Это не больно. Скорее – очень странно. И меньше всего хотелось признавать, что и безумно приятно. Ее магия, такая слабая и необычная, рвалась на свободу, смешиваясь с огнём дракона. Калиссия перестала себе принадлежать, и с упоением ответила мужчине на одновременно очень требовательный и трепетный поцелуй.

 Он подался вперёд, прижимая ее к постели всем телом, вдавливая в подушки, и поглощал. Это переросло в неистовство, его огонь отзывался на ее прикосновения, и виверн, отрываясь от губ девушки, чтобы взять себя в руки, принялся осыпать поцелуями все её тело, каждый миллиметр.

 Калиссия сдерживала крики наслаждения. Ей постоянно приходилось зажимать рот рукой, опасаясь, что мужчина сочтёт ее поведение слишком развязным. Ей все ещё казалось, что виверн о ней не самого лучшего мнения.

– Калиссия, что-то не так? Тебе больно? Неприятно?

– Нет, я просто не хочу тебя смущать.

– Стонами? – уточнил он и, получив утвердительный кивок, резко сел и усадил девушку себе на колени. – Вообще-то стоны – это самый большой комплимент, который мужчина может получить от женщины.

Он коснулся обжигающе горячими губами ее очаровательной ключицы, проложил дорожку из нежных, почти невесомых, поцелуев ниже.

– Знать, что ты способен подарить удовольствие другому человеку, – выдохнул он жарко, оторвавшись от ее кожи, по которой тут же побежали мурашки, – очень приятно.

 Он переключил свое внимание на шею, проводя по ней кончиком языка. Припал в поцелуе к ее нежному плечу и, снова с трудом заставляя себя оторваться, внезапно подул на разгоряченный участок влажной кожи холодным воздухом.

– Если тебе хочется стонать – стони, – шепнул он девушке в ухо, прикусывая мочку. – Если тебе хочется кричать – кричи. Ударить или вонзить в меня свои коготочки – делай это. Договорились?

 Калиссия снова нерешительно кивнула, чуть ли не плавясь от его прикосновений, и опустила глаза. Но секунду поразмыслив, тут же подняла их, встречаясь взглядами с желтым взором. Она запустила пальцы в его волосы и подвинулась к ближе, осторожно пробуя на вкус его губы.

– Я не бью людей, – на секунду оторвавшись, решилась ответить она.

– А я и не человек, – улыбнулся ей мужчина.

– Драконов тоже не бью, они мне нравятся. Даже снятся иногда, – и, заметив его ухмылку, добавила. – Я имею в виду рептилий.

 Хьял, улыбнувшись, снова притянул девушку к себе. Возможно, в желании добавить в ее сны не только рептилий, возможно в желании услышать, наконец, ее не сдерживаемые стоны… А, может быть, и просто подгоняемый более эгоистичным порывом получить то удовольствие, которое могло подарить ее тело.

 Он ласкал языком идеальную грудь, позволяя себе порой несдержанно прикусить манящую плоть. Впивался губами в шею, целовал прекрасный живот, касался нежной кожи на внутренней стороне бедер, осторожно двигаясь ладонью вверх и наслаждаясь звуками ее страсти.

 Хьял пытался уловить момент, когда девушка будет достаточно распалена, чтобы позволить ему большее. Но, когда ему показалось, что Калиссия уже готова его принять, она вдруг плотно свела ноги, не позволяя ему проникнуть.

– Ты передумала? – хрипло поинтересовался виверн, давно уже не уверенный в том, какой ответ хочет услышать.

– Нет, извини, я просто вспомнила кое-что… – в глазах промелькнул гнев, но она быстро опомнилась и расслабилась, ее взгляд снова затянуло дымкой желания.

– Калиссия, ты уверена? Повернуть вспять не получится! – его голос отдавал все той же хрипотцой.

– Все хорошо.

 Хьялу потребовалось невероятное усилие над собой, чтобы не заметить странный оттенок, промелькнувший в ее голосе. Убедить себя в том, что он просто ищет причины остановить весь этот бред. Девушка обвила его ногами, чтобы он и помыслить не мог отстраниться, и виверн поддался.

 Она даже не вскрикнула, прощаясь со своей невинностью, а лишь изогнулась ему навстречу, с силой впившись в спину ногтями. Хьял успел уловить в ее зелёных глазах целую бурю противоречивых эмоций, но вряд ли заметил среди них сожаление.

