– Ты адская дрянь, Калиссия! Я обещаю, что вернусь за твоей чёрной душонкой, и ты пожалеешь о том дне, когда твоя шлюха-мать произвела на свет такое отродье! – проорал он, пожария Лис полными ненависти глазами. – Мое имя Аскар! Запомни его, тварь! Запомни!

 Это было последнее, что он успел сказать, пока его, задыхающегося от ярости, тащили по полу. Однако эти слова ещё долго звенели в ушах.

 Калиссия ошеломлённо смотрела на мертвую девушку и на сошедших с ума ведьм, пляшущих вокруг неё. Непонятные чувства клубились внутри. Она ощущала, что кинжал пронзил не только жертву, но и ее собственное сердце.

 Вакханалия только начинала набирать обороты.

 Запах свежей крови до тошноты сдавливал горло, и она постаралась как можно скорее от него избавиться, протерев губы белой салфеткой.

 Пение звучало невыносимо громко, колотя по вискам и без того разболевшуюся голову. Вино текло рекой, бокалы, не успев осушиться, наполнялись вновь. Особо агрессивные ведьмы принялись меряться силами, выпуская потоки энергии к потолку, на котором разразилась настоящая  гроза.

 От вспыхивающих разноцветных молний рябило в глазах.

– Мне нехорошо, – пожаловалась Лис одной из советниц.

– Нехорошо? Ты смеёшься надо мной, деточка?

 Женщина даже не смотрела на Калиссию, она обводила хмелным взгядом зал в поисках новой жертвы на сегодняшюю ночь.

– Здесь не может быть нехорошо, просто расслабься. Ты в первый раз испробовала вкус людской крови, вот и всё. Не отвергай свою сущность, и тебе сразу станет лучше, – совершенно безучастно произнесла ведьма и, призывно повиливая бедрами, направилась к одному из магов.

 Калиссия лишь вздохнула. На что она надеялась? На понимание? Конечно, здесь не от кого было его добиться. Воспользовавшись моментом, пока на нее никто не смотрит, она решила улизнуть из зала, юрко пробираясь сквозь беснующуюся толпу.

 На огромном балконе, отделённом от прочих комнат тонкой прозрачною шторой, она оперлась на холодный мраморный парапет и вдохнула свежий ночной воздух.

 Внизу на много миль раскинулись владения Тирариума, освещённые сегодня непривычно яркой полной луной.

 Калиссия пыталась как-то абстрагироваться от произошеднего, но стоило лишь прикрыть веки, как образ той самой девушки и обезумевшие от гнева глаза ее жениха тут же возникали перед мысленным взором.

 Она не должна так реагировать. Просто – не должна, ведь она ведьма! А там – обычная человечка, их век короткий. И ее смерть послужила во благо великого дела!

 Но как ни пыталась Калиссия оттеснить одолевающие чувства, они снова возвращались терзать ее разум.

 На талию внезапно легли тяжёлые ладони, и девушка дернулась, пытаясь развернуться к наглецу лицом.

– Тише, моя маленькая ведьмочка, не стоит так реагировать на прикосновения твоего будущего супруга, – послышалось над самым ухом.

 И этот низкий, приправленным редкими высокими нотками голос мужчины заставил ее превратиться в такую же твердую и холодную каменную статую, как и те, что украшали балкон.

– Я прошу вас убрать руки, – не дыша, произнесла она.

– Конечно же нет, я имею полное право прикасаться к своей невесте. Вообще думаю, нам стоит познакомиться поближе, к чему все эти людские глупые традиции? Если все уже решено, и ты принадлежишь мне, – шипел он ей в ухо, словно змей-искуситель. – Тем более, тебе стоит меня задобрить. Я крайне разочарован твоим поступком. Не знаю, как остальные, но я заметил, что ты побоялась убить ту девицу.

 Лис изо всех сил старалась выглядеть уверенно, и присутствие мага в такой непосредственной близости от нее никак не давало собрать себя воедино.

– Послушайте, Ваше Сиятельство, – кое-как собрала себя по кусочкам девушка. – Я бы хотела провести этот вечер в одиночестве. Не могли бы вы быть так любезны дать мне эту возможность. Возвращайтесь на праздник, там немало дам, которые с удовольствием развлекутся с князем.

