Моими трофеями стали тысяча триста автомобилей (сожжено было не меньше), сорок семь бронеавтомобилей, четыреста пять танков, семьсот семьдесят шесть артсистем, не считая около двухсот миномётов. Пятьдесят семь самолётов разных типов: большую часть, видимо, перегнали воздухом, а на этих аэродромах не было топлива. Ладно ещё, что целые, много сожжённой техники было. Посещал склады со снарядами, патронами, минами, о которых знал, всё прибирал. Посещая по ночам немецкие части, взял пять роскошных легковых автомобилей, пятнадцать новеньких «ганомагов» и двадцать шесть «четвёрок». Больше не брал: места уже не хватало. Вместе с ранеными загруженность Хранилища составляла сто процентов.
Пока возвращался, накачал ещё место, и теперь у меня Хранилище на пять тысяч сто шестнадцать кубов. По пути прихватил сильно потрёпанный стрелковый полк со всем вооружением, а также обнаруженную противотанковую батарею и танкистов с пятью танками, без топлива и снарядов. Всех по той же схеме: получил согласие на эвакуацию и дал снотворное. На танкистах снотворное закончилось, хотя я пополнял запасы на складах с медикаментами.
И вот сейчас, изучив село в бинокль, пользуясь на удивление тёмной ночью и тем, что низкие тучи затянули небосвод, я стал доставать спасённых бойцов и командиров. Сначала танкистов с их пятью танками: сборная солянка из трёх Т-26, одного Т-28 и одной «тридцатьчетвёрки». Пока они спали, я заправил технику и рядом сложил штабеля снарядов к танкам и пулемётные патроны. Рядом стал размещать пушки противотанковой батареи и уставших артиллеристов, находившихся под командованием лейтенанта. После этого начал их будить. Поднял часть, включая командира, сообщил, что котёл далеко, немцы остались в тридцати километрах за нашей спиной, а перед нами село, где готовится к обороне какая-то советская часть.
Оба командира договорились о взаимодействии, отправили посыльных в село и занялись делами. Танкисты пополняли боекомплект, как и артиллеристы: снарядов у них практически не было. Увидев, что хватает безлошадных, я достал танкистам две «тридцатьчетвёрки» и два Т-26, плюс три грузовика. В одном было топливо – бочки с бензином и соляркой, в двух других – снаряды и немного продовольствия. Танкисты начали осваивать технику, формируя экипажи. А у артиллеристов и так был полный штат, лошади как тягловая сила и даже своя походная армейская кухня имелась.
Я предупредил командиров обоих подразделений, что за спиной у них идёт стрелковый полк и скоро будет вестовой от командира, посоветовав не торопиться выдвигаться к селу. Отбежав на пару километров, стал доставать технику и тяжёлое вооружение стрелкового полка, включая обоз с ранеными. Когда закончил с техникой и ранеными, достал из Хранилища бойцов и командиров. Комполка спал в своей «эмке», тут же комиссар и начальник штаба, с трудом их растолкал.
Полк тоже пополнил вооружением. У него семь противотанковых пушек оставалось, добавил до штата, стало двенадцать. От зенитной батареи только одна установка счетверённых пулемётов сохранилась, выдал четыре ДШК и ещё одну счетверённую. Шесть зениток на полк – это неплохо. Была одна миномётная батарея (батальных миномётов), два орудия осталось, дополнил ещё двумя вместе с запасом мин. На доукомплектование выдал снаряды, патроны, топливо, продовольствие и три походные кухни. Доставал в сторонке, чтобы в темноте не рассмотрели, откуда всё это берётся, а потом уже командиру полка и начштабу передавал, изрядно их порадовав. Они вообще в эйфории были, вырвавшись из котла.
Пока бойцы просыпались, майор, командир полка, войдя в курс дела, отправил гонцов в село и к стоявшим рядом советским подразделениям. Начали разводить костры, а то не видно было ни черта. В село отправили и обоз с ранеными. Я же испросил у комполка разрешения отбыть, поскольку свою задачу я и группа боевых интендантов выполнили. Командир, сграбастав меня в объятия, поблагодарил ещё раз за всё и потом отпустил. Тут как раз подошли командиры других подразделений: капитан-танкист и лейтенант-артиллерист, и майор заговорил с ними.
Я подошёл к полуторке, тарахтевшей мотором, теперь это моя разъездная. Сел в кабину и с включёнными фарами покатил к селу, обогнав по пути обоз. На въезде меня остановили и проверили документы. Оказалось, что тут окапывается неполный стрелковый батальон при двух пушках, больше войск в селе не было. Лейтенант, изучавший мои документы, сообщил, что обо мне они слышали, и меня здесь ожидает посыльный. Оказалось, наш глава медицинской службы корпуса перед эвакуацией оставил в селе бойца, чтобы тот мне сообщил, где их искать. Тут они молодцы.