 Его самого, от природы горячего, обдало жаром. Он сначала даже не поверил в это. Да и потом не поверил! Тело под ним вдруг стало таким же пылающим, как его собственное, и он испугался. Испугался, что не смог удержать свою магию, и что шутки Калиссии о кострах без дров перестали быть шутками. Лишь через томительно-долгие несколько секунд виверн вдруг осознал, что не имеет к жару ее тела никакого отношения, что оно такое не из-за его неосмотрительности.

 Ведьма, вонзившая кинжал в грудь его сестры, в это мгновение показалась ему самым родным существом в мире.

 Мелькнула всё та же параноидальная мысль, что девушка околдовала его. Скрывала свою настоящую силу и теперь подпитывалась его. Той страстью, которую вызывала в нем. И которую он никак не мог побороть.

 Сейчас Хьялу хотелось наслаждаться этой   девушкой постоянно, даже если она на самом деле охмурила его. Эта дикая мысль, зародившаяся где-то на грани сознания, придавала этому акту насилия какого-то дополнительного перца. Виверн двигался  осторожно, если не сказать ласково, пытаясь максимально оградить ее от неприятных ощущений.

 Он дышал с Калиссией в такт, сам подстраивался под нее, и ловил каждый стон с жадностью коллекционера, которому досталось самое редкое сокровище. Хьялмар понимал, что вряд ли еще когда-нибудь прикоснется к этой девушке. Для этого просто не будет причин. Но одинокими вечерами он, конечно, будет вызволять из памяти ее образ, ее полные наслаждения вскрики.

 Сквозь пелену желания, застилавшую глаза, он с упоением смотрел, как Калиссия бьется в его руках. Ему казалось, что чешуйки прорастают через кожу, до того остро он ощущал каждое прикосновение. Она не похожа ни на одну женщину, с которыми ему приходилось бывать. Близость с ней была чем-то совершенно новым. Неизведанным. Острым.

 В кои-то веки – настоящим.

 Его лицо расплывалось перед глазами, и только два желтых глаза, как маяк, помогали вспоминать, что это реально с ней происходит.

 Калиссия чувствовала каждое движение внутри себя, и чем быстрее они становились, тем громче из ее уст вырывались сладкие стоны. Она забыла все на свете, с головой погрузившись в пучину наслаждения. Ей стало так жарко и так безудержно хорошо, что хотелось до состояния пепла сгореть в его руках. Она громко дышала, доверяя свое тело дракону с каждым мгновением ещё больше.

 И только ощутив режущую боль в плече, где красовалась зловещая паутина, вспомнила о самом главном, для чего она решилась на этот шаг.

 Зелёные глаза потемнели. Вместе с шевелением ее силы и магии дракона, задрожала ещё одна, более темная и беспощадная. Лис провела рукой по спине Хьялмара. И пускай царапины от ее острых ноготочков быстро затягивались, горячая кровь все же выходила наружу.

 Калиссия поднесла руку к кулону на шее и схватилась за него, как за спасительную соломинку, удерживающую ее в этом мире. Стоило капле крови дракона попасть на поверхность, украшение зашипело и накалилось, но ее не обожгло. И девушка сильнее сжала кулон, укрывая от желтого взгляда дракона. Но оказалось, что он и не заметил.

 Хьял закрыл глаза, полностью погружаясь в ощущения. Он никогда раньше не мог себе этого позволить. Обычные человеческие женщины не способны выносить его огонь, и поэтому даже в такие приятные моменты приходилось оставаться собранным и мыслящим.

 Сейчас виверн даже специально замедлился, когда понял, что они оба уже на пике что это вот-вот закончится. Хотел как можно дольше растянуть этот момент. Калиссия задыхалась. Она горела в его огне, но вместо боли ощущала лишь острое наслаждение.

 Ее тело жаждало еще больше пламени. Она окончательно обезумела, сотрясаясь в его руках, и закричала так громко, что, скорее всего, весь замок ее слышал. Чтобы хоть как-то заглушить этот звук, девушка прикусила нижнюю губу, тут же почувствовав металлический привкус крови. Хьял взрычал, глядя на след от укуса, и остервенело накинулся на нее, припадая в поцелуе.