 Она боялась этого человека. По-настоящему. Тёмный князь магов, несмотря на свой красивый внешний облик, навевал на неё липкий ужас, напоминая огромного паука. Присцилла поступила крайне неразумно, пообещав ее своему союзнику в качестве гаранта их дружбы.

– Я хочу лучшее, Калиссия, а лучшее здесь ты. И мы оба знаем, кому это лучшее принадлежит.

– Ничего вам ещё не принадлежит.

 Мужчина зарычал и, схватив ее за волосы развернул к себе, прикусывая нежную кожу шеи. Калиссия забилась в его руках, теперь уж точно напоминая мотылька, угодившего в паутину. В ее руках вспыхивала магия, на что мужчина громко расхохотался.

– Глупая! Нет инициации, нет магии. Одно из условий я и предлагаю тебе исполнить. А это детский сад.

 Меленький частый цокот каблучков, несущихся по коридору, сбивающееся от бега дыхание и уже через мгновение спасительный голос Агнии, ее подруги, ворвался на балкон:

– Калиссия, я повсюду тебя ищу, куда ты пропала?

 И лишь спустя мгновение отчего-то излишне бледное, как кусок мрамора, лицо подруги явилось взору после того, как та отдернула в сторону штору. Лис ещё сильнее разволновалась.

– Ой, я прошу прощения! – залепетала девушка, прикрывая руками рот и пятясь назад. – Пожалуйста, простите!

– Ничего сташного, я как раз собиралась уходить, – с облегчением выдохнув, ответила Лис, выскальзывая из цепких пальцев князя.

– Ну ничего, скоро продолжим. Тебе понравится, моя прекрасная ведьма, – ухмыльнулся он ей вслед, но Калиссия уже не слышала.

НАШИ ДНИ

 Аскар смутно помнил, как вырвался из ведьминых подземелий. Растерзанный, разбитый, он выхватывал из воспоминаний какие-то разрозненные образы: бой, горячая струя крови брызнула в лицо, дьявольский смех мерзкой ведьмы, жгучие удары кнута…

 Они терзали и пытали его, используя методы охотников, только вот делали это исключительно из удовольствия, в то время как его народ таким образом добывал информацию и выжигал скверну из грязных душ.

 Все время слилось в одно сплошное тянущееся целую вечность мгновение. Ведьмы сменяли одна другую, попеременно являясь к нему в темницу. Резали его, пили кровь, опаивали какой-то дрянью. А потом, хохоча, восторженно прыгали на нем, стонали, извивались и кричали, будто получали истинное наслаждение от сношения с мужчиной, чью волю подавили травками и заклятьями.

 Они смеялись над ним, постоянно восхвалялись своей властью над Королем Охотников, спрашивали, куда же теперь подевались его бравые воины, почему не спасают своего предводителя?

 В первый же день заточения ведьмы закинули к нему в темницу два тела – его убитых товарищей, самых близких ему охотников. И заставили смотреть, как они разделывают его друзей. Острым ножом они вместе с кожей срезали руны с их тел, а потом крутили перед носом Аскара, насмехаясь и постоянно повторяя, что теперь у них есть пополнение в коллекции.

 Одна даже притащила к нему книгу, которую без преувеличения можно было назвать самой ужасной из тех, что ему приходилось видеть, и, переворачивая страницы, хвасталась разнообразием своей коллекции. В срезанных рунах, которые эта тварь хранила в книге, охотник узнал многих своих людей.

 С него они их тоже срезали, наживую, наслаждаясь его криками и скрипом зубов. Начали с руны поиска, чтобы никто не нашел Аскара, чтобы все думали, что он мертв. Потом срезали те, которые казались ведьмам наиболее привлекательными.

 Он не знал точно, сколько времени провел в этом грязном аду: к нему в темницу не пробивался ни один лучик света, никто и никогда не сообщал ему о времени суток. Большую часть времени он находился в беспамятстве. Лишь по изредка улавливаемым разговорам между этими тварями, он понял, что провел в их руках полгода. Они не убивали его. Терзали, унижали, уничтожали – но залечивали все раны, которые наносили. Очевидно, планировали насладиться обществом Аскара как можно дольше.