- Да уж, нам ради приезда этого вашего ревизора даже внеочередной раз новую форму выдали,- приосанился Потапов, прилежно демонстрируя обновку.

- И что это вы, дядя Миша, никак про Гоголя вспомнили? Разве, похоже? У них ревизор, а у нас директор.

- Так я про него, про Гоголя то есть, и не забывал. Это молодежь за модой гонится, а мне из литературы классика как-то ближе всего. А что касается похожести… По мне всё одно, Алевтиночка: что ревизор, что директор. Может кто-то и видит разницу, а я человек пожилой. Возня вон такая же поднялась: любо дорого посмотреть, как все забегали, как тараканы.

- Даже так…

- Так-так. Семёныч лично три раза инструктаж давал: как встречать, как провожать гостя дорогого, как будто мы дети малые, ей Богу,- поделился своими мыслями Михаил Михайлович.

- Кстати о дорогом госте…сейчас явится. Я его на парковке видела, так что держите марку,- предостерегла его Островская.

- Спасибо, Алевтина Андреевна, что сказали. Как говорится, предупрежден, значит, вооружен,- усмехнулся дядя Миша и поспешил занять свой пост, ведь столичный ревизор был уже на подходе.

Стоило только им завершить разговор, как за стеклянной дверью мелькнула знакомая фигура Ринберга. В фойе он вошёл, разговаривая по телефону, кивнул дяде Мише и продолжил сосредоточенно вслушивался в слова собеседника.

- Я сказал, нет. Мы уже обо всём поговорили. Встречаться нам незачем,- сурово ответил он.

В этот самый момент двери лифта распахнулись, и Алевтина испуганной ланью метнулась внутрь. Лишний раз попадаться на глаза Ивану Соломоновичу ей абсолютно ни к чему. И уж тем более не следовало находиться с ним в тесном пространстве лифтовой кабины, где непосредственной близости избежать вряд ли удастся.

И пусть Ринберг уже устремился к лифту, и даже взмахнул рукой в её сторону, что бы задержать…

Аля не стала мелить. Нервно усмехнувшись, она нажала на кнопку.

Дверцы лифта закрылись прямо перед аристократическим носом Ивана Соломоновича.

И если бы её спросили, зачем она это сделала, Алевтина не смогла бы дать точного ответа: то ли от стресса, в который её неизменно вгоняли встречи с господином директором, то ли из почти детского желания насолить. Хорошо, что темные очки скрывали полону её лица, а то она и так выглядела слишком довольной, словно сытая кошка, только что отобедавшая толстой мышкой.

Но, Ринберг не был бы Ринбергом, если бы не заметил интересующую его девушку. Всего за секунду до отправления лифта его внимательный взгляд цепко выхватил довольную усмешку Островской.

- Вот же зараза!?.

Стоило только съехаться створкам лифта, как внезапно охватившая её безбашенная смелость сразу же отступила. На смену ей пришло осознание собственной недальновидности: Аля сама, без всякого на то принуждения, совершила фатальную ошибку - привлекла к себе внимание господина Ринберга, которого стремилась избежать.

- Что, Островская, повеселилась? Не тянет это на поступок взрослого человека. Что приключений на свою пятую точку захотелось? Ну, как при всём твоем уме, можно быть такой безмозглой дурой? Ты бы ему для полноты картины ещё средний палец показала, или на худой конец язык! А что слабо?- негодовала вслух Алевтина, всё равно в тесной кабине лифта подслушивать её было некому.

Можно не сомневаться, теперь-то господин коммерческий директор уж точно её запомнил.

- Сommon sense is not so common (здравый смысл не так уж здрав) - это про меня!- продолжила Аля свою воспитательную беседу.

Это могло бы быть даже смешно, если не было бы так обидно, ведь она знала, чем ей грозят подобные выходки, и вот так сглупила.

Положа руку на сердце, девушка призналась себе, что ей хотелось бы ещё раз сполна насладиться обескураженным лицом Ивана Соломоновича. Однако сейчас ситуация грозила ей серьёзными неприятностями.

Как только Ринберг понял, что ждать его никто не собирается, ледяная маска хладнокровия в один миг слетела с лица господина ревизора, как назвал его дядя Миша, и сменилась таким искренним недоумением, что Алевтине даже стало чуточку стыдно за свой ребяческий поступок.

