— Ладно, Сток, пошли поохотимся, — сказал Хок. Он посмотрел на часы. Они уже на три минуты отставали от плана. Мужчины быстро подошли к субмарине. Когда они проходили рулевую рубку, Алекс услышал тихие голоса. Парни натягивали свободные белые одежды поверх камуфляжной формы. И заменяли кепки на тюрбаны.

В доке Масары в такой час останутся только дежурные. Может, даже, если им повезет, лишь несколько сонных оманцев, помогающих со швартовкой, заправкой и разгрузкой. Они надеялись, что охранники у главных ворот не будут приглядываться к людям, разгружающим продовольствие. А автоматчики на башнях не заметят ничего необычного, когда «Обайдалла» войдет в док.

Фитц полагал, что, если Али и Абу будут говорить за всех, когда они сойдут на берег, и если его переодетые ребята продемонстрируют достаточное владение языком жестов, когда будут разгружать корабль, он сможет провести внутрь всех своих людей и пронести необходимое оборудование, не сделав ни единого выстрела. Такой у него был план.

Фитц ходил среди своих парней, подбадривая их, давая последние указания, убеждаясь, что команда физически и морально готова к операции. Его что-то беспокоило, Хок видел тень в его глазах. Времени было достаточно, чтобы подготовить ребят, но можно ли вообще подготовить людей к такому?

— Э-э-эй, — окликнул Алекса Сток, уже одетый в костюм для подводного погружения.

— Пошли разберемся с этим, — сказал Хок, натягивая свой шлем и поправляя микрофон.

У Стока от плохого предчувствия внутри все переворачивалось.

— Какой прекрасный день, главный инспектор, — сказал швейцар Майкл О’Коннелл и приложил руку к козырьку, когда Эмброуз вышел из дверей отеля. Одной рукой он подхватил кожаную сумку Эмброуза, а другой поднес к губам серебряный свисток, высматривая такси среди плотного потока несущихся на север машин. Солнце раскалилось не на шутку, и от поблескивающих после дождя тротуаров поднимался пар.

В воздухе витал чуть заметный аромат: зеленые массивы Центрального парка сохли после хорошей помывки.

— Хорошо провели у нас время, сэр?

— Очень хорошо, Майкл. Я всегда чувствую себя здесь, как дома.

— А куда теперь, сэр?

— Еду на выходные на Лонг-Айленд. К друзьям в Саутгемптон. Они устраивают что-то вроде домашней вечеринки. Парень по имени Джок Баркер. Ты о нем что-нибудь слышал?

— О да, сэр. Очень известная личность. Вы наверняка хорошо проведете время в Стоунфилде.

— Стоунфилде?

— Так называется старинный особняк Баркеров. Один из самых красивых домов на острове, сэр. А вот, по-моему, его машина.

Автомобиль оказался «роллс-ройсом» новой серии. Когда он горделиво выкатился из-за угла, Эмброузу на секунду показалось, будто он вырезан из цельного куска черной стали. Было в нем что-то высокомерное и имперское.

Шофер, одетый в светло-голубую ливрею и перчатки того же цвета, выпрыгнул из машины и открыл багажник. В окне показалось лицо, бледное и очень красивое, с ярко-голубыми глазами, в обрамлении каштановых волос и маленьким улыбающимся красным ротиком. Эмброуз пошатнулся, но быстро поправил положение: небрежно положил руку на крышу прямо над задней дверью. Самая красивая женщина на Земле сказала:

— О, привет, незнакомец. Тебя подвезти?

Эмброуз забрался в роскошный салон и опустился на мягкое кожаное сидение рядом с леди Дианой Марс. Она легонько похлопала его по щеке и взяла за руку. Ее ладонь, зажатая в его руке, казалась маленькой, прохладной и очень хрупкой. Она с секунду разглядывала Эмброуза потеплевшим взглядом, потом наклонилась вперед и сказала водителю:

— На Джин-Лейн, Бастер, и прибавь газу.

— Да, мэм. Доберемся меньше, чем за два часа, если на выезде из города повезет. Чуть подольше будем ехать, если двадцать седьмое шоссе забито.

— Давай прокатимся с ветерком, — сказала Диана, а потом прошептала Эмброузу на ухо, — Не подумай, что я веду себя слишком нагло. Это телохранитель Джока. И его действительно зовут Бастер.

Диана с интересом расспрашивала Эмброуза обо всем, что с ним приключилось на Кони-Айленд.

