После этого в чудесном настроении я направился в интендантское управление, где предъявил работнику отдела кадров полученный от секретаря Шапошникова приказ о снятии с меня домашнего ареста, и мне быстро дали направление для дальнейшего прохождения службы. В этот раз направляли на Север, Карельский фронт ждал меня. Это что, меня попугать решили? Тоже мне, нашли проблему. Я побывал на Ярославском вокзале и смог узнать, что ночью уходит проходной эшелон в том направлении, мне выдали место. До него ещё три других было, но на них пассажиров не брали.

Вернувшись к себе, я собрался, запер квартиру и сообщил управдому, что отбывают на фронт. Уже стемнело, когда я направился на поиски машины. Обнаружил её в том же автохозяйстве, даже номера успели поменять. Думаю, повышенный интерес вызван тем, что она была чёрного цвета, а не стандартного зелёного, как армейские машины. На этот раз помимо сторожа, крепкого парня, в засаде сидели ещё четверо, вооруженных.

Выпавший ночью снег утром был сметён сильным ветром, поэтому я вполне мог двигаться бесшумно. Подкравшись ко всем четырём по очереди, я по одному убил их всех одним способом: ножом от уха до уха. Нужен один почерк, чтобы боялись. Потом и сторожа сыграл. Что интересно, у всех них, кроме сторожа, были удостоверения сотрудников милиции. Это они меня что, на живца ловили, украв машину? Молодцы, ничего не скажешь. Оторвав новые номера, там же их и бросил, но я в перчатках был, отпечатков не оставил. А номера кинул в качестве намёка: не нужно со мной играть и уж тем более злить. После этого на вновь обретённой машине я рванул к вокзалу, едва успел. Только сел, и через пять минут эшелон тронулся. Путь наш лежал к Беломорску.

Дорога заняла четыре дня, шли почти всё время, хотя и не шибко быстро. Тут уже были снега, сильно похолодало. Свою пижонскую командирскую шинель и фуражку я давно сменил на ватник, шапку-ушанку, телогрейку, ватные штаны и валенки, так что на стоянках мне вполне комфортно было выходить и дышать свежим воздухом.

Соседи фактически всю дорогу глушили водку и спирт. Я среди них уважением пользовался: мог любую закуску достать. Тех, кто не пил, было не так и много, мы быстро вместе устроились и ехали в двух купе. Нам не мешали, меня лишь изредка дёргали, когда совсем уж долго ехали и не было возможности купить закусь на станциях. Так и катили. У меня книг на несколько библиотек, так что я в основном читал, а когда темнело, спал. Прочитал несколько книг Жюля Верна, очень понравились. Ещё бы что почитал, да прибыли, даже расстроился немного.

Высаживались мы ночью. Хотя теменью я бы это не назвал: свежий снег вполне отражал луну, мелькавшую сквозь облака, так что всё было неплохо видно. И это я ещё не использовал опцию ночного зрения. Наш эшелон был войсковой, на Карельский фронт перекидывали тяжёлый гаубичный дивизион сокращённого состава: вместо трёх батарей всего две, по четыре орудия, калибр 152 мм. Тут же, на площадках, тракторы, грузовики и всё, что необходимо артиллеристам. Теплушки были, плацкартные вагоны, но наш подсоединили последним, за ним только платформа с зениткой. Наш вагон был купейный, он один такой, повезло.

Мы тут все на эшелоне варяги, артиллеристы отдельно катили. Общались только на стоянках, когда дрова и воду подавали. Надо сказать, меня сильно заинтересовало, почему дивизион отправляют на Карельский фронт, если под Москвой всё плохо? Спрашивал у командиров гаубичного дивизиона, но те лишь плечами пожимали. Только сообщили, что их из-под Владивостока перекидывают на северные территории боевых действий. Всё равно странно.

Эшелон наш подали к тупику, где были пандусы для разгрузки тяжёлой техники. Пока механики-водители кипятком заправляли радиаторы тракторов и пытались их завести, мы, взяв вещи, покинули вагон и направились гурьбой за местным командиром, которого прислали, чтобы встретить и устроить нас на ночь. Время было два часа ночи. Командир распихал нас по двум гостиницам Беломорска, где находился штаб фронта. Мне койки не досталось, спал на ватнике на полу. Ну, хоть не дуло, и выспался отлично.

