Телевизор с плоским экраном, стоящий на письменном столе в кабинете премьер-министра Франции, показывал в прямом эфире дикую бойню в аэропортах Орли и Шарля де Голля, а также на железнодорожных и автобусных станциях Парижа. На одном из мостов через Сену виднелось целое море красных мигалок машин «скорой помощи». Клубы дыма поднимались над сгоревшим танком и кучей перевернутых автомобилей.

На рассвете на Пон-Нюоф произошло столкновение полицейского взвода, отвечающего за подавление восстаний, со сторонниками Бонапарта. Семнадцать членов англо-американского сообщества, несших плакаты, погибли после того, как слезоточивый газ и резиновые пули не смогли остановить их продвижение в сторону Елисейского дворца. Подожженный танк открыл огонь, в результате чего погибла дюжина митинговавших студентов, а потом трое героических молодых людей взобрались на танк и бросили в открытый люк бутылку с «коктейлем Молотова».

Бонапарт смотрел эти тревожные кадры по телевизору и, сцепив руки за спиной, изображал знаменитую позу своего великого предка.

— Тот, кто игнорирует ошибки истории, обречен их повторить, — тихо произнес Люка Бонапарт. Эта цитата из Сантайаны не была обращена ни к кому конкретно.

Однако человек, находящийся рядом, обратил на нее внимание.

Бонапарт и прекрасно одетый темнокожий джентльмен стояли перед высокими окнами, выходящими на большой внутренний двор дворца. В глазах Люки светился боевой огонек. Во дворе и в прилегающих к нему улицах бурлящая толпа то отступала, то снова бросалась вперед.

Новые данные о количестве вовлеченных в беспорядки граждан поступали в штаб премьера каждые полчаса. Последний раз побывавший в позолоченном кабинете служащий оценил численность в сотню тысяч разъяренных французов.

— Vive le France! — кричали люди. — Vive le roi, vive Bonaparte.[22]

— Они хотят короля, — заметил элегантный темнокожий мужчина.

— Они получат императора, — ответил Бонапарт.

Именно это было его мечтой со времен шуточных детских потасовок. На губах Бонапарта появилась кривая усмешка, когда он поднял глаза от этой аморфной людской массы и взглянул на залитый солнечным светом дворцовый двор. А напротив за окнами, сильно напоминающими его собственные, он различал силуэт самого Буке.

Без сомнения, нынешний президент Франции тоже с растущим ужасом смотрел на ту же самую сцену, развернувшуюся под его окнами. Люка поднял подзорную трубу, украшенную резьбой, которую в этот кабинет принес сам Наполеон.

Он покрутил колесико и настроил оптику на кристально четкий фокус.

— Месье президент Буке и я смотрим на эту ситуацию с одной перспективы, — сказала он низенькому темнокожему человеку. — Хотя точки зрения на нее скорее всего различны.

Человек усмехнулся, его глаза блестели за стеклами оправленного в золото пенсне.

— Все в жизни зависит от точки обзора, монсеньор, — сказал мужчина глубоким голосом. Ухмылка, от которой мороз шел по коже, и густой седой парик были важными элементами его новой личины.

Бонапарт улыбнулся, оценив чувство юмора китайца.

После успешного завершения операции в «Сотбисе» Ху Ксу навсегда избавился от мадам Ли. Ей на смену пришел щеголеватый африканец, торговец бриллиантами из Кот-Д'Ивуар.

Этим утром нынешний президент Франции Гай Буке вышел на балкон. Привыкший к десятилетиям поклонения французской черни, он был шокирован реакцией толпы на его появление на балюстраде. Почувствовав настроение народа, он поступил мудро, отойдя назад в комнату. Потом провел совещание со своими ближайшими политическими и военными советниками. Что-то нужно было делать. Буке чувствовал, что его столица, его страна, его владения уходят из-под контроля.

А ведь тело его старого друга Хонфлера еще остыть не успело!

