Хок много чего слышал об этом автомате: Сток доложил ему о своих берлинских приключениях по приезде в Оман. Об автомате, двух Арнольдах и любимом добермане фон Драксиса.

— Это ваш водитель? — удивленно переспросил барон. Мариуччи улыбнулся и кивнул.

— Барон, подойдите сюда на минутку, — сказал Мариуччи.

— Что такое?

— Просто подойдите сюда, к окну. Я хочу, чтобы вы посмотрели.

— Если вы настаиваете, — сказал фон Драксис и медленно направился к стоящему у окна Мариуччи.

— Ну, что там? — вздохнул барон.

— Посмотрите вниз на улицу. Скажите мне, что вы там видите?

Барон подошел ближе к окну и посмотрел вниз. Линия полицейских машин с мигалками тянулась во всю длину квартала. Фон Драксис печально покачал головой и прищелкнул языком.

— Polizei, — сказал он.

— Да. Хотите уберечься от массы неприятностей? Покажите мне то, что спрятано у вас в киле. Скажите, как к этому подобраться.

Немец застыл на месте. В его глазах сверкнула сталь.

— Арнольд, — тихо сказал фон Драксис. — Bitte, спроси Джорджа, есть ли у него оружие. Если есть, забери его. Если он откажется тебе его отдать, убей его.

— Уже немного поздновато для подобной драмы, барон, — сказал Хок.

— Выполняй, Арнольд!

Хок вытащил вальтер из кобуры, повернул его дулом к себе и протянул немцу.

— Капитан Мариуччи, вы вооружены? — спросил фон Драксис.

— Нет. Я чист, как младенец.

— Я хочу, чтобы вы оба пошли туда и сели. Вы и ваш очаровательный водитель. Сядьте рядышком на том диване, чтобы Арнольд мог за вами присмотреть. Хорошо? Пожалуйста?

— Как скажете, — ответил Мариуччи, взглянув на Хока. — Эй, Моран! Выбирай, где сядешь.

— Моран?

— Это его фамилия, барон. А Джордж — имя.

— У окна стоял резной письменный стол, на котором ничего не было, кроме ноутбука и двух телефонов — черного и белого. Фон Драксис сел на стул, включил компьютер и начал нажимать на кнопки, глядя на экран. Хок наклонился вперед, пытаясь разглядеть то, что высвечивалось на мониторе. Наблюдающий за ним доберман зарычал.

— Прекрасная собака, барон, — сказал Хок, протягивая к ней руку. — Иди сюда, Блонди.

Фон Драксис крутанулся на стуле и с недоверием уставился на Хока:

— Блонди?

— Именно так, — улыбнулся Мариуччи.

— Но собаку действительно так зовут! — сказал фон Драксис, на лице у него застыло выражение полного изумления. — Откуда Джордж…

— Он собачий экстрасенс, — Мариуччи встал и снова подошел к окну. Тайнан услышал волшебное слово. Шесть буксиров остановились у самого пирса. Его ребята и сотрудники морских частей полицейского департамента сновали туда-сюда, готовя канаты, которыми «Левиафан» будет крепиться к буксирам.

Зазвонил белый телефон.

Фон Драксис взял трубку:

— Генерал Мун, спасибо, что так быстро откликнулись на мое письмо. Я в Нью-Йорке на борту судна. Со мной капитан Мариуччи из Нью-Йорка. Да, да, здесь в доках.

Все в порядке. Не волнуйтесь. Ваш корабль не сдвинется с места. Можете замкнуть цепочку, когда захотите. До свидания, генерал. Позвольте сказать, какая честь для меня… Простите, сэр? Да, можете. Одну секунду.

Фон Драксис посмотрел на Мариуччи:

— Он хочет поговорить с вами, капитан.

Мариуччи встал и взял трубку.

— Говорит капитан Мариуччи, — сказал он. — Кто это? Около шестидесяти секунд он внимательно слушал, видно было, как кровь отхлынула у него от лица.

— Подождите, секунду, генерал, — сказал он и взял ручку. — Я думаю, мне лучше записать эту последнюю часть.

Мариуччи нацарапал одну строчку в блокноте.

— Так, не могли бы вы повторить еще раз? Да. Хорошо. Я понял. До свидания, генерал. Я передам ваше сообщение. — Мариуччи вырвал первый листок из блокнота и секунду просто смотрел на него.

Когда он положил трубку, его рука заметно дрожала. Он взял себя в руки и вернулся к Алексу Хоку.