Как известно, за удовольствие надо платить, главное чтобы кинофильм «Расплата» с ней в главной роли не стал многосерийным. Для этого, как минимум, до завершения визита нужно не попадаться на глаза многоуважаемому Ивану Соломоновичу. Правда, как ей это удастся, Островская пока не представляла.

- Может мне больничный оформить или отпуск? Ага, кто бы его ещё дал. Ладно, чёрт с ним с этим Ринбергом! Переживёт,- решила Алевтина, отметая мысли об их встрече.

В конце концов, она, прежде всего, профессионал. С этой стороны к ней не может быть никаких претензий. Как человек, Алевтина вовсе не обязана всем нравится, даже если в число этих всех входит коммерческий директор холдинга «РиелтИнвестСтрой». То, что Островская сделала что-то специально, ещё нужно доказать. Мало ли от чего закрываются двери лифта. Да здравствует презумпция невиновности! Да и что такого собственно она сделала? Подождет немного. Не сахарный, не развалится.

Полностью удовлетворенная собственными выводами Аля наконец-то стянула солнцезащитные очки, которые неуклюже нацепила ещё в фойе, чтобы своим счастливым видом не выдать себя господину Ринбергу. Впрочем, конспирация всё равно не удалась, и Штирлиц в её лице «как никогда был близок к провалу», оставалось только перейти в режим крота и с головой зарыться в работу.

Островская придирчиво осмотрела себя. Чтобы немного разбавить строгий офисный стиль: сегодня она выбрала светлую юбку и рубашку хоть и белую, но с тонкими голубыми полосками на ней, что в сочетании с любимыми голубыми босоножками складывалось в комплект в морском стиле, жаль только, что до моря от них очень далеко. Алевтина закатала рукава рубашки, расправила юбку, сосчитала до трёх и шагнула из лифта навстречу новому рабочему дню.

Раскрасневшийся Крупельницкий, который до этого нетерпеливо мерил шагами скудное пространство перед лифтом, остановился и пристально на неё уставился, словно припоминая что-то важное.

- Доброе утро, Аркадий Семёнович!- Алевтина очнулась первой.

- Ааа, Островская, ты-то мне и нужна! Где тебя с утра только черти носят?- гаркнул директор: не совсем понятно только, уже бывший или всё ещё действующий.

Видимо незабываемая поездка на такси и неожиданная встреча с Ринбергом перевернули её мироощущение с ног на голову. Первой жертвой стала настройка жесткого контроля и субординации, до сегодняшнего дня работавшая безупречно. Другого объяснения быть просто не могло, потому что, спокойно глядя прямо Крупельницкому в глаза, Аля четко отрапортовала:

- Между прочим, с вашей же лёгкой руки, Аркадий Семёнович, черти меня сегодня не носят, а возят, точнее один носатый такой Кахабер зовут, где-то в районе улицы Московской!

- Чтооо, что за бред?!- возмутился мужчина.- Ничего не понимаю.

- Ну, как же, вы вчера меня послали за доверенностью к нотариусу Шишкову. Офис его, как вам известно, располагается на улице Московской, а возил меня таксист по имени Кахабер, который хоть и не имеет рогов, копыт и хвоста, но обучался, должно быть, в самой преисподней, ибо водит как настоящий чёрт! Вот как-то так, Аркадий Семёнович…- подробно пояснила Алевтина.

- Ну и шуточки у тебя, Островская! Сполна фамилию свою оправдываешь. Точно отправлял. Вот ведь, дурья башка! Я про всё на свете забыл с этим присоединением,- искренне обрадовался Крупельницкий, что вспомнил о своём же поручении.

По некоторой одутловатости лица и другим характерным признакам Алевтина предположила, что забывчивость Аркадия Семеновича вызвана не самим фактом присоединения, а скорее последствиями его бурного празднования.

Вот Иван Соломонович- совсем другое дело, Ринберг выглядел так, будто собрался делать фото на обложку журнала.

Тьфу ты, что за ерунда с ней творится? Откуда только лезут эти мысли?

Слава Богу, что хоть в этом случае инстинкт самосохранения не подвел. Островской хватило ума промолчать и не поделиться своими умозаключениями. Для одного дня Аля и так уже отличилась более чем достаточно!