Отворачиваюсь и толкаю свою тележку к столу, не давая Ванессе задеть меня. Мой мужчина… мужчины… ждут меня.

Собираю свою сумку и натягиваю пиджак, машу коллеге, говоря, что мне пора, и выхожу из здания. Ищу машину Тейта на огромной стоянке, но меня отвлекают, когда я слышу слабый звук чьих-то оскорбительных криков. Кутаюсь в куртку, нервно дергаю головой по сторонам, пытаясь определить, кто это.

— Чертова бесполезность… пустая трата моего чертового времени и денег… никогда ничего не добьешься… такая чертова киска… делай, что я говорю…

Легкий ветер доносит до меня лишь обрывки сказанного, но этого достаточно, чтобы я в гневе сжала руки в кулаки в варежках. Как кто-то смеет так разговаривать с другим! Никто не заслуживает такого оскорбления. Наконец я замечаю красный свет стоп-сигналов Тейта и двигаюсь в том направлении, готовая попросить его выйти и поискать беднягу, которого оскорбляют словами, но как только моя рука касается ручки двери, я понимаю, что это он разговаривает по телефону в своей машине.

— Здесь кто-то есть, мне нужно идти, папа.

Я в шоке смотрю через окно на Тейта, когда он нажимает кнопку на приборной панели, завершая звонок, который шел из динамиков машины. Папа? Это его отец говорил такие вещи? Резко открываю дверь и почти запрыгиваю на пассажирское сиденье.

— Тейт…

— Не надо! Сави, пожалуйста, просто не надо. Я… это не твое дело. Я не хочу об этом говорить.

Заставляю себя проглотить гневные слова, которые хотят выплеснуться из меня, и вместо этого снимаю варежку и тянусь к его руке с хрупкой улыбкой.

— Поехали домой. Сегодня моя очередь готовить ужин.

От облегчения, которое омывает его смущение, мне хочется заплакать, но я молчу, пока он кивает и берется за руль. Мы едем в тишине, только радио играет на низкой громкости, пока он не проезжает мимо поворота к нашему дому.

— Куда мы едем?

Он бросает на меня взгляд, но выражение его лица по-прежнему не читается.

— Я веду тебя на свидание. На настоящее свидание, не для показухи.

Нервно глажу руками свою простую юбку. Не знаю, почему после того, как этот мужчина побывал руками в моей самой интимной зоне, реальное свидание с ним заставляет меня нервничать.

— Я не совсем одета для таких вещей. Если ты отвезёшь нас домой, я могла бы…

Он снова бросают взгляд в мою сторону, но на этот раз я вижу, что он хмурится.

— Нет, ты идеальна такой, какая есть. По-моему, ты прекрасна, детка.

Изумленно и слегка иронично вздыхаю. Приятные слова, но это говорит человек, который сказал мне пойти переодеться в первый раз, когда он хотел, чтобы я пошла на его игру. Он протягивает руку, и проводит большим пальцем по моей щеке.

— Я знаю, что ты мне не веришь, Сави. Но я серьезно, и собираюсь сделать все возможное, чтобы показать тебе, что с тобой я настоящий.

Отворачиваю голову и смотрю в окно, желая каждой частичкой себя, чтобы он говорил правду.

Он ведет меня в хороший итальянский ресторан и просит занять место в задней части, где освещение приглушенное, а столики вокруг пустые. Когда я пытаюсь сесть напротив него, он садится рядом, заставляя меня подвинуться, чтобы освободить для него место. Официантка улыбается мне со знающим видом, отчего мой румянец пробирается на щеки, и я наклоняю голову, чтобы изучить меню, которое она мне принесла.

Как только мы сделали заказ, и она принесла наши напитки и корзину с хлебом, он обнимает меня за плечи и притягивает ближе, пока мы не оказываемся бедро к бедру. Я не знаю, почему нервничаю. Мы достаточно часто бывали вместе на людях, и я не должна нервничать, но это просто… другое ощущение. Я все еще чувствую тяжесть от подслушанного ранее разговора, поэтому пытаюсь изменить это на что-то позитивное.

— Я горжусь тобой, Тейт. Оценка за задание была полностью твоей заслугой. Ты так сильно улучшил свою учебу.