— Это был генерал Мун, — произнес Мариуччи лишенным всяких эмоций голосом. — Он хочет, чтобы мы позвонили президенту и передали ему сообщение.

— Сообщение?

— Да. Я думаю, это должен сделать ты, Алекс.

— Не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном, барон? — спросил Хок, поднимаясь на ноги.

Пожалуйста, — милостиво разрешил барон. Вид у него при этом был крайне самодовольный.

— Что за сообщение? — спросил Хок, набрав номер прямого телефона президента.

— Вот. Я записал.

Хок услышал в трубке знакомый голос.

— Мистер президент, это Алекс Хок.

— Алекс. Где ты сейчас?

— На борту «Левиафана» в Нью-Йорке, сэр. У меня для вас срочное сообщение, сэр. Мы только что получили его напрямую от генерала Муна из Гонконга. Возможно, вы захотите, чтобы его услышали и другие.

— Я включаю громкую связь. Говори, Алекс.

— Мистер президент, генерал выдвинул следующее требование — я цитирую, сэр: «Соединенные Штаты должны аннулировать указ о начале операции «Неожиданный поворот». Если они этого не сделают, последствия будут катастрофическими».

— Хорошо. Мы поняли. Он поставил какие-то сроки?

— Да, сэр. Он только что включил таймер. Устройство сдетонирует в четыре утра. Устройство нельзя отключить без кода, известного ему одному.

— Сколько сейчас времени? Черт! Два часа девять минут.

— Да, сэр. У нас меньше двух часов.

— Боже! Мы уже работаем, пытаемся найти какое-то решение. Вы должны отвести этот корабль подальше в открытое море, причем сделать это быстро. Вы сможете это сделать, Алекс?

— Я думаю, нам придется сделать это, мистер президент.

— Еще что-нибудь?

— Да, сэр. Он сказал, если он не получит подтверждения того, что «Неожиданный поворот» нейтрализован, вы можете попрощаться с Нью-Йорком.

Хок стоял на корме у поручней на верхней палубе лайнера и смотрел на манипуляции с буксирами со все возрастающим ужасом. Если у него и были задания, в которых главную роль играло время, то они ничего не значили по сравнению с тем, что происходило сейчас. Буксир «Карен Морган» занял позицию у кормы огромного лайнера. Толстый буксирный канат тянулся от швартовой тумбы на корме «Левиафана» к носу буксира. Внезапно канат натянулся; буксир начал тянуть изо всех сил. Против своей воли «Левиафану» предстояло, пятясь, уйти с места стоянки. Это был мучительно медленный процесс.

С каждой минутой мысли Алекса становились все мрачнее и мрачнее.

А Нью-Йорк спокойно спал, десять миллионов жителей вкушали благостный отдых, не подозревая о смертоносной драме, которая разыгрывалась в порту. Когда Хок размышлял о ровно светящихся за каждым окном огоньках человеческих жизней, его вдруг пронзила ужасная мысль. Эмброуз Конгрив лежит сейчас в больничной постели на другом конце города. Может быть, в палате горит настольная лампа. И Диана Марс тихо сидит у его изголовья и читает ему Йетса.

Что до него самого, то Алекс всегда чувствовал, что он с самого рождения был одной ногой в могиле. Он потерял жену. Пуля, пронзившая ей сердце, на самом деле предназначалась ему. Когда живешь, зная, что занял часы жизни у другого, погибшего вместо тебя, наступает какое-то онемение. Все мысли, которые сейчас роились в голове у Алекса, были сосредоточены на других.

Он думал об Эмброузе и Диане, которые так поздно нашли свою любовь. О Мариуччи, который был настоящим нью-йоркским героем. О том парне из береговой охраны, Тайнане, который принес Америке золотую медаль на Олимпийских играх в Афинах. Ни один из этих людей не заслужил такой участи. Просто исчезнуть, как…

Алекс посмотрел на рацию.

У него был прямой канал связи с президентом. Но звонить ему так скоро, обладая лишь отрывочными и приблизительными данными… В этом мало смысла. В зале для совещаний было много встревоженных людей, затаивших дыхание. Тихоокеанский флот США и китайский флот стояли нос к носу в Заливе. Часы неумолимо тикали, отсчитывая секунды. Через несколько минут Хок должен будет осторожно преподнести информацию о разворачивающихся событиях, не заставляя людей питать несбыточные надежды.