— Я думаю, они просто зря тратят порох и ядра, Арнальд, — тихо сказал Харпар, наблюдая за выстрелами своих головных кораблей, и его флаг-капитан пожал плечами.

— Я не сомневаюсь в этом, милорд. С другой стороны, нет никакого способа остановить их отсюда. Возможно, им повезёт, если уж на то пошло — и они действительно убьют одного или двух черисийцев, может быть, даже собьют рею. И, честно говоря, я бы предпочёл, чтобы они стреляли, даже если они ни во что не попадают, чем терзали себя беспокойством. Кроме того, — его зубы слабо блеснули, отражая далёкие залпы, — ещё через двадцать минут они будут достаточно близко, чтобы во что-нибудь попасть.

Медленное, неуклонное сближение двух флотов полностью отличалось от первоначального столкновения. На этот раз не было засады. Не было никакой внезапной артиллерийской пальбы, гремящей среди ночи. На этот раз обе стороны знали, что будет дальше, и церковные артиллеристы начали получать больше накрытий по мере того, как дистанция медленно, но неуклонно сокращалась.

Грохот и хор криков с носовой части сообщили Острову Замка́, что по крайней мере один церковный выстрел наконец-то попал в цель. Возможно, он нашёл открытый орудийный порт, подумал он, или, возможно, дальность стрельбы упала настолько, что даже церковный порох начал пробивать борта его кораблей.

Он взглянул на Силмана Бейкира. Лунный свет теперь лился сквозь разрывы в облачном покрове, превращая паруса в полированное олово, но капитан «Армака» стоял неподвижно, прищурив глаза, измеряя дальность, оценивая траектории выстрелов, выискивая промежутки между вражескими кораблями. Пальцы его правой руки медленно и ритмично барабанили по ножнам вложенного в ножны меча. Ещё одно ядро пробило гамачную сетку на миделе. Оно убило морского пехотинца, выгрызло двухдюймовый полукруг в задней части грот-мачты, а затем улетело в темноту куда-то в дальнюю часть корабля.

Бейкир даже не вздрогнул. Он просто стоял и ждал, и Остров Замка́ почувствовал внезапный прилив тепла — привязанности — к своему щеголеватому невысокому флаг-капитану.

Тем не менее, дистанция уменьшалась. Бушприт «Армака» смотрел вперёд, целясь, как копьё какого-нибудь рыцаря, но не в другого рыцаря, а в твёрдую горную гряду из вымытого лунным светом холста и ожидающих бортовых залпов. Впереди него начали мелькать орудийные порты — десятки, сотни. Ядро с воем рассекло воздух, ударило в нос корабля, разорвало паруса. Ещё больше членов его экипажа полегло, раненых или мёртвых, и другие люди заняли их места. Руки крепче сжали древки вымбовок и трамбовок. Костяшки пальцев побелели, тут и там губы шевелились в безмолвной молитве, и всё равно дистанция уменьшалась.

Даже Острову Замка́ казалось невероятным, что такое количество орудий могло сделать столько выстрелов по одной цели, не разорвав «Армак» на куски. Глухие звуки попаданий становились всё чаще и громче. Полетели щепки. Закричали ещё несколько человек. Фок-мачта начала опрокидываться за борт. Одна из карронад на баке получила прямое попадание, и её лафет развалился, разбросав по палубе смертоносный сноп осколков.

И затем, наконец, его флагман — до сих пор не сделавший ни единого выстрела — начал физически проталкиваться сквозь брешь между двумя церковными галеонами.

Харпар наблюдал, как лидирующий черисиец идёт вперёд, как какой-то освещённый луной, неудержимый джаггернаут. Его артиллеристы попадали по нему — он знал, что это так! И всё же он казалась неуязвимым, непобедимым. Он видел, как в его парусах появились дыры, а море вокруг него вспучивалось, когда тонны железа вспенивали его поверхность. По крайней мере, некоторые из этих выстрелов должны были попасть в него, должны были убивать и калечить его людей.

Затем его фок-мачта рухнула, как срубленное дерево, и он затаил дыхание, ожидая увидеть, как он, наконец, отвернёт, разразится собственный бортовым залпом, чтобы ответить своим мучителям.

