож на дождь в более северных водах. Он не начинался постепенно, не было никакого мягкого предупреждения. Пригоршня огромных дождевых капель ударила в его и без того промокшую штормовку, словно лошадиные копыта застучали по брусчатке улицы. Затем, ещё до того, как его разум успел осознать их воздействие, на него обрушилась стена воды. Видимость мгновенно упала почти до нуля. Конечно, видимость в тот момент уже была ограниченной, учитывая полное отсутствие луны или звёзд в пасмурную ночь, но он едва мог разглядеть свечение нактоуза сквозь ливень, а когда он посмотрел вниз, то увидел что-то похожее на туман, там, где брызги дождевых капель отражались от палубы.

«Я и мои остроумные комментарии по поводу плохой погоды», — подумал он.

Тем не менее, по сравнению с Проливом Бурь, это была неплохая погода. По большей мере. Поднялся ветер — достаточный для того, чтобы флот свернул свои брамсели, — но он неуклонно дул с востока, без стремительности или неистовства. Он отклонился почти на два полных румба, чтобы следовать за «Мечом Божьим» на его нынешнем курсе, но движение моря не поспевало за изменением ветра. Волны продолжали набегать под корму, создавать неудобное вращательное движение. Однако не было никаких признаков шквалов, грома, или сверкания молний на горизонте.

«Даже у криворучек Восходящего Солнца не будет никаких проблем с таким «штормом», — подумал он, затем протянул руку и постучал костяшками пальцев по деревянному поручню. — Давай не будем искушать судьбу, Арнальд», — сардонически напомнил он себе.

Брайан Остров Замка́ засунул оба заряженных двуствольных пистолета в петли кобуры под своей штормовкой, затем вернул пистолетный футляр в ящик стола. Килхол сел рядом с ним, и большой пёс тихо заскулил, как будто мог читать мысли своего хозяина.

«Чему он, вполне вероятно, научился за столь долгое время», — отметил про себя верховный адмирал.

Он опустился на одно колено и обнял ротвейлера за массивную шею. Затем он выпрямился и хлопнул огромного пса по плечу.

— Время спускаться вниз, — сказал он вслух. Килхол склонил голову набок, навострил уши и снова заскулил, на этот раз громче. — Никаких споров, — более сурово сказал Остров Замка́. — Ты ни черта не можешь здесь сделать. А теперь иди с Хенраем!

Килхол бросил на него ещё один жалобный взгляд. Затем уши большого пса поникли, он с несчастным видом поднялся на ноги и медленно подошёл к лейтенант-коммандеру Тильеру, стуча когтями по доскам палубы так, что было слышно даже сквозь шум дождя, барабанящего по световым люкам в подволоке каюты.

На самом деле в обязанности лейтенант-коммандера не входило спускать домашних питомцев вниз для безопасности, но Килхол и Тильер были старыми друзьями. У собаки было гораздо больше шансов на самом деле уйти — и, что ещё более важно, остаться в живых — если Тильер проследит за тем, чтобы его поместили в боцманскую кладовку значительно ниже ватерлинии КЕВ «Армак». Учитывая, как трудно было на самом деле потопить военный корабль, сделанный из дерева, она была одним из самых безопасных мест на всём корабле, и Остров Замка́ был благодарен, что это так, поскольку Килхол бросил на него ещё один укоризненный взгляд через плечо, тяжело вздохнул и последовал за Тильером из каюты.

— Я верю, что Верховный Адмирал не воспримет это неправильно, но всегда приятно видеть, как все вокруг тебя мгновенно бросаются выполнять твои команды.

Остров Замка́ повернулся, склонив голову набок, к Силману Бейкиру, своему флаг-капитану. Бейкир был маленьким, плотным, темноволосым и темноглазым, а также элегантно одетым. Говорили (вероятно, не без оснований), что он потратил на свою парадную форму больше годовой зарплаты помощника капитана.

Он также был компетентен, умён и настолько близок к абсолютному бесстрашию, как ни один человек, которого когда-либо встречал Остров Замка́. На самом деле, он очень напоминал верховному адмиралу более молодую версию Рейджиса Йеванса.

«Что ж, я должен чертовски надеяться, что у него есть все эти хорошие качества! — подумал Остров Замка́, мысленно фыркнув. — Верховный адмирал Флота не должен выбирать флаг-капитанов, выбирая имена из шляпы!»

— Я рад, что ты находишь это обнадёживающим, Силман, — сказал он. — И учитывая, сколько лет ты знаешь Килхола, я уверен, ты понимаешь, что заставить его делать то, чего он не хочет, сродни переноске тридцатифунтовой пушки с одного конца набережной Теллесберга на другой на спине… только намного сложнее. — Он поморщился. — Поверь мне, победа в этой конкретной битве характеров, сделает пинание задницы Харпара прогулкой в парке!

— Я рад слышать это, сэр, — сказал Бейкир с улыбкой.

— Хорошо. В таком случае, я уверен, вы не будете возражать против подготовки корабля к бою, капитан.

— Без промедления, сэр! — ответил Бейкир и резко отдал честь.

Обычно, команду КЕВ «Армак» заставил бы спешить на боевые посты настойчивый бой барабанов. Только не сегодня вечером.

Искусственные звуки обладали удивительной способностью разноситься на невероятные расстояния по воде. Можно было положиться на то, что ветер, дождь, шум волн и гул снастей заглушат большую часть этих звуков, но этой ночью никто не был склонен рисковать без необходимости. И потому, на борту каждого из двадцати пяти черисийских галеонов, пробивающихся сквозь стигийскую[21] тьму, не прозвучал ни один барабан, когда люди были отправлены на свои места тихими приказами.

По палубам протопали ноги. Из-под палуб донеслись приглушенные стуки и удары от того что внутренние перегородки демонтировали и отправили вниз, в трюм, вместе с мебелью, картинами, офицерскими винными шкафами, креслами флаг-офицеров, коврами в каютах. Орудийные тележки скрипели и грохотали, когда с казёнников сбрасывались тросы, а массивные лафеты откатывались назад с того места, где они обычно стояли, плотно прижимались к борту корпуса и привязывались к нему. С запальных отверстий сняли свинцовые фартуки. Были установлены оружейные замки. Томпионы[22] были сняты со стволов. Трамбовки и черви были спущены со стеллажей, между каждой парой орудий были расставлены бадьи с водой, а по палубам рассыпаны ведра песка, чтобы обеспечивать сцепление… и впитывать кровь.

Оружейник принёс и раздал тесаки и абордажные пики. Новомодные пистолеты, которые были изобретены для Императорской Гвардии, стали гораздо более распространёнными, и теперь старшим унтер-офицерам и морякам выдавались более простые гладкоствольные версии. Волки — лёгкие противопехотные орудия на вертлюжных установках — были подготовлены и подняты на боевые марсы. Расчёты карронад толпились на верхней палубе, готовя свои орудия, в то время как дождь отскакивал от их коротких стволов, словно брызги пресной воды. До тех пор, пока орудия на верхней палубе не нагрелись, надёжность кремневых замков вызывала сомнения, поэтому отрезки старомодных медленных фитилей были обёрнуты вокруг фитильных пальников и помещены в закрытые парусиной кадки, где предательский огонь был бы защищён как от враждебных глаз, так и от гасящего их дождя.