Его миссия в Нью-Йорке успешно завершилась. Надо будет позвонить Келли и Хоку и подробно обо всем рассказать. А потом заказать билет на вечерний рейс до Лондона. Таким образом, у него оставался один свободный день в Нью-Йорке, который он мог провести так, как его душе было угодно. Может, стоит прогуляться до Метрополитена. Там сейчас как раз проходит выставка Питера Пауэла Рубенса! Эмброуз очень хотел увидеть его картины — прекрасный способ провести…

И вдруг затрезвонил телефон. Эмброуз пересек комнату и взял трубку.

— Алло?

— Это ты, Эмброуз?

— Диана?

— Да.

— Такое ощущение, что ты со мной из соседней комнаты разговариваешь.

— Почти так и есть. Я в «Колони-клаб» на Парк-авеню.

— Ты в Нью-Йорке?

— Я приехала вчера поздно вечером.

— Боже правый. Ты здесь! С тобой все в порядке?

— Конечно. Все в порядке. Просто…

— Просто что, Диана?

— Детектив Сазерленд решил, что мне лучше уехать из Англии на какое-то время.

— Почему? Что-нибудь случилось?

— Ну… да так, ерунда. Кто-то залез в дом. Позавчера ночью. Часа в три утра. Я услышала шум и позвонила по номеру, который мне дал ты и детективы.

— Так. Продолжай, продолжай.

— Ну, как ты знаешь, территорию охраняют полицейские. Они тут же примчались. Но кто-то был прямо у двери моей спальни. Конечно, она была заперта, но я видела, как поворачивается ручка и…

— Господи милостивый!

— Да. Как бы там ни было, я вынула из-под подушки пистолет и подошла к двери. Сказала: «Я всю жизнь ждала этой минуты», и начала стрелять. Было просто чудесно.

— Ты попала?

— Да, попала. В дверь.

— Я хотел сказать — ты кого-нибудь задела?

— Нет, к сожалению. Он — или она — сбежал к тому времени, как прибыли полицейские. Крови на ковре не было. Так что, наверное, я промахнулась. Честно говоря, я была сильно этим разочарована. Иметь наглость…

— Слава богу, что ты в безопасности.

— Да, в полной. Какие у тебя планы на сегодня?

— У меня? Ну, мне надо сделать несколько телефонных звонков. Моя поездка оказалась очень удачной. Я горю желанием поскорей тебе обо всем рассказать. А потом я хотел заглянуть в Метрополитен. Сто лет там не был. Не хочешь ко мне присоединиться?

— Боюсь, не смогу.

— Ну ладно. Может, в другой…

— Эмброуз, я вот почему звоню. Меня пригласили несколько дней погостить в Хэмптонсе. Мои дорогие друзья Баркеры. Джок и Сьюзан. Они из Кливленда. Он был американским послом в Канаде. Я сказала Сью, что приезжаю в Нью-Йорк и…

— Да?

— Ну, я подумала, может, ты захочешь поехать со мной?

— Поехать с тобой?

— Да. У них прелестный старый дом на Джин-Лейн. Прямо на берегу океана. Я уверена, они будут очень рады с тобой познакомиться. Такие привлекательные мужчины всегда желанные гости на домашних вечеринках в Саутгэм-тоне. Обещаю, тебе не придется играть в крикет или плавать, ну, в общем, напрягаться физически.

— Я ничего не имею против физической нагрузки. Я играю в гольф. Вот только плаваю не очень хорошо.

— Пожалуйста, скажи «да». Джок прислал за мной машину. Я могу попросить водителя остановиться у «Карлайла» и прихватить тебя.

— Во сколько?

— Ну, скажем, в одиннадцать.

— Звучит прекрасно.

— Тогда увидимся. Как здорово!

— Э, Диана, подожди секунду, спасибо тебе огромное за чудесные цветы. Я как раз сейчас на них смотрю.

— Я подумала, они тебя порадуют.

— Так и случилось. Пока.

— Пока.

Эмброуз повесил трубку и присел на край кровати, на лице у него играла широкая улыбка. Жить на свете снова стало хорошо. Пора шевелиться, если он хочет собраться и выписаться из отеля к одиннадцати часам. А что надеть?

Конгрив поднялся и увидел на полу маленький синий конверт — карточку Дианы. Он взял карточку и прочитал, что она написала:

Мои дорогой Эмброуз.