Выяснилось также, что посыльные, прибывшие сюда от подразделений, уже сообщили о том, что подходят ещё советские войска, а заодно рассказали, как они тут оказались и кто их вывез, так что обо мне тут уже знали. Отправили гонца за ожидавшим меня бойцом, который ночевал рядом, в одной из хат. Пока мы с лейтенантом общались, он прибежал. Знакомый боец, из взвода охраны госпиталя, это он с напарником доставал из танка простудившегося бойца Суворова. Кстати, что-то я танка не вижу, и Взор не помог; похоже, угнали его куда-то. Подскочивший боец, доложившись, протянул мне конверт с приказом. Разорвав конверт, я достал приказ и прочитал его в едва горевшем свете фар.
– Ясно, – сказал я. – Что ж, лейтенант, я отбываю дальше в тыл, к своим. Удачи вам тут. Боец, в машину.
– Есть, – козырнул тот и полез в кузов, путаясь в длинных полах шинели.
Подув на пальцы (серьёзно так подмораживало), я попрощался с бойцами. В село уже входил обоз, да и рычание двигателей танков было слышно сзади; мельком обернувшись, я убедился, что полк направляется сюда.
Я сел в кабину и, стронувшись с места, погнал к станции. Боец, отправленный на поиски начальника станции, с большим трудом, но всё же нашёл его. Начальнику я сообщил, что из котла эвакуировано несколько медсанбатов, и требуется отправить их в тыл; необходимо организовать пару санитарных эшелонов, ну или сколько их там нужно, если раненых почти три тысячи. Тот посчитал и сообщил, что потребуется пять санитарных эшелонов, после чего начал звонить и узнавать. Выяснилось, что прислать могут только два санитарных эшелона и войсковой эшелон с теплушками. Я кивнул, соглашаясь, внутренне порадовавшись, что дорога пока действует и не блокирована повреждениями. К утру эшелоны будут; надеюсь, успеют с эвакуацией.
Оставив бойца на станции, я поехал к школе, которая снова была пуста и закрыта. Выбил дверь и стал доставать раненых и медперсонал одного из медсанбатов вместе с имуществом. У этого медсанбата меньше всего раненых было, около тысячи. На кухне и в спортзале разместил санроту, там едва триста раненых и двенадцать человек медперсонала. Надеюсь, их смогут эвакуировать. После этого разбудил главврача и нескольких медсестёр, которые начали поднимать и остальных. Главврача ввёл в курс дела: мол, обещание выполнил, из котла их вывезли. Где находимся, тоже объяснил. Сообщил о санроте, а также об обозе с ранеными стрелкового полка, пусть принимает командование над ними и занимается их эвакуацией. Так что работы на него изрядно навалилось. Отдав несколько распоряжений, главврач со мной направился к станции, узнать насчёт эшелонов да как вывозить будут. А со станции мы с бойцом, покинув село, на машине покатили прочь, в тыл. Думаю, на каждой станции по медсанбату буду оставлять, пусть вывозят. А местом назначения, где нас ожидал эвакуированный госпиталь, был город Курск.
До Курска нам пилить порядка ста километров, за ночь вряд ли доберёмся, тем более планы свои я менять не хотел. За остаток ночи мы проехали едва ли пятьдесят километров, хотя дорога была отличная, скорость держал не меньше сорока. Останавливали нас для проверки всего однажды: это был и пост, и охрана моста. Больше постов не было, как-то бедненько с охраной тылов.
А задержались мы на узловой железнодорожной станции. Там я нашёл начальника станции, который уже знал об одном войсковом и двух санитарных эшелонах (они отсюда и вышли), и договорился с ним о размещении двух медсанбатов. Как он будет вывозить раненых – его проблема, но начальника это не обеспокоило, для него это дело привычное. Вот так, за полтора часа до рассвета я выгрузил здесь оба медсанбата, общая численность которых составляла три с половиной тысячи раненых. Один из них разместили в больнице (в местном селе было два госпиталя, их готовились эвакуировать), а второй – в пакгаузах и на складах. Там спешно устанавливали буржуйки, чтобы обогреть промороженные помещения. Врачи местных госпиталей помогали персоналу обоих медсанбатов. Нам с бойцом выделили дом, грузовик мы во двор загнали, и я уже ложился спать, когда через станцию прошли три эшелона: вывезли-таки санроту и медсанбат. Эшелоны ушли дальше, на Москву.
