Именно в одной из этих вилл археологи обнаружили напольную мозаику с изображением Большого цирка — вид сверху, с трибунами и козырьком. Это одно из немногих изображений Большого цирка, дошедшее до нас с того времени, поэтому оно чрезвычайно важно для ученых, изучающих его облик.

Хозяином виллы почти наверняка был оптовый торговец мрамором (знаменитые каменоломни, откуда брал мрамор и сам Микеланджело, находятся неподалеку), и он весьма гордился тем, что был одним из основных поставщиков цирка. Настолько, что даже велел выложить его на своей мозаике. И это не исключительный факт: богачи часто изображали в мозаике источник своего богатства (виноторговля, поставка диких зверей для Колизея и т. д.).

А для того, чтобы похвастаться своим могуществом, они любили делать еще одну вещь: выставлять на всеобщее обозрение великолепную мозаику с изображением события или зрелища, которое они «подарили» согражданам. Если богач организовал, к примеру, состязания гладиаторов, по его приказу выкладывали мозаику с изображением арены, раненых, погибших, с именами знаменитых чемпионов. То, что нам кажется сценой жестокого зверства (разве вы стали бы изображать на полу своей гостиной людей, всаживающих друг в друга кинжалы, потоки крови, умирающих и трупы?), в то время являлось предметом гордости семейства, подарком, сделанным городу на собственные средства, естественно для получения голосов на выборах.

В общем, вот откуда взялись все эти прекрасные мозаики с гладиаторами, которые мы видим в музеях. То же самое и в отношении состязаний колесниц. И даже более того: описание состязаний, которые мы скоро увидим, взято именно из мозаик подобного типа, найденных на нескольких виллах, например в Пьяцца-Армерина, на Сицилии. И в самом деле, как бы это ни могло показаться нам странным, до нас не дошло ни одного полного описания скачек в Большом цирке. Только такие каменные «фотографии» (а также барельефы, узоры на светильниках, на саркофагах и т. д.) дают нам понять, как проходили эти знаменитые состязания колесниц.

С рождением нового дня все более оглушающий шум толпы с улицы переместился на трибуны, заполненные пестрой публикой.

Интересно, что именно этот шум в ранние утренние часы выводил из себя не одного императора. Ведь императорские дворцы располагаются на Палатине, в непосредственной близости от входов в Большой цирк. Легко представить себе, сколько императоров было разбужено неожиданным шумом, криками и возгласами толпы… И реакция не всегда была царственно-великодушной.

К примеру, император Калигула дошел до того, что послал своих солдат, чтобы те разогнали толпу дубинками. Из этого вышла настоящая бойня. То ли из-за дубинок, то ли из-за давки погибли десятки мужчин и женщин, среди жертв было множество членов всаднического сословия.

Еще один император, Гелиогабал, воспользовался способом, применявшимся при осадах, аналогом современных слезоточивых газов, но гораздо более опасным. Он велел швырять в толпу змей, заключенных в амфоры, результатом чего стало беспорядочное бегство с очередной давкой и множеством растоптанных жертв.

В ту эпоху, о которой у нас идет речь, этой опасности нет. Траян — народный любимец, и он умеет вызывать эту любовь. Вместо того чтобы располагаться на пульвинаре,[104] императорской трибуне, возвышающейся над остальными зрительскими местами, подобно небольшому храму, на значительном расстоянии от остальной публики, он любит садиться среди зрителей, беседовать с ними на латыни с сильным иберийским акцентом, и люди ощущают, что он — один из них. А сегодня его нет в Риме, он далеко на Востоке. Но жители Рима и всей империи любят его и чувствуют его присутствие, словно он покровительствует их семьям и домам. Они воспринимают его как всеобщего «отца семейства»,[105] который сумел расширить пределы империи, как никто до него, придав ей силу и увеличив богатство.

