А к обеду меня вдруг вызвали к комдиву. Как я и думал, комдив решил пообщаться со мной лично. В дивизии Героев было трое, все посмертно, но интересовало его даже не это, а то, что уже достаточно известный Гусаров оказался в его дивизии, и чего от этого можно ожидать. Мы почти два с половиной часа общались, он даже не отпустил меня, хотя я был сегодня дежурным по кухне, и мне нужно было снимать пробу. Бойцы нам в штаб принесли котелок, и я дал хорошую оценку рыбному супу. Вообще, с мясом тут туго, в основном рыба идёт из Мурманска, так что к рыбным блюдам привыкли.

Когда мы пообедали, комдив спросил:

– Значит всё, что было в Киевском котле, сейчас находится у твоих боевых интендантов?

– Ну, не всё, товарищ полковник, но многое. Если вам что-то нужно, вы не стесняйтесь, напишите список, и в течение семи суток всё это из-под Москвы будет доставлено сюда, в расположение дивизии. Раз уж я служу под вашим началом, то хотел бы, чтобы дивизия была пополнена вооружением по штату.

– Угу, – кивнул сам себе полковник Внуков. – Ты иди пока, а мы тут с начштаба и комиссаром подумаем, что нам нужно. Кстати, танки тоже есть? «Тридцатьчетвёрки»?

– Почти четыре сотни, товарищ полковник, из них половина «тридцатьчетвёрки». Грузовиков больше тысячи. Артсистемы. Даже самолёты есть. По штату дивизии звено лёгких самолётов положено, У-два в наличии есть. Можно штурмовики к дивизии приписать и пусть работают по вражеским тылам. Только семь дней потребуется, чтобы всё сюда перевезти.

– Всё, свободен.

Я покинул штаб, оставив командиров кумекать, что такое заказать, чтобы потом не прознали в штабе армии и не отобрали. Надо сказать, думали они долго. Я за это время успел познакомиться с командором комендантской роты, капитаном Фоминым, который как раз вернулся.

Уже поздно вечером (часа три как стемнело) комдив вызвал меня к себе. Комиссара не было, он отбыл в один из полков, где произошло какое-то ЧП, так что я общался с комдивом и начштаба. Взял протянутые мне отпечатанные на машинке листки и стал читать. В принципе, всё это у меня есть, да и комдив сильно не наглел. Три самолёта У-2, десять КВ-1, десять Т-34 в разведроту, которую собирались переформировать в батальон (танкового батальона в штате дивизии почему-то не было), артсистемы, несколько десятков миномётов, пулемёты, зенитки. Одним словом, полковник явно собирался довести вооружение до штата. Среди заказов – два десятка переносных немецких радиостанций с запасными батареями и блоком зарядки. Это, видимо, связисты заказали, да и для корректировки огня тоже пригодится. Тут же были и армейские походные кухни, девять штук, и сто пятьдесят грузовиков. Изучив довольно длинный список, я кивнул и сказал:

– Семь дней, и всё будет тут, готовьтесь принимать. Только их перекрашивать придётся, в цветах хаки всё.

– Нашёл проблему, главное получить, – усмехнулся начштаба.

На этом я ушёл.

Время постепенно шло, тянул служебную лямку. На третий день сработал сигнальный контур, выставленный на двух тысячах. Все штабисты к тому времени уже были помечены как дружественные объекты. Иногда заносит из штаба армии разных командиров, вот на них и их сопровождение реагирует контур. Привычно глянув, кто это там шумит, я вдруг насторожился. По полю по-пластунски двигалось трое, волоком на санках буксируя ещё одного, явно связанного. Было десять часов вечера. Быстро одевшись и делая вид, что вышел погулять, я поднялся на скалу к зенитчикам, где стояла установка счетверённых пулемётов Максима, и стал осматривать бескрайние поля. Вдали у горизонта видны столбики дыма: там передовая, бойцы греются в блиндажах. Боец, стоявший рядом, поглядывал вокруг в бинокль. Низко висевшие тучи исключали возможность применения вражеской авиации, но боец всё равно бдил, по приказу.

– Боец, бинокль! – негромко, но со сталью в голосе приказал я, протягивая руку.