Он берет мою руку и проводит большим пальцем по моим костяшкам с мягкой улыбкой.

— Это благодаря тебе. Ты заставила меня перестать делать самый минимум и копнуть глубже. Спасибо тебе за всю ту помощь, которую ты мне оказала. Мне кажется, я никогда не говорил этого раньше, и мне жаль.

Отмахиваюсь от его слов с улыбкой, но это не останавливает теплое свечение в моем животе, из-за слов, что он ценит меня.

— Могу я узнать, почему ты выбрал английский язык в качестве своей специализации?

Он пожимает одним большим плечом, отрывает кусок хлеба из корзины и намазывает его маслом, прежде чем протянуть мне.

— На самом деле, это не было моей страстью. Просто в то время мне нужно было что-то выбрать, и я подумал, что если с футболом не сложится, если я получу травму, то, по крайней мере, я смогу что-то сделать с этой степенью. Может быть, продолжу учебу и стану учителем или кем-то еще. Я мог бы тренировать футбольную команду любой школы, в которой окажусь.

Понимающе хмыкаю и проглатываю кусочек хлеба во рту.

— Значит, футбол твоя страсть?

Он гримасничает и снова пожимает плечами.

— Я не знаю, подходит ли слово "страсть". Это просто то, в чем я хорош. С той минуты, как отец надел на меня щитки, когда мне было восемь лет, мой курс был определен.

Знаю, что он не хочет говорить о своем отце и о том, что я случайно подслушала, поэтому я ухожу от этой темы.

— Джуд рассказал мне о драфте и о том, как он важен для вас. Он сказал, что вы надеетесь играть в одной команде. Как это вообще возможно при том, как проходит драфт?

Он издает плоский смешок.

— Это не совсем так. У нас есть представители, которые работают за кулисами с некоторыми профессиональными командами, пытаясь заключить несколько сделок. Это сложный танец возможных сделок и обменов. Мы не узнаем итог, до самого конца драфта.

Думаю о том, как они все близки и как трудно им было бы разъехаться по разным концам страны.

— Что вы будете делать, если не сможете получить то, что хотите?

— Это включает в себя очень опасную игру в салочки, если мы оба откажемся подписывать контракт, сыграем последний год здесь и будем надеяться, что получим еще один шанс на драфте в следующем году. Или же мы заключим сделки и просто уйдем в разные команды.

Откидываюсь на спинку кресла и делаю глоток воды. От той суммы денег, о которой говорил Джуд, было бы очень трудно отказаться.

— Ты бы действительно так поступил? Отказался бы от всех этих денег только для того, чтобы продолжать играть с Джудом?

Он намазывает маслом еще один кусок хлеба, пытается протянуть его мне, но я качаю головой, и он кладет его на свою тарелку. Его пальцы на моей руке проводят вверх-вниз мягкими движениями, от которых у меня по спине бегут мурашки.

— Я бы хотел сказать, что так и сделаю, но… есть внешние силы, осложнения и последствия, которые я должен учесть в своем решении. У Джуда тоже будут свои причины, если он подпишет контракт с тем, кто его выберет. Нам остается только надеяться, что наши представители смогут заключить несколько сделок.

Официантка приносит нашу еду, прерывая разговор, и аромат острого соуса аррабиата на моих пенне долетает до моего носа. Некоторое время мы едим в комфортной тишине, и это дает мне возможность подумать о том, что будет означать для меня переход Джуда и Тейта в разные команды, если я позволю себе завязать отношения со всеми ними. Меньше чем через год они уедут, и все, что мы могли бы начать, закончится.

Теперь, когда я знаю это, мне придется быть очень осторожной, чтобы не позволить чему-то между нами зайти слишком далеко. Не думаю, что мое маленькое грустное сердце выдержит, если еще больше людей покинут меня. Я больше ковыряюсь в тарелке, чем ем, так как смирилась с тем, что не буду частью их семьи. Это отстойно, но я справлялась все эти годы самостоятельно, так что… да.

— Эй, что у тебя на уме? О чем ты думаешь, что заставляет тебя выглядеть такой грустной? — спрашивает Тейт, отрывая меня от моих грустных мыслей. Я качаю головой и наклеиваю улыбку.