Почти все места уже заняты. Рядом с нами уселся невысокий толстый господин с двойным подбородком, поросшим колючей щетиной. Он вглядывается в трибуны напротив, на другой стороне цирка. Вдруг он оборачивается к нам и долго не отводит глаз, очевидно пытаясь припомнить, где он нас уже видел. Но вот в глазах блеснул огонек, он узнал нас и приветствует улыбкой. Мы тоже его узнали: это «привратник» инсулы, которую мы посещали во время нашей предыдущей прогулки по Риму (в книге «Один день в Древнем Риме»[106]). На нем все та же грязная туника, и манеры все те же. Не хватает только узловатой дубинки из оливкового дерева, которой он усмиряет ссоры и стычки между жильцами. Здесь она ему не нужна… По этой дубинке мы в прошлый раз поняли, что речь идет о впавшем в немилость центурионе, зарабатывавшем себе на хлеб новым ремеслом. За эти три года он не изменился. Теперь он угощает нас вином из кожаной фляжки и спрашивает, как прошла прогулка по Риму… И каждый раз улыбается, видя, с каким изумлением и энтузиазмом мы рассказываем о банальных для него вещах: гладиаторах в Колизее, термах, пирах, невольничьих рынках…

Беседу прерывают две молодые женщины, которым надо пройти мимо нас на свои места. Их широкие туники задевают наши ноги. Проходя, они улыбаются, и нас окутывает облако свежего и пьянящего аромата духов. Как только они усаживаются чуть поодаль, с ними сразу же заговаривают двое юношей. И женщины не остаются равнодушными: сначала, конечно, они немного ломаются, а потом дают себя вовлечь в болтовню. Их любопытство и готовность принимать ухаживания очевидны. Иначе к чему все эти духи…

И неудивительно: поскольку здесь бывают женщины, многие юноши посещают цирк специально, чтобы увиваться за девушками.

Сам поэт Овидий советует это в своей знаменитой «Науке любви»: Большой цирк — одно из лучших мест в Риме для знакомства с девушками. Но это не единственное такое место, как мы узнаем, когда выйдем отсюда. Мы сможем выяснить, куда надо пойти, чтобы закадрить девицу в древнем Риме! А пока двое молодых людей уже поинтересовались у новых знакомых, за какую колесницу они болеют, и делают вид, что тоже поддерживают ее… Сюжет настолько избитый, что даже центурион-привратник смотрит, улыбаясь и подмигивая нам… Когда-то и он вел себя подобным же образом… Так начинают ухаживание в Большом цирке…

Солнце уже осветило весь цирк, арену тщательно разровняли, несколько служителей бегут занимать свои места. Заканчиваются приготовления к соревнованиям, в целом они заняли несколько дней. Все готово. Публика гудит; уже несколько минут группки болельщиков скандируют имена самых знаменитых лошадей и возниц и речовки-дразнилки. А остальная публика смеется. Невероятно, насколько все это напоминает то, что мы видим сегодня на футбольных стадионах…

Начало состязаний — настоящая торжественная церемония, проводящаяся согласно строгому протоколу. Мы бы могли сравнить ее с церемонией открытия Олимпийских игр. Организатор, то есть тот, кто заплатил за организацию этих состязаний, выходит на арену во главе длинной процессии, шествующей издалека, от самого Капитолия. Как полководец во время своего триумфального шествия, он пройдет через расступившуюся толпу людей на форуме и вступит в Большой цирк, где совершит почетный круг по арене.

До наших ушей с улицы доносятся овации. Сначала они слышались вдалеке, но вот они раздаются все громче, значит процессия приближается к зданию цирка.

И вот, под рев труб, процессия выходит на арену, а 150 тысяч зрителей взрываются оглушительными криками. Это неописуемый момент, говорить невозможно, даже думать не получается в таком шуме и грохоте. Все обращают взор в сторону величественной триумфальной арки в центре полукруглой стены цирка, возвышающейся над трибунами, подобно горе.