Как только в руку лёг холодный корпус бинокля, я поднял его и стал всматриваться в горизонт. После чего скомандовал:

– Боевая тревога. Только тихо, не шуметь.

Боец молча, без возражений спустился по лестнице вниз и побежал будить остальных. Через пять минут уже весь штаб дивизии бурлил.

Поднявшись ко мне, комдив спросил:

– Что увидел?

– Трое в маскхалатах на санках тянут что-то в сторону передовой. Это что-то на связанного человека похоже, тоже в белом. Или маскхалат надели, или в простыню завернули.

– Где они? – поднимая свой бинокль, уточнил комдив.

Я показал, и он стал наводить, но только через пять минут засёк движение.

– Товарищ полковник, я их отсюда могу снять. Хотите, в голову, хотите, подраню, чтобы допросить можно было.

– Далеко, метров семьсот, не достанешь.

– Готов на спор. Двоим в головы попаду, третьему в плечо и ногу, чтобы допросить можно было.

– Поддерживаю, – подал голос начальник Особого отдела дивизии, который тоже к нам поднялся. – Пленный обязательно нужен. Кстати, на что спорить будете?

– На двойной стакан компота в течение полугода, если выиграю, – предложил я. – Ну и подарю дивизии мощную радиостанцию на автобазе, если проиграю.

– Принимаю, – согласился комдив.

Двое бойцов готовили лёгкий тягач «Комсомолец»: по снегу до неизвестных лучше на нём добраться, броневики застрянут; ещё трое цепляли к нему сани.

– Боец, принеси СВТ, – приказал я. – Я знаю, у вас в расчёте есть такая винтовка.

Когда мне принесли всё, что нужно, я прицелился и быстро сделал четыре выстрела. По одной пуле в головы двум диверсантам (а все уже были твёрдо убеждены, что это они и есть), в плечо и ногу третьему, как и обещал. Тягач уже пылил в снежной пурге, поднимавшейся от гусениц, к неизвестным. Было там одно отделение из моего взвода, а командовал начальник разведки дивизии, он старшим покатил. Простояли они там минут десять, занимаясь погрузкой, а потом снова в снежной пурге по своим следам вернулись обратно.

Выяснилось, что я не промахнулся, и комдив признал мой выигрыш. Раненого немца унесли в штаб, там им медики займутся, а после и допросить можно. Убитых раздели и убрали в сторону. А вот пленным, которого они тянули к передовой, оказался, ни много ни мало, майор, начальник секретной части нашей 14-й армии. Только вдумайтесь: начальник секретной части, секретоноситель высшей категории.

Майора всего трясло; мы отпаивали его горячим чаем, а он рассказывал, как ехал в штаб нашей дивизии, и вдруг на дороге раздались многочисленные взрывы гранат. Выкатился из машины с пистолетом в руках, получил удар прикладом по голове и очнулся, когда его уже на санках волокли. Очень порадовался, когда засвистевшие пули перебили его конвоиров. Сообщил также, что диверсантов на месте засады было куда больше. Его, конечно, контузило при захвате, но это он точно засёк. Шёл майор на своей легковушке в колонне из двух грузовиков; скорее всего, никто в колонне не выжил. Об этом случае сообщили в штаб армии. В штабе поднялась паника, к нам направили дополнительные силы, а я проверил посты и спать пошёл. Что нужно, я сделал, а дальше сами разберутся.

Через три дня были построены бойцы и командиры штаба дивизии, и командарм нашей армии наградил меня орденом Красной Звезды. Я их из серьёзной задницы вытащил, и меня отблагодарили. После отбытия командарма я устроил небольшую пирушку, мы хорошо посидели, отметили награду. А ночью пришлось вскакивать и поднимать роту в ружьё.

– Лейтенант? – с вопросительной интонацией обратился ко мне комроты.

Мой авторитет в роте, да и в штабе, поднялся на небывалую высоту, так что выполнялись мои приказы мгновенно и беспрекословно. Командир роты тоже особо не давил, вполне мирно служили. Мы уже перешли на «ты», разница в возрасте у нас была десять лет, но мы как-то не обращали на это внимания.

– Помнишь тех диверсантов, которых охрана тыла всё найти не может? Я их нашёл, они к нашему штабу подбираются; видимо, хотят отомстить за своих. Похоже, гранатами закидать собираются.