В шесть утра Буке перестал отвечать на телефонные звонки Бонапарта. Во время их последнего разговора Бонапарт заверял президента в своей всецелой преданности в этот сложный исторический момент. Хочет ли президент, чтобы он вышел на балкон и попытался успокоить толпу? Оказавшись нос к носу с таким непрозрачным намеком, Буке, не говоря ни слова, повесил трубку. Потом он созвал своих генералов, которые находились во дворце, а остальным позвонил и приказал арестовать Бонапарта.

Один из присутствовавших генералов, Лебутильер, быстро вышел из комнаты. В заброшенной гардеробной генерал вытащил свой мобильный телефон. Его сразу же соединили с премьер-министром Бонапартом, которого он проинформировал об указаниях Буке.

— На основании какого обвинения? — спросил Люка у генерала Шарля Лебутильера, преданного ему командующего отрядами обороны Парижа.

— Подстрекательство к бунту, — пояснил генерал. — А также по подозрению в убийстве.

— Убийстве кого? — спросил Бонапарт. За последние несколько месяцев он убил или организовал убийство не одного человека. Президент и сам был замешан в некоторых из этих преступлений. Именно поэтому у Люка возникла необходимость в разъяснениях.

— Вашего предшественника — премьер-министра Хонфлера.

— Понятно. Буке все еще планирует в полдень выступить с заявлением перед прессой?

— Да, планирует.

— Два часа. Очень хорошо. Проскользни обратно к нему в кабинет. Убеди его в том, что разрабатывается план для моего скорейшего задержания. Скажи, что его все еще поддерживают армия и СМИ. Как скоро твои части прибудут во дворец?

— Мой третий взвод десять минут назад выступил в направлении дворца. Еще один начал построение на мостах. Они обеспечат подкрепление полицейского взвода, отвечающего за подавление восстаний, который уже стоит на месте. Большая толпа движется по Сент-Мич, швыряясь булыжниками. Полагаю, они должны добраться до моста через пятнадцать минут.

— Расскажи мне об этой толпе.

— Ее возглавляет этот придурок Эспальер. Они несут плакаты, огромных китайских кукол с вашим лицом. Кричат: предатель и убийца, что вы убили их любимого Хонфлера. Призывают к расправе с вами.

— При малейших признаках враждебности со стороны группы людей стреляйте. Восстание должно быть подавлено любой ценой. Ради процветания нашей страны. Вы меня поняли, генерал?

— Конечно.

— Однако я должен объяснить вам, что последнее указание о поддержании мира с помощью оружия исходит напрямую от президента. У меня имеется оригинал указа с его подписью. Донесите до всех: это президент приказал вам стрелять по собственным гражданам. А не я. Я хочу, чтобы пресса знала, что президент не советовался со мной по этому вопросу. И что я много раз заявлял о том, что я резко против убийства наших граждан. Я защитник народа. У вас есть вопросы?

— Нет, сэр. Да благословит вас Господь. Vive le France!

— Хорошо. Держите меня в курсе. Vive le France!

Люка повернулся к китайцу.

— Я спасу эту страну, даже если придется убить всех чертовых ее граждан, — сказал он.

— Ваши слова звучат, как пророчество, — без тени иронии ответил Ху Ксу. — На ваших руках не будет крови. Буке все сделает за вас. Они к вам побегут за спасением от его пушек.

Люка рассмеялся. Он уже почти полюбил этого маленького безумца.

— Ну, мой друг, вы готовы исполнить свою следующую роль на мировой арене?

Ху Ксу слегка поклонился.

— Дайте мне одну минуту, ваше превосходительство, — сказал он и отвернулся.

Он открыл чемодан из крокодиловой кожи, который принес в кабинет десять минут назад. В нем хранилось все, что у него было, в том числе и черная клетка, в которой сидела коричневая крыса среднего размера, вгрызаясь острыми маленькими зубками в кость. В «Сотбисе» он отрезал у Хуберта палец, чтобы угостить своего питомца. Ху Ксу вынул крысу из клетки и посадил на ладонь, поглаживая ее острый гладкий хребет. Его глаза сияли.

— Не подержите секунду моего маленького камикадзе, пока я готовлю сбрую? Кстати, его зовут Чоу.

— Подержать это отвратительное животное? Боже милостивый, нет, — ответил Люка. — Вы что, с ума сошли?