Но этого не случилось. Корабль просто продолжил приближаться, и он почувствовал, как глубоко внутри него шевельнулись неоформившиеся чувства. Он не испытывал страха, но это было что-то близкое к нему. Испуг, возможно. Он видел битвы. Он знал, какая железная дисциплина требуется, чтобы выдержать такой удар — видеть, как гремит столько пушек, обрушивая на тебя свою ненависть — и всё равно продолжать наступать. Он знал, что он видел… и он уже мог чувствовать жестокую цену, которую мужество и дисциплина будут требовать от его собственных людей.

Железный ураган обрушился на нос «Армака» как раз в тот момент, когда он проходил между КБФ «Святой Воитель» и КБФ «Крестовый Поход». Он исходил от третьего галеона, лежавшего почти прямо поперёк его собственного пути, и его фок-мачта закачалась, а затем рухнула вниз, врезавшись в воду рядом с ним. Брам-стеньга полетела вдогонку, и с носа послышались новые крики. Два лейтенанта упали, и Силман Бейкир посмотрел на своего первого лейтенанта.

— Вы можете открыть огонь, мастер Викейн, — сказал он.

Харпар вздрогнул, когда ведущий черисиец наконец выстрелил.

На мгновение ему показалось, что корабль взорвался, поскольку оба залпа раздались одновременно. Но, когда он подумал об этом, он понял, насколько ошибался. Несмотря на удары, которые он получил во время этого долгого, медленного, ужасного подхода, в его стрельбе была ядовитая точность. Орудия грохотали, пара за парой, карронады спардека стреляли в унисон с более тяжёлыми орудиями орудийной палубы под ними, и на их точность было страшно смотреть.

КЕВ «Армак» заплатил ужасную цену за то, чтобы прорвать строй Церкви. Четверть его экипажа была потеряна убитыми и раненными. Фок-мачта исчезла. Корабль замедлился, был искалечен, пять пушек вышли из строя ещё до того, как он добралась до своих врагов. Но это была цена, которую, как он знал, ему придётся заплатить, и он и его команда не ошиблись.

На этот раз его орудия были заряжены дуплетом. Они обрушили свою ненависть на «Святого Воителя» и «Крестовый Поход», обстреливая оба корабля одновременно. Люди кричали и умирали на палубах церковных галеонов. «Святой Воитель» пошатнулся, очевидно, потеряв контроль над штурвалом. Корабль столкнулся с одним из своих товарищей под грохот деревянных корпусов, скрежещущих друг о друга. Реи сцепились, мачты сломались, и они неуклюже отвалили в сторону.

КЕВ «Армак» был в немногом лучшем состоянии. «Крестовый Поход» развернулся на левый борт, разворачиваясь, чтобы идти на фордевинд, готовя свой собственный бортовой залп с левого борта. Треть орудий церковного корабля была разрушена или выведена из строя, но, хотя люди у него на борту были менее опытны, чем у «Армака», они были не менее решительны. Оставшиеся орудия выстрелили по черисийскому флагману, и на этот раз большинство выстрелов попало в цель. Остаток грот-мачты «Армака» с грохотом рухнул, и Брайан Остров Замка́ упал на колени, когда тяжёлая деревянная балка, раскачиваясь на бизань-мачте, как смертоносный маятник, буквально подхватила морского пехотинца и швырнула его в верховного адмирала.

— Лево руля! — Чистый голос Бейкира прорезался сквозь бедлам, и «Армак» вильнул вправо, хотя скорость корабля и упала. Он врезалась в «Крестовый Поход» всем корпусом, жестокий удар сбил с ног ещё больше людей. Бизань-мачта «Крестового Похода» рухнула от удара, полетели абордажные крючья, а Брайан Остров Замка́ заставил себя подняться на ноги, проверил свой меч и вытащил пистолеты.

— На абордаж, мастер Викейн! — крикнул Бейкир, и морские пехотинцы и матросы КЕВ «Армак» издали высокий, пронзительный черисийский боевой клич, когда они бросились на палубу чужого корабля во главе со своим верховным адмиралом.