— Как ужасно, Эмброуз. Но ты все-таки получил признание. Что теперь?

— Я просто снабдил ЦРУ, ФБР и Интерпол необходимой информацией. Теперь пусть решают сами, когда и как ее использовать.

— Убить собственного отца. Да этого человека пристрелить мало.

— Не волнуйся, у меня такое чувство, что именно это с ним в конце концов и случится.

Когда они выехали на шоссе номер двадцать семь, Бастер смог дать «роллс-ройсу» волю. Они неслись на скорости больше ста километров в час, но казалось, что едут на скромных пятидесяти. Эмброуз и Диана оба вдруг замолчали, с удовольствием глядя на проплывающий мимо солнечный день.

— Мистер Конгрив? — сказал Бастер, не сводя глаз с зеркала заднего вида. — Простите, что отвлекаю.

— Да?

— По-моему, за нами хвост, сэр.

— Хвост? А когда ты его заметил, Бастер?

— На Триборо-бридж, сэр. Белый фургон.

— Но белых фургонов очень много, — удивился Эмброуз.

— У этого треснуто ветровое стекло, сэр.

— Аон понял, что ты его заметил? — Эмброуз осторожно повернулся и посмотрел в заднее окно.

— Вряд ли, сэр. Он от нас четвертый или пятый. За красным «порше».

— Есть другая дорога в Саутгемптон?

— Да, сэр. Через Хэмптон-Бейз. Через две мили будет поворот.

— Какая у этой машины предельная скорость?

— Если поднажать, она выдаст сто пятьдесят, сэр.

— Поднажми. А после поворота остановись. Посмотрим, как будут развиваться события.

— За нами кто-то следит? — спросила Диана.

— Может быть. Скоро узнаем… Так, проедем этот поворот очень, очень быстро. Молодец, Бастер. Давай просто встанем на стоянку и посмотрим, что будет.

Бастер припарковался и развернул машину так, чтобы ее не было видно с дороги, зато они прекрасно видели шоссе. Через пару минут Бастер сказал:

— Я его не вижу, сэр.

— Он набрал скорость, когда мы поехали быстрее?

— По-моему, нет, сэр. Тогда он давно уже должен был мимо нас проехать. Может, он свернул?

— Ну вот, видишь. Значит, волноваться не о чем.

— Простите, что побеспокоил вас, сэр. Я просто подумал…

— Извинения тут не к чему. Осторожность никогда не помешает. Можно ехать дальше.

Вскоре они подъехали к светофору и потащились со скоростью улитки в оживленном городском движении.

— А что за домашняя вечеринка? — спросил Эмброуз у Дианы, когда они остановились в тупике. Главная улица резко обрывалась, упираясь в тенистую маленькую улочку с очаровательным названием Джин-лейн. Они повернули направо, и Конгрив заметил голубые отблески Атлантики слева от себя. Он с любопытством разглядывал роскошные особняки и дворцы, но они были отлично спрятаны за ухоженными зелеными изгородями.

Диана сжала его руку:

— Увидишь, дорогой. О вечеринках Джока легенды ходят. Смотри, мы почти приехали!

«Роллс-ройс» проехал через высокие резные ворота. Усыпанная гравием подъездная дорожка была обсажена рядами величественных тополей. Эмброуз опустил окно и тут же был вознагражден чудесным ароматом морского воздуха с примесью потрясающего запаха свежескошенной травы.

Вскоре дорожка стала расширяться, и они увидели Стоунфилд, стоящий на небольшом возвышении среди зарослей алых рододендронов. Фасад каменного дома прерывали многочисленные французские двери, все они блестели позолотой, и все были распахнуты настежь, чтобы старинный дом мог вдыхать чудесные летние запахи. У ближашей двери стоял мужчина. Когда «роллс-ройс» остановился, он сбежал по ступенькам и распахнул дверь со стороны Дианы раньше, чем Бастер успел выключить зажигание.

— Диана, дорогая, как хорошо, что ты приехала, — сказал высокий, хорошо сложенный мужчина. Он сильно вспотел и, судя по запаху, пришел прямо из конюшни.

— Ты потрясающе выглядишь, детка, — заметил Джок, когда она выбралась из машины.

— Спасибо, что пригласил меня, — ответила Диана, обняла его и поцеловала в щеку. — Иди поздоровайся с моим хорошим другом Эмброузом Конгривом.