Никогда прежде у меня не было друга, который мог бы подарить мне умиротворение. Все люди, которые встречались на моем пути, волновали душу: иногда это было приятное волнение, иногда нет, но всегда волнение.

А сейчас я чувствую, как из твоей души в мою перетекают мир и спокойствие.

Диана

Запах сигаретного дыма. В коридоре кто-то был. Сток застыл, задержав дыхание. Где? Ярдах в десяти-пятнадцати от него. У Стока в одной руке была сумка, доверху набитая украденными документами, а в другой — «шмайссер». Он прислушался. Двое мужчин, скорее всего охранники, разговаривали. Они, должно быть, только что вышли в коридор из лифта.

Сток точно знал, сигнализация не срабатывала. Немцы громко смеялись. По крайней мере, они двигались в правильном направлении — от него. Сток аккуратно снял сумку, поставил ее на пол и быстро пошел за охранниками на цыпочках. На спине у тех болтались автоматы.

Half — громко крикнул Сток, когда до них оставалось футов десять. — Nicht rauchen![27].

Охранники резко остановились.

— Nicht rauchen! — повторил один из них с усмешкой в голосе — по всей видимости, он это находил смешным — и начал поворачиваться.

— Да, ты меня прекрасно слышал, — сказал Сток по-английски, уперев дуло «шмайссера» парню между лопаток. — Не курить. Новое правило.

Пока они раздумывали над его словами, Сток перекинул лямку с автоматом за спину, вытянул руки и изо всех сил столкнул охранников лбами. Раздался леденящий душу звук, и двое мужчин без сознания упали на пол.

— Что я говорил? — сказал Сток лежащим у его йог охранникам. — Курить очень вредно.

Он подобрал их автоматы. Вернулся за сумкой. Темплхоф явно оживал. Пора было сматываться.

Сток спустился на лифте вниз и быстро прошел по пустым комнатам бункера. Через пару минут он уже был в тоннеле. Слева от него — подземный гараж. А справа скорее всего трамваи. Он повернул направо. В этом месте тоннель был темным и грязным, а далеко впереди — чистым и хорошо освещенным. Трамвайная остановка. Сток прокрался вперед и осторожно выглянул.

У платформы стоял состав из трех вагонов. Два охранника в полной амуниции. За ними виднелись два эскалатора.

— Доброе утро, парни, как жизнь? — с этими словами Сток вышел прямо на платформу, прижимая к боку «шмайс-сер».

— Was ist das? — спросил охранник, который стоял ближе к нему, и развернулся, подняв свой автомат. Увидев на Стоке форму службы безопасности, он заколебался и упустил время — именно на это Сток и рассчитывал.

— Das ist новенький, — сказал Сток и нажал на курок.

Он смел парня очередью из «шмайссера». Другой охранник, должно быть, успел сказать о Стоке что-то очень нелицеприятное в переговорное устройство, потому что в ту же секунду вспыхнули все огни и завыли сирены.

Да, и вот на помощь приходит кавалерия. Оба эскалатора пошли вниз, и на них было полным полно охранников. Несколько лихачей съезжали по перилам и палили в его сторону, как орава слетевших с катушек детсадовцев. Спасло Стока то, что он находился у самого края платформы, так что сверху было видно только его голову и плечи. Пригнувшись, он помчался к поезду, останавливаясь каждые несколько футов и выпуская короткую очередь.

Потом он вдруг услышал среди стрельбы и рева сирен новый, тревожный звук: пронзительный лай доберманов. Яростные животные, которые, в отличие от охранников Шатци, не боялись такой мелочи, как пули автомата.

Черт!

Собаки мчались по эскалаторам вслед за охранниками и даже сбивали некоторых с ног — так сильно им хотелось добраться до Стокли и разорвать его на мелкие кусочки. Он нырнул под край платформы и во весь опор побежал к вагону маленького поезда. При этом он сильно надеялся, что машинист оставил ключ в зажигании.

О Боже! Да, это было очень больно.

Одна собака вырвалась вперед и вцепилась Стоку в пятую точку. Достала его по-настоящему. Он остановился, повернулся и ударил беснующуюся тварь прикладом автомата. Стоку повезло. Не очень сильный удар по голове отвлек собаку ровно настолько, чтобы он успел запрыгнуть в вагон.