Утром нас подняли, сводили в столовую при штабе и распределили по отделам тех родов войск, в которых мы числились. Я попал к снабженцам, они быстро нашли мне должность, выписав новое направление, уже в 104-ю стрелковую дивизию 14-й армии. Раньше дивизия входила в 42-й стрелковый корпус, но его на днях расформировали. Мне посоветовали посетить армейские склады в городе, где обычно бывают машины нашей армии, с ними и доеду до дивизии. Если повезёт.

Я подхватил вещмешок, выяснил, что склады находятся у железной дороги, и направился туда. Прибыв, приметил вокруг давние следы бомбёжки. Стал спрашивать, кто едет в 14-ю армию, и повезло: нашёл шестнадцать машин, которые шли в мою дивизию. Показал направление усталому снабженцу; увидев, что я еду на должность командира взвода комендантской роты дивизии, он обрадовался: уже две недели как погиб прошлый командир, а замены всё нет.

В комендантскую роту входят несколько взводов: первый и второй занимаются охраной штаба, третий взвод – хозяйственный, туда входят также две полевые кухни, которые и кормят весь штаб и все привлечённые подразделения. Численность одного взвода составляет двадцать пять – тридцать человек. Мой первый взвод – небольшое подразделение, которым я буду командовать. Второй взвод – это три броневика для охраны штаба, куда входят также два крупнокалиберных пулемёта. Подчиняюсь я комроты и начштаба.

Меня посадили на замыкающую машину, сидор я бросил на сиденье рядом, автомат поставил между ног: я его достал из Хранилища, пусть видят, что есть. Пока мы ехали к расположению нашей дивизии, я общался с бойцом-водителем. Тот рассказал, что дивизия всё последнее время вела упорные бои, однако вот уже три дня как затишье. Боец по праву гордился тем, что за два месяца ожесточённых боёв их так и не сбили с позиций. Дивизия не снимается с передовой и пополняется людьми и вооружением на месте. Ну, как пополняется: что есть, тем и воюет, всё под Москву брошено, но люди всё же прибывают, в основном из госпиталей. В трёх машинах как раз везли таких бойцов: шестьдесят семь человек из госпиталей, бывалых, обстрелянных. Немного, но для дивизии и это в радость, четыре с половиной тысячи списочного состава осталось. В остальных машинах была утеплённая одежда, в ней тоже нужда имеется. На складах 14-й армии тёплых вещей фактически нет, приходится сюда машины гонять.

Так и катили. Дважды останавливались: на заправку и ноги размять. Те, кто в машинах ехали, не сильно замерзали, друг о друга грелись. К вечеру добрались до расположения. Пополнение увели, а я отправился знакомиться с начальником штаба дивизии. Ротный отсутствовал: убыл в штаб армии в качестве командира автоколонны. Начштаба был занят, пришлось подождать. Наконец он принял меня, расспросил, но, похоже, не узнал, отправил оформлять документы. Писарь сильно удивился, но всё сделал. Потом начальник штаба лично представил меня бойцам первого взвода комендантской роты и, велев командовать дальше самому, ушёл.

Я познакомился с бойцами, выяснил, как тут живут, и устроился в блиндаже, где жил мой предшественник. Тут ночевал весь взвод, у меня был свой закуток, закрытый брезентом, – вполне терпимо. Поужинал, использовав сухпай из трофейных консервов: мятая картошка с гуляшом, вкусно. После лёг и вскоре уснул. В блиндаже было тепло, я скинул верхнюю одежду и снял валенки, оставшись в телогрейке и шерстяных носках.

Утром я проверил, как идёт работа. Сержанты опытные, знают, что делать, и несут службу. Я пока присматривался. Успел до завтрака сделать зарядку, побоксировал с тенью. Потом с сержантом прошёл, проверил посты на охране штаба дивизии, пока нормально. На всякий случай раскинул сигнальный контур вокруг и занялся делами. Познакомился с командирами двух других взводов: одному двадцать, недавно принял взвод с броневиками, они в капонирах, охраняют штаб; второму за сорок, мы одного звания, он не кадровый, как и я.