Следовательно, нет ничего удивительного, что это место для римлянина было еще более важным и воодушевляющим, чем Колизей. Здесь всегда что-то происходило, лишь несколько дней отделяли одно мероприятие от другого. Это была настоящая «фабрика развлечений» столицы Римской империи.

Возможно, именно по этой причине для правителей и чиновников Рима Большой цирк был полезен еще с одной точки зрения. Вы наверняка слышали выражение «хлеба и зрелищ».[99] Это знаменитая фраза поэта Ювенала, которая выражала очень простую идею: «Дай народу хлеб и скачки в цирке, и у тебя не будет проблем». Политика раздач (хлеба, вина и т. д.) и организации досуга действительно получила широкое одобрение населения и отвлекала общественное мнение от политики. И императорам это было хорошо известно. Поэтому такое огромное здание было еще и важным орудием для поддержания власти.

По всем этим причинам (массовое увлечение, используемое в политических целях, а также — необыкновенная машина для делания денег, в чем мы скоро убедимся) Большой цирк непрерывно использовался (с небольшими изменениями, добавлениями и ремонтом) на протяжении многих столетий. Хотите знать точно? Тысячу двести лет!

Ведь первые состязания колесниц здесь проводились примерно в 600 году до н. э., а последние — в 549 году н. э., в правление готского короля Тотилы.

Можете представить себе стадион, который использовался бы непрерывно в течение тысячи двухсот лет? Все равно как если бы мы сегодня пошли смотреть футбольный матч на стадион, построенный при Карле Великом и с тех пор не знавший ни недели простоя…

Уже эти несколько фактов должны дать вам понять исключительность Большого цирка. Древние римляне, правда, так его не называли. Для них он был просто Circus. Это возвращает нас к зябнущим людям, столпившимся на рассвете под его арками. Что заставило их всех явиться сюда в такой странный час?

Человек, за которым мы шли, ныряет под арку Большого цирка. Мы замечаем, что арки связаны друг с другом и все вместе образуют длинный портик, точно такой же, как в исторических центрах наших городов. Самое удивительное — то, что в этом портике множество лавок с выставленным на продажу товаром, своего рода длинный торговый центр, город в городе.

Здесь торгуют едой навынос (хлебом, сыром, соленой рыбой), подушками, навесами от солнца, плащами от холода и дождя и т. д. В других лавках — товары, не имеющие ничего общего с бегами: одежда, оливковое масло, специи, терракотовая посуда, медная утварь и даже вотивные статуэтки. Мы в центре Рима, а портик выходит на одну из самых оживленных улиц столицы; поэтому здесь одно из лучших мест для торговли и «бизнеса». Любого рода.

Несколько девушек, прислонившись к пилястрам аркады, поджидают клиентов. Выглядят они как уроженки Востока: смуглые, с черными курчавыми волосами, полными бедрами и глазами удлиненной формы, нарочито грубо подведенными. Легкие одеяния едва прикрывают выставленный ими на продажу «товар». Некоторые мужчины, среди них есть и немолодые, останавливаются поговорить с ними и поторговаться. Первые клиенты в этот день…

Столичным мужчинам очень нравятся эти женщины средиземноморского типа. В отличие от наших дней, в эротических фантазиях римлянина нет места для нордических красоток, белокурых и светлоглазых; образцом чувственной женщины служат средиземноморские смуглянки с Востока: уроженки Греции, Турции, Сирии, Ливана…

Мужчина лет пятидесяти, скромно, но элегантно одетый, наблюдает сценку с улицы. Глаза его полны презрения, он корчит лицо в гримасе отвращения и что-то царапает на листках, уже испещренных записями. Затем подает знак рабу продолжить путь, прокладывая для него дорогу в толпе. Взгляд его вновь тот же, что и до того, немного отрешенный, с ноткой грусти. Он исчезает в толпе. Этот столь простой и неприметный на вид человек войдет в историю как один из самых остроумных и прославленных поэтов античности. Его имя — Ювенал.

Его едкость вошла в пословицы наравне с пессимизмом и постоянными отсылками к прежним временам, по его словам, бывшим более счастливыми. Часто его излюбленной мишенью становятся женщины, особенно эмансипированные и свободные, например в его «Сатирах». А также гомосексуалисты. Через несколько лет он обрушится даже на императора Адриана за его гомосексуальную связь с красавчиком Антиноем. И поплатится за это: предположительно, его сошлют в Египет, чтобы убрать со сцены, однако нам останется в наследство вся его беспощадная критика римского общества.

Сценка, свидетелем которой он вместе с нами только что стал, под портиком Большого цирка, войдет в литературу. Его взгляд, полный отвращения, породил фразы, наскоро записанные в его «блокнот», позднее мы встретим их в таком виде:

Ювенал часто сетует по поводу этой торговли любовью около Большого цирка, целясь своей сатирой в иммигрантов, в особенности выходцев из Сирии. Любопытно отметить, что и в римскую эпоху в проституцию часто оказываются вовлечены девушки с Востока, выброшенные на улицу… На этот раз — со средиземноморского Востока.

Однако лавки занимают не весь портик Большого цирка. Между одной лавкой и другой всегда находятся два прохода к зрительским трибунам. Эту последовательность можно видеть и сегодня, разглядывая руины цирка, выступающие из земли: сначала лавка, потом вход-коридор, ведущий к первым рядам трибун (для ВИП-персон), а за ним — вход с лестницей, ведущей на «галерку», в дешевые сектора. И вновь в той же последовательности: лавка, коридор, лестница… И так далее.

Наш человек — в гуще толпы. Проталкиваясь вслед за ним, мы задаемся вопросом, почему же столько народу стекается сюда уже до рассвета. Причина проста: бесплатный (или за небольшую цену) вход на «народные» трибуны, где нет разметки мест. Правда, некоторые историки полагают, что для посещения зрелищ в римскую эпоху необходимо было иметь специальную карточку (tessera lusoria), своего рода театральный абонемент. Но в толпе вокруг нас мы ничего такого не видим… Значит, предвосхищая обычаи современных посетителей рок-концертов, многие римляне предпочитают приходить за много часов до начала, чтобы занять хорошее место, откуда будет лучший обзор. А поскольку не существует системы бронирования мест, нередко многие являются даже накануне.

В ярусах, предназначенных для богачей и вип-персон, дело обстоит по-другому: там есть обозначенные места. Вип-персоны придут гораздо позже, когда цирк будет битком набит народом, выбрав наиболее подходящий момент для своего «царственного» появления на глазах у всех.

В этом смысле цирк — настоящая театральная сцена для римских влиятельных лиц, где любят показываться и красоваться богачи, патриции, члены всаднического сословия и сенаторы, в обстановке, напоминающей красную ковровую дорожку на церемонии вручения «Оскара», в круговороте улыбок, дорогих нарядов и украшений.

Наш человек, однако, совершенно не выглядит заинтересованным в хорошем месте на трибуне. Он выходит из толпы, поднимающейся по ступенькам, и заходит в лавку под портиком. На самом деле это попина. Проходит мимо двоих уже набравшихся с утра клиентов, которые вот-вот подерутся, и направляется быстрым шагом к группке людей, собравшейся в стороне у одного из столиков. Они заключают пари насчет результатов сегодняшних состязаний. Это одна из многих группок, которые можно встретить около цирка.